Чтобы добраться до этого кафе, предстояло продраться через ликующую толпу березовских фанатов. Все почему-то решили, что я основной виновник победы. Мою тушку подхватили, закружили, подняли и куда-то потащили на плечах. Это сопровождалось воплями восторга и криками, славящими команду и конкретно меня. Похоже, что меня ожидает местный культ личности. Может быть, намекнуть насчет скромного бюста с моей вдохновенной мордой напротив дворца спорта.

Ладно, пора переходить от праздника души к празднику живота. Попросился у фанатов вниз. Ого! В празднующей победу толпе обнаружил даже пожилых мужчин, не стесняющихся выражать свой восторг. Наобнимался за сегодня на целый месяц вперед. Даже не запомнил, как очутился в кафе. Сопровождающие нас фанаты тоже втиснулись в зал и чуть не передрались за свободные места. Клавдия Игнатьевна одарила меня и Змея таким пылающим взглядом, что я немного занервничал, поглядывая на Серёгу Левадина. На столе быстро соорудились криманки с фруктовым мороженым, разной выпечкой, соками, ситро и кофе. Серёгина мать удостоила этим драгоценным напитком только наш столик, где сидели кроме меня Вовка, Лёха и Жека. Даже столик своего сына проигнорировала.

Праздник удался на славу. Мороженкой нажрались до новой икоты.

Тётя Клава не уставала одарять наш столик какими-нибудь бонусами. К сливочным шарикам и крем-брюле добавлялись шоколадные крошки, к фруктовым — ореховые, а сладкая подливка отдавала портвейновым привкусом. Мои сокомпаньоны одарялись такими же ништяками по праву близости к моему телу. Вот вляпались же мы. Теперь эта ненасытная женщина не остановится, пока не закончится все это каким-нибудь жутким членовредительством. Ладно, будем решать проблемы в порядке их опесцовывания. По крайней мере, одна идея наклюнулась. Надо бы зарядить её мужа особой сексуальной мощью, чтобы она потом еле доползала до рабочего места.

Обратно меня со Змеем снова отвёз тренер Петрович, очень благодарный за этот матч. Говорил, что я играю нисколько не хуже Фролова. Очень даже возможно. Не стал с ним спорить. В субботу матч назначен на выезде в далёком городе Дмитрове. Отправка автобуса с игроками планируется рано, поэтому нам с Вованом желательно появиться в Роще в пятницу. Какой-нибудь транспорт будет ожидать нас возле ДК около семи вечера.

В доме Авдотьи приёмы больных к моей вящей радости закончились. На кухне резко помолодевшая целительница пила чай из самовара вместе с Таисией Степановной. Неожиданное и даже в некотором роде сногсшибательное явление. Увидев меня, она тут же напустилась:

— Ты почему не сказал, пакостник, что Евдокии Аристарховне нужна помощь? Я дома одна сижу, бездельничаю, не знаю, куда себя деть, а тут столько работы.

— Ладно, не ругай мальчика. Вертится он по своим… хмм…, делам, как помело. Мысли вот и выскакивают из головы, — подколола бывшая бабулька.

— Какой же это мальчик. Вон, какая оглоблина выросла, — поправила её Таисия.

Не такая уж я оглоблина. Это она легонько завирает. Я бы не отказался ещё немного подрасти.

— Не забыл, оглоблина, завтра девять дней Марье Михайловне? — вдруг напомнила Степановна, — Люба хлопочет с поминками. Надо будет прийти.

Кивнул головой, что помню. На самом деле, конечно же, забыл.

— А ты хороша, девица! — заявила вдруг старушка порозовевшей хозяйке дома, — Есть вкус у охламона. А я то всё думала-гадала. Куда этот котяра свои погремухи таскает?

Я едва успевал отвечать на сыпавшиеся, как из прохудившегося мешка зерно, вопросы. Женщины, сконтачившись, стали больше разговаривать между собой, обсуждая меня. Таисия успела вывести из шкафов на построение все мои скелеты. Кроме криминальных загибов, опасаться мне собственно нечего. Хотя им, женщинам, только попадись на коронку. Мигом схрумкают за здорово живёшь. Авдотья порой гневно на меня посматривала, так как я посмел скрыть от неё своё противостояние с милицией, да ещё запалил ярким пламенем её колдовские дела. Бывшая соседка крайне обрадовалась, узнав, что та занимается нетрадиционной медициной и предложила свои услуги в качестве помощницы.

— Слышала, что в наших краях сильный целитель работает. Давно хотелось прийти и взглянуть. Наконец-то сподобилось. Спасибо охламону.

До чего же этой вредной старушенции нравится меня подкалывать разными обзывалками. Ладно, пусть глумится надо мной себе на здоровье. Заслужила. Много хорошего для меня сделала и ещё хочет сделать.

— А где Костик и его мама? — поинтересовался, присаживаясь к столу.

— Дык, в клуб пошли артиста знаменитого смотреть какого-то, — пояснила Авдотья.

— Кто же это может быть, случаем не Юрий Никулин? — зачем-то решил уточнить.

— Нет же, по телевизору всё время поёт… Яврей один. Как же его бишь… Вылетело из памяти, — раздосадовалась целительница.

— Да как же так! — вдруг дошло до меня, — Пацану ещё нельзя ходить. Кость не выдержит.

Я вскочил со стула, чуть не опрокинув на себя чай. Накинул на себя верхнее шмотьё и рванул коротким путём к центру городка. Афиша дома культуры красочно сообщала, что гастролирует самолично единственный и неповторимый народный артист Дагестанской АССР Иосиф Давидович Кобзон. Посвящённая грядущему юбилею Великой Победы концертная программа называлась «Ехал я из Берлина…» Присвистнул от изумления. Приезд в наш маленький посёлочек такого мастодонта советской эстрады равнозначно увидеть вместо обыденно суетящихся на улице голубей, важно разгуливающих павлинов.

Концерт уже давно начался, и меня естественно никто не собирался пропускать в зал. Дежурящая пикина бабуленция Нина Прокофьевна заверила, узнав цель моих устремлений, что выступление будет недолгим. Из-за плотно притворенных дверей громыхал заметно поднадоевший мне в двух жизнях голос. Теперь и в третьей доканывает.

От нечего делать цепанулся языком с бабулей о всяких там необычайностях, начиная от внезапного выброса эквадорских бананов на прилавки местного гастронома до кровавой бойни в котельной. Подобно своему охламонистому потомку, она с громадным увлечением неутомимо принялась заполнять мои ушные раковины невероятными по количеству и содержанию сплетнями. Власти почти никогда не удосуживались нормальным информированием населения о происходящих событиях. Любимой национальной забавой всех бюрократов в Сесесере было секретить от народа всё подряд: и чего действительно нужно, и чего совершенно не требовалось. В итоге податное сословие само начинало генерить слухи, один нелепее другого. По компетентному бабулькиному мнению, на котельную напала не много и не мало, а целая банда людоедов. От неожиданности я упустил газы и поспешил отвлечь собеседницу сакраментальным вопросом:

— А почему именно на котельную напали?

То, что людоеды напали, для меня, видимо, было в порядке вещей. Дежурная чуть не задохнулась от возмущения такой тупостью и, возможно, воцарившейся на некоторое время вокруг специфической атмосферой:

— Чего же тут непонятного? Там есть газ, а человечину ведь жарить положено? Эх, молодёжь, мозгов у вас совсем с гулькин нос.

— Не, с пеликаний, — позволил себе не согласиться.

— Чего? — недоумённо воззрилась на меня старушка.

— Ну, птица такая есть. Пеликаном прозывается. У неё носяра настолько здоровая, что любое количество мозгов там поместится.

— Тьфу ты, баламут. Отвлёк меня ерундой дурацкой. О чём же я говорила?

— Вы мне рассказывали о способах приготовления человечьего мяса, — вежливо ей напомнил.

— Ну, вот…, - обрадовалась бабуля, — Те бандиты людей пожарят, поедят, а кости соберут и зароют. Милиция приехала и те кости откопала. Видимо-невидимо их там было. Ужасть, что деется! Вот как теперь на улицу выходить? Не успеешь оглянуться, как от тебя живого места не останется, — горестно вопрошала она.

— Не беспокойтесь, Нина Прокоповна, людоеды не едят старушек, — попытался утешить собеседницу.

— Это почему же? — не поверила она.

— Вяжут во рту.

— Вот вам бы всё только пересмешничать, — возмутилась старушенция, — А ты знаешь, сколько людей попропадало? Говорят, что даже сынка милицейского начальника тоже выкрали. Только собрались его свежевать, как мильцанеры наскочили. Вырвали ребятёнка из лап нехристей. Да ты сам его знаешь. Бегал тут часто, мелкий такой. Вовкой звать, Медведевым.