— Волосы расти ещё будут? — пояснила она.
— А, вы про это… Наверное…, - неуверенно протянул.
В общем, старайся по возможности снимать парик, хотя бы на ночь, чтобы не утомлять фолликулы. Не то так и останешься лысым, — проконсультировала меня Тамара и предложила загримироваться.
Через полчаса в зеркале на меня смотрел спортивный и сексапильный блондин с полыхающим румянцем на скулах. Чмокнул Тамару в щёчку, поскольку оказалось, что денег платить не потребовалось. Теперь она смотрела на меня гораздо мягче. Я же стал Галатеем, вышедшим из-под рук мастера. Алан Делону придётся срочно переквалифицироваться обратно в рубщика мяса.
Степановна меня снова не узнала. Потом шутливо заявила, что я её скоро сведу с ума своими превращениями. Я отвёл обвинения на парикмахера Тамару.
— Зря она тебе это сделала, — глубокомысленно изрекла старушка, — Станешь охальничать напропалую, точно попадёшь в тюрьму.
— Неправда ваша, — горячо возразил, — За охальничание пока ещё не сажают.
Старушка выглядела какой-то обеспокоенной. Выяснилось, что перед моим появлением приходил участковый и интересовался моей персоной, вернее, чикиной. Теперь внезапно оказалось, что подросток Чекалин был не выпущен из отделения милиции, а совершил побег оттуда. Вот ведь твари! Прекрасно же знают, что убили его, а труп выкинули на свалку. Повторилась история с Колей Никитиным, только на этот раз в милицейской редакции. В среду менты сильно пересрались из-за моего издоха и ответили по телефону Степановне, что отпустили пацана. Вернувшись из районного управления, Жабуняка вздумал переиграть ситуацию и навесить на меня дохлого всех собак в деле по ментовским дачам с убийствами. Да ещё и со статусом совершившего побег. Поневоле придётся окончательно похоронить Пашенция и стать кем-то другим. Собственно говоря, для этого я и пришёл к Таисии.
— Как жить собрался дальше? Тебе же в школе ещё надо учиться, уму-разуму набираться. Проживать можешь у меня, если хочешь. Сестре твоей я посоветовала бы открыться. Всё же родной человек. Очень уж она убивается, не столько по матери, сколько по тебе, охламону.
Пообещал подумать. Как я уже понял, никаких идей по кардинальной смене моих данных у старушки не имелось. Собралась ехать завтра в Москву к одному своему высокопоставленному фронтовому товарищу. Сказала, что будет добиваться наказания милицейского капитана:
— Развелось повсюду много подлецов. Пусть хотя бы в органах их станет поменьше.
Попытка кормления меня супом вермишелевым была успешно сорвана. Перебились только чайковским с мятными пряниками. Надумал принять ванну. По стародавней традиции этот санитарный процесс у меня часто совмещался с мыслительным. Сейчас мог затесаться ещё один, цитируя ещё один стишок незабвенного классика:
— Не ходи по росе, босых ног не мочи. Ты такой же, как все. Так пойди, …
Вычислить, где сейчас ошивается Чика и загнать его в своё стойло, за оставшееся время не представлял как. Это означало, что я стопроцентно превращусь в образцового строителя коммунизма, если Рей не предоставит мне понятную технологию поиска. Будем надеяться, что закаченные в меня скиллы не пропадут после наступления дедлайна. По любому надо как можно скорей отыскать пропавшую Инну и отремонтировать своими новыми способностями. Тренировочные упражнения на старушке Авдотье позволят мне их опробовать. Надеюсь, что не сильно ей наврежу.
В маленьком городке оставаться всё-таки опасно. Новый человек, к тому же со странной внешностью, поневоле привлечёт к себе внимание. Нужно куда-нибудь переехать и залечь. Если морду подлечить, то стоит закатить променад по всем знаменитостям, имевшим неосторожность вручить мне свои визитки. В общем, крутануться мухой на парапете. Оставить о себе жирный след в памяти предков. К Серёге в Балабино надо будет обязательно заглянуть и отблагодариться за бесценную помощь. Коньяк какой-нибудь было бы неплохо раздобыть по этому случаю. А что с Любовью делать, которая сестра? С одной стороны она — женщина, значит, не исключена сорочья болезнь. С другой — всё-таки родной человек. Убивается, нервы жжёт. И почему я должен теперь опасаться Жабуняку, раз погиб и внешность поменялась. Решено, загляну к ней когда-нибудь, вот только сначала разберусь с бабулькиным лечением. Призвал к себе дедка для консилиума.
— Принимай пополнение, — известил он меня торжественно, — Тебе девок пригнал. Говорят — настоящие ведьмы. Умеют лечить людей нетрадиционно. Для твоих медицинских заворотов пригодятся.
Призрачные помощницы оказались средневековыми жительницами немецкой земли Вюрцбург Сабиной и Линдой, сожжёнными по приговору епархиального суда. Очень милых на мордочку девах сильно старили грубые, мрачных тонов одеяния до пят. Соответствуя традициям своего времени, они принялись так самозабвенно стыдиться моих телодвижений в воде, что сбился с определённого настроя. Пришлось немного рассвирепеть на них. Как они людей лечили, если наготы стесняются? Как ни странно, так и лечили, не глядя. На ощупь, или в темноте. Представляю себе эту картину. Да что там говорить о медицине, если сексом им, бедняжкам, приходилось заниматься при полном одеянии и также в темноте. Похоже на сексуальные жмурки. Извращенцы просто какие-то. Вообще-то надо будет когда-нибудь так самому попробовать.
Мой загруженный последним до грандиозного кряка массив представлял собой скопище безадресных методик, умений, практик, основанных на бесконтактном воздействии через энергоинформационное поле. Одно малость напрягало, что для осуществления этого эффекта требовалось подселять к себе какую-нибудь сущность. Хорошо, что дамы, к моему безмерному счастью, прекрасно ориентировались в подобных методиках для лечения проникающих ранений, разрывов связок. Справлялись с переломами костей, ожогами и иными поражениями кожи. Ни одна уважающая себя ведьма не откажется также вылечить лихотку, золотуху, прострел, заговорить рожу. Они помогли мне разобраться с комбинациями гармоник в известных для себя областях. Методика лечения тут была более-менее проста. А что они не знали, я сам самоуверенно вознамерился разобраться, используя наш советский метод тыка.
В общем, понятно, что многое не понятно. Отослал помощниц отдыхать пока, а то надоело видеть их переживания, и призвал дедка для очень важного и деликатного поручения. Немки со своими заморочками меня здорово размагнитили, а желания никуда не делись. Попросил Семёныча помочь мне как мужик мужику, организовать трансляцию из какой-нибудь женской бани, или общажной душевой. Старикан страшно возмутился таким нецелевым использованием его уникальных способностей. Разверещался так, будто я ему предложил обозвать Ленина плешивой крысой. Пришлось долго его уговаривать и пообещать премиальное угощение собой. Семёныч нехотя переправил меня в правдинскую баню. Почему-то там мылись одни только пожилые тётки с обвислыми грудями. У меня окончательно всё упало. В Москву сгонять призрак категорически отказался, ссылаясь на соответствующий расход энергии. В общем, спасибо тебе, Семёныч, превеликое в тряпочку. Пришлось вылезать из ванны не солоно хлебавши. Да и кожа так уже сморщилась, что шарпеи позавидовали бы.
Степановна созерцала по телику концерт, посвященный Дню Советской Армии и Военно-Морского Флота. Все значимые для этого времени певцы и певицы светились на экране. После Льва Лещенко с его «Всё посвящаю я тебе» объявили Геню. Вышла эта благообразина с медоточивой улыбочкой, кому-то ручки пожал. Сейчас начнет трындеть в уши миллионный раз «Травы-травы не успели…». Внезапно донеслись первые аккорды песни «Зорька алая». Качественно так аранжировали для оркестра. Степановна, слушая, даже всплакнула с блаженной улыбкой. После исполнения ведущий обычно называл авторов. Назвали меня, вернее, Павла Чекалина. Стелла дозналась, наверняка. Ведь просил же! Или Геник сам выяснил? Не поддался искусу присвоить поистине гениальную вещь. Оставил всё же ты, Пашок Чекалин, какой-то след после себя. Светлой памяти тебе, Чика, и постарайся поскорее найтись, чтобы спокойно упокоиться.
