– Ты еë видишь, Ион?
– Вижу. – ответил чародей. Он замер на месте в недвижимом ступоре и не мог собрать мысли. Он хорошо видел и слышал то же, что и Лентрит, но доля недоверия в нем все же еще теплилась. – Осторожнее, Лентрит.
– Моя девочка. – с теплой улыбкой сказала королева, протягивая руки к лицу принцессы.
– Мама, это ты? – еще всхлипы, слезы уже было не остановить.
– Ну конечно, Летти, кто же еще? – снова улыбнулась женщина и обняла свою девочку. Лентрит почувствовала материнское тепло, и обняла еë, крепко сжимая руки.
Ион осторожно приблизился. Королева же не обращала на него внимания. Хотя он явно видел еë странный пустой взгляд, которого не могла видеть за спиной принцесса.
– Отойди от неë, Лентрит… – испугался Ион, но подруга его не слушала, еë уже не беспокоило ничего, что происходило вокруг.
– Что с тобой, моя девочка? – спросила Сьюзан. Еë брови сошлись в печали, но глаза все так же были пусты. – Забралась так далеко от дома. Бросила отца совсем одного. Зачем, Летти?
– Как зачем? Отомстить… за тебя…
– Глупышка ты моя. Разве этому я тебя учила?
Несмотря на внутреннюю настороженность, Ион совсем не чувствовал никакой опасности. Кем или чем бы это ни было, оно не несло угрозы. Чародей еще раз оглядел комнату, надеясь найти ответы.
– Далеко забрался, а, Ион? – послышалось сзади. Парень снова оцепенел. Он очень хотел повернуться, но боялся. Одно дело вспоминать о чем-то давно утерянном, а совсем другое видеть, слышать и чувствовать. Он обернулся. Картина по ту сторону зеркала уже показывала не убранство дворцовой палаты. Теперь уже там был солнечный знойный пляж, усеянный песком.
– Оно вызывает воспоминания? – предположил Ион. На пляже он видел мальчика с безумными глазами и широкой надменной ухмылкой на все лицо. Проглотив ком в горле, чародей вымолвил: – Лок?
Мальчик вышел из зеркала подобно матери Лентрит, но в отличие от неë, он обратил внимание на помещение, в котором находится. Лок поглядел вокруг, крутанулся на одной ноге, как он это часто делал.
– А ты чего такой хмурый, а? Вижу выбрался из нашего захолустья! Хвалю! Давно пора.
У Иона перехватило дыхание, но он кое-как сумел выдавить из себя что-то еще: – Ты… не настоящий?
Лок ощерился как гиена. – А это имеет значение? – он развел руками.
Ион просто смотрел на лучшего друга, не в силах говорить. Лок подошел к одной из свечек, взял ее в одну руку и невозмутимо подставил внутреннюю часть ладони под колышущийся язычок пламени, повел ею то в одну сторону, то в другую, следя за изменением его наклона. Он делал это без опаски, хотя даже это было для паренька вполне соответствующий его натуре. Ион знал, что друг погиб как раз потому, что никогда не уступал перед риском. Однажды он повел Иона наверх маяка, в разгар грозы, а в тот злополучный день, когда они строили плот, он рискнул обуздать огромную волну, не умея плавать.
– Почему, Лок? – спросил вдруг Ион, с дрожью на губах. – Почему ты оставил меня, чертов безрассудный сукин сын! Ответь? Неужели нельзя было проявить хоть каплю… я же говорил тебе, говорил…
– Ну а я не слушал. – вздохнул Лок, посмотрев прямо на Иона. Взгляд его хоть и казался сумасшедшим, как прежде, на самом деле был таким же пустым и безжизненным, как и у явившейся ранее королевы.
– Мне кажется, что я не справлюсь без тебя, Лок. Все идет не так.
Мальчик рассмеялся, а иголки волос на его голове зашевелились, переливаясь теплым светом, отраженным от свечей, как какая-нибудь гирлянда. – Ээ, то есть как это без меня? Неет, дружише, так легко ты от меня не отделаешься! Я теперь навеки с тобой, в твоей хитровыделанной башке! Я всегда буду следить за тобой, так что не расслабляйся, чародей. Ну а если тебе этого не достаточно, то посмотри вон туда. – Лок кивнул в ту сторону, где находилась принцесса Лентрит, не выпускающая из объятий вновь обретенную маму. – Ты можешь не верить в себя, в конце концов в нашей команде за это отвечал я, но другие могут взять это на себя, пока до тебя самого не дойдет. Ты всегда был тем еще тугодумом, братишка. – Лок снова заливисто рассмеялся, а после отсалютовал другу жест, который они придумали вместо банальных приветствий и прощаний. Он приложил два пальца к виску, а затем резко дернул руку в сторону, описав небольшую дугу. Ион повторил, наблюдая как пришелец из царства вечности возвращается к зеркалу и растворяется на его поверхности подобно морской пене, разбивающейся о прибрежные скалы. Он смотрел на зеркало, пока его друг не исчез полностью, распавшись на мельчайшие исчезающие частицы. Ион оглянулся.
– Ну все, родная моя. – успокоила дочку королева Сьюзан. – Незачем больше лить слезы. Я нашла покой, и ты должна отказаться от этой затеи. Прошу тебя, Летти, живи. Ты заслуживаешь счастья, не закапывай его своими же руками.
– Нет! – слышалось через всхлипы. – А как же справедливость? Я должна…
– А не ты ли в тот последний день сказала, что ничего не должна, ничего и никому, и уж тем более мне. – улыбнулась Сьюзан. Лентрит открыла глаза, которые тут же залило соленой волной, еë глаза уже щипало, но она не пошевелила рукой, чтобы вытереть слезы, а еще сильнее сжала в объятиях маму. Она ничего не ответила, а королева снова заговорила.
– Я прошу тебя остановиться, потому что хочу для тебя лучшего, доченька. Но распоряжаться своей судьбой все равно только тебе, как и всегда. Я в любом случае буду на твоей стороне, хоть и не согласна с твоим наплевательским отношением.
Ион хотел что-то сказать, но не мог найти нужных слов, и не стал влезать в разговор. Он решил получше изучить зеркало, пока то еще было активно, и присел на колено рядом с ним. В нем определенно что-то было, но это было тяжело разглядеть. Что-то в самой структуре стекла и напыления с обратной стороны привлекало внимание. Ион собрал все свои силы и внимание, чтобы увидеть то, что так искусно скрыто от его взора. Потраченные усилия стоили того, и увиденное его удивило. Он тут же достал из чехла дневник Анны и открыл его на нужной странице, еще раз убедившись в сделанном выводе. Чародей встал, вернулся к принцессе.
– Лентрит, послушай маму. Ты должна еë отпустить.
– Что ты говоришь, Онси… – она наконец-то обратила на него внимание.
– Я понимаю, что ты чувствуешь, правда. Но это не твоя мама. Все это мираж. Ты видишь еë такой, какой запомнила в последний момент. Это твое собственное воспоминание о ней.
– Это неправда, вот же она, прямо здесь!
– Нет, Лентрит. На зеркале лежит зачарование. И оно показалось мне знакомым, я все проверил. Оно очень похоже на то, что я использовал в битве с Вальбером. И хотя это только часть формулы и оно значительно сложнее… но ты видишь и чувствуешь всего лишь иллюзию. Обман.
– Сам ты обман! Я не верю!
– Он прав. – с сожалением сказала Сьюзан. Она словно только сейчас обрела возможность видеть присутствие чародея. Лентрит подняла голову, заглянула в глаза маме. В них не было жизни. Она все понимала. Говорят, что глаза - это зеркало души. Но что ему отражать, если душа уже давно покоится за гранью реальности, в том месте, куда смертным, закованным в постепенно увядающую оболочку, путь пока еще закрыт. Девушка еще раз сжала кольцо объятий в последний раз, перед тем, как отпустить. Она отпустила. Мама, еще секунду назад стоящая совсем рядом, живая и теплая, исчезла как дым, мгновенно сдуваемый ветром, с едва загоревшейся хворостинки. Ленрит упала на колени. Ион поспешил подхватить еë, но не успел. Он присел рядом, развернулся, посмотрел на зеркало, убедившись, что отражение показывает лишь пустую комнату музея и вздохнул. Они посидели около минуты в тишине.
– Пойдем назад? – спросил Ион.
– Да, пойдем. – ответила девушка совершенно без эмоций.
Они собирались встать, как за спинами послышались шаги. Но дверь не открывалась, это было бы очень хорошо слышно. А значит, что никто не входил. Но сзади однозначно кто-то был. Гадать было бессмысленно, поэтому они оба оглянулись. Из тени на них полным ходом, ускоряя шаг шел… мертвец. Если бы полуразложившиеся трупы умели ходить, то они выглядели бы именно так, как это существо. На его лице проступали иссохшиеся кости черепа, его кожа была серого как зола цвета, а на теле обрывками и лоскутами болталась истлевшая одежда. Он пробубнил что-то искаженным голосом, вытянув руки и скрючив пальцы.
