– Ты шутишь?… Ладно деревенские, но вы то, люди науки! Моя мать столько времени и сил потратила на изучение этого вопроса, и не нашла ничего. Чего тут скрывать, мы всего лишь наживаемся на доверчивости людей. Всем нам от этого хорошо, верно ведь? Вопрос в цене, так?

Тортон неодобрительно покачал головой. – Ты говоришь одно, но на уме у тебя совсем другое. – с высоты своего роста он хорошо видел скривившееся лицо мадам Торино. – Я этого не люблю, так что помогать не буду, да и без артильской грамоты у меня все равно нет никаких полномочий. Завтра с караваном выдвинусь дальше, так что ты тут уже сама как-нибудь.

– Что ж, мы возьмем то, что хотим, в любом случае. Я была очень рада познакомиться с тобой, Тортон из Генорхада.

– Я тоже, мадам!

– Кстати о знакомцах, вон та сладкая парочка с нас глаз не спускают. И ты на них несколько раз оборачивался.

– Нда… – Тортон замахал рукой, призывая ребят подойти. – Ну что ж, познакомьтесь, эта маленькая воровка Лентрит, и юный ча… – он осекся и поправился. – юный путешественник Ион. Встретил их на корабле.

– Я не воровка.

– Да? А кто украл одну из реликвий прямо из сумки?

– Я бы вернула еë, если бы у меня была возможность, я же… – ответила принцесса и тут же заливисто рассмеялась.

Еë громкий хохот вызвал толику неодобрения у посетителей, ведь соблюдение тишины было одним из главных правил посещения музея.

– Ну все, Лентрит, угомонись! – вмешался Ион. – Вы извините нас. Кстати если речь идет о старинном мече, то он можно сказать уже в собственности данного музея.

Тортон посмотрел на мадам Торино, та пожала плечами. Через секунду до него дошло, и на старом гномьем лице расползлась улыбка. – Да уж… Ну теперь, то коллекция будет полной, а Лара?

– Похоже на то.

– Я продал пять клинков Израундера музею, шестого как раз не хватало. – пояснил Тортон. Девушка, только притихнув, снова рассмеялась, схватившись за живот.

– Соблюдайте приличия, ради всего святого. – строго произнесла мадам Торино.

Наконец принцессу удалось утихомирить и она с ходу задала вопрос, который не выходил у нее из головы, еще с самого трактира: – Где ваше чудодейственное зеркало?

Мадам Торино загадочно улыбнулась. – А, так вы у нас за главным блюдом, так? Оно на втором этаже, но сеанс стоит отдельно. Если вы еле откупились на входе, то вряд ли вам хватит…

– Ну, справедливости ради, стоимости того меча хватило бы и на пять билетов, а может и на десять. – заметил Тортон. – Уж я-то знаю.

– А разве он не краденый?!

– Лаара. – протянул гном.

– Ну ладно, для добрых знакомых Тортона могу и смягчиться. Одли вас проводит. Одли! Где тебя носит? – из боковой двери появился уже знакомый ребятам привратник и недовольно крехтя, подбежал к ним. Лара достала ключ из кошелька, что все время держала в правой руке, отдала его слуге. – отведи молодых людей на второй этаж. И Давай без дурацких вопросов. А еще, ребята, должна вас предупредить. Зеркало открывается не всем. Возможно вам не повезет.

– Я бы сказал, оно вообще никому не открывается. – скептически буркнул Тортон. – Но зато оно очень красивое и невероятно искусно сделано, так что посмотреть однозначно стоит!

– Ах да, я совсем забыла, что на вашей родине не особо горюют по утерянным близким.

– Вы, как и все совершаете одну и ту же ошибку, мадам, переиначиваете нашу культуру не разобравшись.

– Я приму это замечание к сведению, а пока вас оставлю. – мадам Торино скрылась за дверью, в которую входил привратник Одли.

Сам он проскрипел: “За мной!” и направился на выход из зала.

– У меня к вам еще есть вопросы, ребятня. – обратился археолог.

– Твое любопытство может удовлетворить Финред, Тортон. – быстро проговорила Лентрит чуть ли не на бегу, поспевая за прытким Одли. – он в трактире, комната номер четыре. И, пожалуйста, не говори ему про зеркало.

***

Комната с зеркалом была почти пуста: за исключением самого экспоната, стоящего в центре и накрытого темно-синей шелковистой тканью, в ней находились также стойки со свечами. Свечи располагались на разных расстояниях от зеркала. Было ли такое размещение намеренным или просто кому-то было слишком лень позаботиться о чувствах перфекционистов, нам неизвестно. Но многие утверждают, что для работы некоторых зачарований положение играло не последнюю роль. Одли скинул с зеркала покрывало и быстро вышел. Дверь за Ионом и его подругой захлопнулась. Никаких инструкций по пользованию зеркалом дано не было. Лентрит сразу же метнулась к нему. Ион осторожничал и ступал неспеша. Зеркало и впрямь было потрясающе красивым: почти два метра в высоту и около семидесяти сантиметров в ширину; рама из резного белого дерева с множественными золотыми вставками и блестящие черненые ножки, словно отлитые из обсидиана.

Принцесса встала прямо перед ним и уставилась в отражающую гладь с предельным вниманием. Но ничего, кроме окружающего пространства, в этом прекрасном окне не наблюдалось. Ион осмотрел комнату, обошел зеркало вглядываясь в него.

– Может нам нужно что-то сделать? – спросила принцесса не спуская глаз со своего отражения. – Оно же должно как-то… работать. Мы должны что-то сделать ведь так?

– Не знаю, Лентрит.

– Может что-то со свечами? Вон смотри, одна из них потушена. – действительно, все свечи кроме самой близкой к зеркалу горели тусклым огнем. Ион снова уловил запах пепла. – “Тот человек злесь был, это точно…”

Принцесса тем временем взяла одну из свечей и использовала ее, чтобы зажечь последнюю. Но даже после этого ничего не произошло. Она поставила свечу на место и вернулась к зеркалу. Иона смутило еë лицо, отраженное в блестящей глади: полное отрешенной печали и разочарования. Хотя он и сам частенько ходил с таким лицом, но для него это было обычным делом, в отличие от вечно сверкающей улыбкой девушки. Ему казалось, она просто не умеет грустить. Люди и их внутренний мир для молодого чародея были огромной загадкой, бездонной пропастью, в которой легко потеряться. Блуждая по коридорам чужих разумов, он прочувствовал это в полной мере.

– Давай, Летти, идем, это обычное зеркало.

– Не может быть! Ты проверил его? Как ты делал с теми якобы зачарованными вещами.

– Да, никакой магии.

– Не может быть. – не сдавалась принцесса.

– Ну хватит! Даже если и есть, то нам, очевидно, не повезло. Мадам Торино же сказала…

– Мне все равно, что она там сказала! – буркнула Лентрит.

Неожиданно сильный порыв холодного воздуха влетел в раскрывшееся окно. С шумом пройдясь по комнате, этот миниатюрный ураган унес с собой огоньки со свечей, разом погасив их все. В помещении вдруг ощутилась прохлада. Но это было не то приятное чувство, когда заходишь внутрь с палящего жаркого Солнца, а совсем наоборот. Лентрит выдохнула пар изо рта и невероятно удивилась этому, повернулась к чародею. Свечи вдруг разом снова загорелись сами собой. На лице Иона в эту же секунду закрепилось ледяное оцепенение. Он смотрел на зеркало.

– Летти…? – женский голос, нежный и ласковый.

Она снова обернулась и увидела в зеркале… нет, не отражение комнаты. Зеркало словно стало дверью, за завесой которой виднелись дворцовые стены, и так знакомая комната, та самая, в которую маленькая принцесса прибегала каждый раз, когда ей было плохо, или когда ей нужен был совет. В моменты сомнений и тревог, эта комната была спасительной волшебной страной. Но теперь уже ни самой комнаты, ни большей части замка на том месте уже не существовало. Лентрит это знала, но изображение было таким маняще реальным, что она совсем забыла обо всем на свете. Ведь посреди комнаты была она.

– Мама… – тихо произнесла принцесса, всхлипнув.

Женщина улыбнулась и подалась вперед. Она становилась все ближе к поверхности зеркала и, казалось вот-вот выйдет из него. К еще большему удивлению девушки, она действительно вышла. Сначала рука, протянутая вперед, затем шаг, следующий, и вот уже королева Лотнира Сьюзан Абани стоит рядом с дочерью. Она выглядела так, какой еë запомнила Лентрит: небрежно собранные в толстый короткий хвост волнистые бронзовые локоны, простое платье и белые перчатки до локтей. Она редко снимала перчатки. Принцесса благоговейно улыбнулась, слезы порывались наружу неостановимой волной.