— Алина здесь ни при чём. Лиля, ты сама ушла из семьи, собиралась замуж за другого мужчину, наговорила мне черт-те что про жадность и прочее.

— Да, я виновата! — сильнее повысила голос жена. — И я это несколько раз уже признала! Что ты ещё хочешь от меня? Я должна голову пеплом посыпать, что ли?!

— Лиля, я хочу только развод.

— Я не согласна!

— Поэтому я и иду в суд, который рассматривает подобные дела без взаимного согласия. Нас всё равно разведут, поэтому я очень советую тебе перестать дурить. Давай сохраним нормальные отношения хотя бы ради Сони? Разведёмся, будем жить каждый своей жизнью, общаться только по вопросам её совместного воспитания — и всё. Зачем нам скандалы?

— Яр, но я-то тебя люблю! — выдохнула Лиля и неожиданно… разрыдалась. Яр нахмурился: искренне или нет? Он уже совсем не понимал, когда жена притворяется, а когда на самом деле расстроена. — Люблю, понимаешь? Я просто ошиблась, ошиблась…

— Ну ошиблась — это явно про один раз, а ты не один раз же мне изменила, выйти замуж ещё хотела. Это не ошибка, Лиль, а вполне сознательные действия. А сейчас ты просто злишься, что я такой упрямый и не желаю возвращаться в стойло.

— Яр, ну пожалуйста… — продолжала всхлипывать жена. — Ну давай хотя бы попробуем, а? Ну чего тебе стоит!

«Ну чего тебе стоит…»

У Яра даже не было сил язвить по этому поводу. Действительно, ведь так просто вновь сойтись с человеком, который тебя предал, поехать с ним на море, каждый день смотреть на его лицо, когда-то любимое и родное, и вспоминать, как тебя унизили.

Возможно, Лиля и правда сильно жалела — Яр это допускал. Вот только чего конкретно? Что бросила мужа, или что «там» не выгорело? И как можно сходиться, если ни в чём не уверен?

Лиля наверняка считала, что вот это «чего тебе стоит» на самом деле можно купить за деньги. В конце концов, она же ради денег и уходила. Поэтому сопротивление Яра ей было не слишком понятно.

— Нет, Лиль. Я подаю на развод. По поводу Сони только надо определиться. Отпишись мне позже о своём решении. Если ты категорически не хочешь, чтобы она жила со мной, я попробую изменить место жительства нашей дочери через суд.

Больше Яр не стал ничего слушать — повесил трубку и, прикрыв на мгновение глаза, засунул телефон в задний карман брюк.

Ну вот, он это сделал. Правда, облегчения Корнеев никакого не чувствовал, понимая, что впереди ещё много битв, и не факт, что он выиграет хотя бы одну, самую важную — битву за Соню.

Ярослав

Через пару часов позвонил тесть — что, естественно, было ожидаемо. И, как деловой человек, не стал медлить, а сразу взял быка за рога, поинтересовавшись:

— Это твоё окончательное решение?

— Да, — ответил Яр твёрдо, и Аркадий Максимович хмыкнул.

— Значит, ты решил, что принципы важнее физического комфорта. Очень жаль, Яр. Я надеялся, мы сработаемся.

— Я всё-таки предпочитаю самостоятельность, Аркадий Максимович. А то, что вы предложили — это лестно, но по сути является паразитированием на вашем бизнесе.

— Большинство людей кипятком бы писали от такого предложения, — проворчал тесть, — а ты нос воротишь.

— Не скрою — я был бы рад, если бы вы предложили нечто подобное, например, несколько месяцев назад. И горд, что вы настолько мне доверяете. Но сейчас к согласию на ваше предложение прилагается Лиля, с которой я больше не хочу жить. Поэтому я вынужден отказать. Простите, — вполне искренне произнёс Яр, — я вас безмерно уважаю, Аркадий Максимович. Но я уверен, что не смогу быть с Лилей. Поэтому — развод.

Тесть несколько мгновений молчал, а затем, вздохнув, припечатал:

— Да, два дебила — это сила. Что она — идиотка, потому что не подумала, чем может закончиться её поход налево, слишком уверовала в собственную безнаказанность и исключительность для тебя. Что ты — принципиальная зараза. Но если дочь я могу только поругать, то тебя даже похвалю. Хоть я и недоволен, однако… В наше время такой человек, как ты — редкость. Увы, вряд ли Лиле так же повезёт во второй раз.

— Спасибо, — пробормотал Яр, не зная, как реагировать на подобную своеобразную похвалу. С одной стороны, Аркадий Максимович его поступок не одобрял, но с другой — вроде как одобрял. И попробуй разберись, что на первом месте.

А потом Лиля изумила его до крайности, ближе к обеду написав:

«Хорошо, я согласна на развод. И на то, чтобы Соня жила с тобой».

Яр чуть телефон не выронил, прочитав это заявление. Тесть поспособствовал? Нет, вряд ли. Зачем ему? Тогда… что с Лилей случилось?

Может, познакомилась с кем-нибудь и решила, что дочь помешает ей налаживать личную жизнь?

«Хорошо, — тем не менее ответил Яр. — Я рад».

«Сам-то ты к этому годов, папочка? — сразу язвительно откликнулась Лиля и поставила смеющийся смайлик. — Уверен в своих силах?»

«Разумеется».

«Ну-ну», — напечатала Лиля, и Корнеев решил не уточнять, что она имеет в виду. В принципе, он и без пояснений понял, что жена, по-видимому, задумала какую-нибудь подлянку.

И на этот раз не ошибся.

Ярослав

Сделав в суде всё, что хотел, Яр сразу поехал домой. И по пути всё думал: как же это так получается, что живёшь с человеком много лет, считаешь его родным и близким, а затем он буквально в одночасье становится максимально далёким и чужим? Даже кажется иногда, что жил ты с кем-то другим, а потом его взяли и подменили.

Нелепая мысль. Яр отлично понимал, что никто Лилю не подменивал — она всегда была именно такой: эгоистичной, самолюбивой, обожающей роскошь и достаток. В его голове ничего из этого никогда не было связано с изменой и предательством. Подумаешь, эгоизм — он и сам не альтруист. Самолюбивость Корнеев даже считал скорее достоинством — зачем молодой красивой девчонке страдать от комплексов? А что Лиля деньги ценила — всего лишь издержки воспитания. Хотя с другой стороны: вот Алинкин бывший муж тоже очень любил деньги, но рос в необеспеченной семье. Может, и не от семьи это всё-таки зависит, а от чего-то совсем иного, врождённого. Либо оно есть в человеке, либо нет. Как в Алине. Яр был уверен, что она осталась бы такой же чистой и верной девушкой, даже воспитываясь в богатой семье.

Подъехав к дому, Яр припарковался на свободном месте, вышел из машины и бодро зашагал к подъезду, предвкушая вечер с Алиной — они планировали сегодня поужинать у неё, а потом либо посмотреть какой-нибудь фильм, либо прогуляться, если не начнётся обещанный дождь. Настроение у Корнеева постепенно повышалось, несмотря на то, что день в целом был неприятным, но резко упало, как только он услышал громкий голос Лили, раздавшийся откуда-то сбоку:

— Яр! Яр, погоди!

Корнеев обернулся, с удивлением глядя на почти бывшую жену и дочь, которые непонятно как и зачем оказались здесь, и теперь бежали к нему с ближайшей детской площадки. Причём у Сони за плечами болтался её дорожный рюкзак с «Царевнами», а Лиля держала в руках большую розовую сумку, в которую обычно складывала вещи дочери, если приходилось куда-нибудь уезжать на время.

Яр поднял брови, глядя на весьма характерные признаки того, что Лиля собиралась сделать совершенно определённую вещь — а именно впихнуть ему сейчас Соню, и не знал, радоваться или сердиться. Теперь её язвительное сообщение с вопросом, уверен ли он в своих силах, заиграло новыми красками.

— Привет, пап! — Соня вырвалась вперёд, отпустив руку Лили, и бросилась обниматься. Яр с удовольствием обнял дочь в ответ, а затем, хорошенько обхватив, чтобы не упала, поднял на руки под её восхищённый визг и смех.

— Вот, — со своей типичной мягкой и сладкой улыбкой обратилась к Корнееву жена, подходя ближе, и поставила рядом с ним Сонину сумку. — Привезла тебе дочку. Ты же хочешь, чтобы она жила с тобой? Мы с ней поговорили, и она согласилась. Так что принимай гостью.