— А-а-а, — протянул Яр и моментально посерьёзнел, садясь в прежнюю позу лотоса. — Вот из-за чего ты переживаешь и волнуешься, да, Алин? Думаешь что-то вроде — вдруг я ему не понравлюсь, когда разденусь?

— Ну… — Признаваться не хотелось, но не врать же. — Да. Понимаешь, я в одежде и я без одежды — это, как говорится, две большие раз…

— Алин… — Яр перебил меня, внезапно пересев чуть ближе. Взял за руку и поднёс её к губам, чтобы ласково поцеловать мои пальцы. — Это глупости, и сейчас ты в этом убедишься.

Я не успела ничего ответить — Корнеев отсел и передал мне колоду, сказав:

— Мешай и сдавай. Твоя очередь.

Ярослав

Хотелось поскорее доказать Алине, что она не просто желанна, а безумно желанна — Корнеев уже понял, что Пирожок страдает из-за неуверенности в себе. Она и в подростковом возрасте смущалась из-за лишнего веса, не сильно, но бывало. А после развода с мужем и нескольких фиаско с мужчинами переживать, что она не такая, как все, сам Бог велел.

Вот Яр не переживал, несмотря на поступок Лили. Ерунда это всё. В человеке в первую очередь привлекает совсем не тело, тем более, что идеальных на свете нет, да и вкусы у всех разные, — а нечто большее. Тело-то постареет, изменится со временем, а душа останется прежней. Яр был уверен, что Алина привлекает его в первую очередь не своим великолепным телом — да, он считал её фигуру великолепной, для него в ней не было недостатков, — а необыкновенной душой. Искренней, незлобивой, верной и нежной.

И он очень хотел, чтобы ей было хорошо рядом с ним. Чтобы она испытала удовольствие. Хотел увидеть замутнённые страстью глаза, довольную улыбку, услышать полный блаженства вздох. И поймать этот вздох своими губами…

В общем, в результате всех этих мыслей и фантазий Корнеев проиграл во второй раз. Пришлось снимать джинсы, посмеиваясь из-за горящего любопытством взора Алины и её красных щёк. Да, она смущалась, но глаз не отводила. И когда Яр отбросил джинсы в сторону и вновь выпрямился, чтобы она могла лучше рассмотреть его тело, тоже не отвела, хотя неловко ей было, судя по всему, отчаянно.

— Нравится? — многозначительно протянул Корнеев, и Алина — малиновая, как та самая ягода, улыбнулась.

— Нет! — заявила мстительно. — Подумаешь, обычные чёрные трусы. Вот были бы с кружавчиками…

— Я не про трусы, а про то, что под ними.

— А под ними ничего не видно!

— А-а-а, ну-ну, — смеялся Яр, и Алина смеялась вместе с ним, облизывая губы и постоянно косясь в область его паха, где всё давно было готово к действиям и натянуло ткань так, что Корнеев и сам на себя удивлялся. А ведь Пирожок ещё даже ничего не сняла!

В третий раз Яр, понимая, что проиграть нельзя, был предельно внимателен и старался не допускать никаких фантазий. Зато Алина, кажется, унеслась в мир своего воображения, продув быстро и с треском. Ещё бы! Корнеев специально сел так, чтобы у девушки был лучший обзор.

— Чёрт, — выругалась Пирожок, поняв, что пришла её очередь расплачиваться.

— Прекрасно, — Яр потёр ладони друг о друга. — Не всё же мне обнажаться, Алин! Снимай кофточку.

— Может, шорты?..

— Ни фига. Кофточку хочу!

— Гад, — пробурчала Алинка, но тунику стянула и положила рядом с собой, поведя обнажёнными плечами, и посмотрела на Яра с опаской. Будто думала, что он сейчас скажет: «Фу!»

Но Корнеев вообще был не в силах говорить, застыв, как кот, увидевший перед собой вожделенную миску сметаны.

Белоснежная кожа. Пышная плоть. И бежевый бюстик — самый простой, без кружев, но ткань, из которой он был сшит, оказалась полупрозрачной, из-за чего чудилось, будто на Алинке вообще нет белья.

Розовые. Розовые у неё соски…

— Класс, — выдохнул Яр и улыбнулся, показательно облизнувшись. — Отличные пирожки, Пирожок.

— Я-я-яр! — протянула Алинка, расхохоталась и скрестила руки на груди, загородив весь обзор.

— Эй! Мы так не договаривались!

— Пф-ф! — фыркнула она. — Что правилами не запрещено, значит, разрешено! Сдавай карты.

Яр так обрадовался, что Алинка решила не прекращать их своеобразный «эксперимент», что решил не возмущаться — ведь была её очередь сдавать. Пусть закрывается, раз стесняется. Посмотрим, что она будет делать дальше, когда останется вообще без одежды…

Алина

Я вновь продула.

И не удивительно — я была не способна нормально думать. Причём до того, как Яр снял штаны, я думала о себе то же самое, но как только увидела его в одних трусах, осознала, что раньше было ещё ничего. А попробуй-ка думать, когда перед тобой сидит мужик с отличным телом, в нижнем белье в облипочку, под которым всё не в спокойном, а в очень даже возбуждённом состоянии — и не смотреть туда невозможно! Если бы Яр прикрывался, как я, было бы проще. Но он специально сел, расставив ноги, так, чтобы я всё-всё могла рассмотреть.

А рассматривать там было что. Размер у Корнеева был впечатляющий. Ещё и ткань у трусов была такая, что я не только общие очертания видела, но и выступающие венки, и даже уздечку на головке.

Я и сама, на самом деле, по уровню возбуждения не отставала от Яра, но он об этом не знал. Хотя, скорее всего, догадывался, что я не осталась равнодушной к его почти голому виду. Я отлично чувствовала, что промокла там, внизу, и, честно говоря, даже хотела поскорее снять с себя бельё.

Ужас, до чего я дожила… Сижу тут, немного пьяная, играю на раздевание — и с кем, с Корнеевым! — и ёрзаю по пледу в нетерпении, потому что в шортах и трусах мне уже неуютно. И я даже обрадовалась, что продула, про себя надеясь, что Яр смилостивится и не захочет снимать с меня лифчик. Давай, Корнеев, назови шорты, иначе я сейчас спекусь и превращусь в пережаренный пирожок. Пережаренный и промокший пирожок…

— Шорты снимай, — не разочаровал меня Яр. — Так сказать, для равновесия.

Я быстро, стараясь не задумываться, стащила с себя штаны, оставшись только в нижнем белье — естественно, не из одного комплекта по извечной женской привычке. Лифчик у меня был моего любимого фасона — чтобы не выделялся под любой футболкой, — а трусы беленькие, с рисунком из россыпи ярко-алых ягодок малины. В общем, абсолютно не эротичные. Но Яр на них так посмотрел, словно я села перед ним в белье из секс-шопа.

Этот взгляд немного примирил меня со смущением и заставил перестать втягивать живот. Ну нет у меня такой идеальной фигуры, как у Корнеева, что ж теперь поделать! Вот я и начала сразу, как сняла шорты, думать о том, как бы так сесть, чтобы не слишком… хм… выпирало. И вроде не так чтобы у меня много лишнего веса, но у Яра-то его вообще нет, вот и…

— Алинка, — засмеялся Корнеев, подняв глаза и посмотрев на моё лицо. — Не заморачивайся. Всё хорошо. Ты такая аппетитная, просто с ума можно сойти. Слушай! У меня идея. Давай будем теперь играть не на раздевание, а на прикосновение?

— Это как? — не сразу поняла я. Мозги до сих пор ощущались ватными.

— Очень просто. Тот, кто выиграл, может попросить не снять что-то из оставшейся одежды, а прикоснуться.

Я сглотнула. В груди будто огонь вспыхнул, и жар моментально разгорелся, растекаясь по остальному телу и концентрируясь внизу живота, где сразу затянуло, заныло и запульсировало.

Боже мой! Я ни разу в жизни не чувствовала себя настолько возбуждённой, сгорающей от желания получить больше и поскорее. И когда Яр сказал про прикосновения, я не испугалась, отнюдь…

— Хорошо, — сказала негромко и глубоко вздохнула, пытаясь унять взволнованное дыхание, которое было слишком учащённым — я и сама это чувствовала. Но вместо того, чтобы успокоиться, я только взволновалась, потому что Яр произнёс, широко улыбаясь и оглядывая меня с многозначительным видом:

— Отлично. К какому месту прикоснуться бы в первую очередь… Выбор-то непрост! У тебя ситуация гораздо проще.