— Конечно. Или ты думаешь, мне достаточно? — Яр засмеялся и, приподнявшись, заглянул девушке в глаза. Алина, раскрасневшаяся, с чуть влажным лбом, смотрела на Корнеева с удивлением. А ещё она, кажется, взволновалась — Яр почувствовал, как Алина сжала его член внутренними мышцами, и, усмехнувшись, толкнулся в неё, заставив охнуть. — Нет, Пирожок, я по-прежнему хочу тебя. И мне кажется, ты тоже меня хочешь. Я прям чувствую…

— Это твоя сперма, дурачок, — фыркнула Алина, но Яр не дал ей отшутиться — наклонился и поцеловал, продолжая движения. Лет пять он уже не практиковал подобное — чтобы два половых акта подряд, с перерывом в пару минут, и даже думал, что потерял навык. Но сейчас всё получилось легко, и член вновь встал настолько быстро, словно не было только что крышесносного оргазма.

Корнеев был уверен, что дело в Алине.

Он наконец заполучил в руки свою мечту и был не готов быстро с ней расставаться.

Алина

Во второй раз всё получилось гораздо медленнее. А ещё — мокрее, потому что из меня беспрерывно текло, но Яра это вообще не смущало, кажется, даже наоборот — возбуждало сильнее. Он как будто с ума сходил от понимания, что это его сперма, что это он меня пометил — я по глазам видела и чувствовала по движениям, которые сразу становились более резкими и глубокими.

Не знаю, какой он с Лилей, а со мной Корнеев оказался диктатором в сексе. Он доминировал, и ему это нравилось. Переворачивал меня на живот и, держа за волосы, врывался внутрь моего тела, сажал на себя и двигался одновременно со мной, а не ждал, чтобы скакала я одна, а ещё не брезговал вообще ничем. Скажи Лёшке, что можно, как Яр, вылизывать женщину сразу после полового акта, скользя языком вокруг влажного входа — он бы офигел и скривился. Причём я говорю не только об основном входе, но и об дополнительном тоже. Яр целовал и ласкал меня вообще везде — и губами, и пальцами, и языком.

Когда он кончил во второй раз, за окном почти совсем стемнело, горели фонари и окна чужих квартир, и я, лениво поглаживая Корнеева по голой влажной спине, чувствуя, как он до сих пор пульсирует и изливается внутрь меня, подумала, что если у кого-то из соседей есть бинокль, им сегодня долго показывали бесплатную порнушку.

Затряслась от смеха, и Яр поинтересовался, скользнув губами по моей щеке:

— В чём дело, Алин? Чем я тебя рассмешил?

— Не ты. Я просто подумала, что уже вечер наступил, стемнело, и нас отлично видно в окно. И если есть бинокль…

— Вокруг дома деревья, — хмыкнул Яр. — Так что вряд ли что-то можно рассмотреть. Да и мы с тобой только торшер включили, а не верхний свет. В следующий раз это надо исправить, кстати, я хочу получше тебя рассмотреть.

— Да рассмотрел вроде уже.

— Мне мало! — заявил Корнеев и откровенно сжал ладонью одну мою грудь. — Чёрт, Пирожок… вообще не хочу уходить от тебя. Можно, я останусь?

Я опешила.

Честно говоря, пока мы тут самозабвенно трахались, я и не думала о том, что будет дальше, уйдёт Яр или нет. Но теперь этот вопрос встал, что называется, ребром.

А действительно… Раньше ведь Корнеев всегда уходил. Ел, болтал со мной, и уходил. Но сейчас другая ситуация. Как друг он вполне может и уйти, но он ведь теперь не только друг, но и любовник…

Кошмар. Мы, получается, с сегодняшнего дня не друзья, а любовники? Или друзья-любовники? Или друзья, просто «с привилегиями?». Как это правильно называется? И как будет правильно — сказать Яру «нет, вали давай» или позволить ему остаться?

— Я прям по твоему лицу читаю, о чём ты думаешь, — засмеялся Корнеев и с нежностью чмокнул меня в нос. — Не надо, не заморачивайся. Просто сделай, как хочешь сама. Если хочешь, чтобы я ушёл, я уйду. Если хочешь, чтобы остался — останусь. Как ты хочешь, Алин?

— Глупый вопрос, — я пожала плечами. — Я всегда рада, когда ты рядом. Просто…

— Этого вполне достаточно, — перебил меня Яр с улыбкой. — Тогда… может, перекусим? Я, честно говоря, очень хочу есть. Видимо, кучу энергии потратил, пока тебя тут удовлетворял.

— Ты не только меня удовлетворял, не надо! — я шутливо погрозила Корнееву пальцем. — Тоже мне, раб любви. И вообще ты первый начал!

— Я и не спорю, — смеялся Яр. — И надеюсь, что ты меня, нахала такого, покормишь. Осталась ведь у тебя какая-нибудь еда, Алин? Или я всё слопал?

— Осталась, конечно.

Я попыталась встать и уже даже подползла к краю кровати, но Корнеев, по-видимому, впечатлившись видом моей обнажённой задницы, вновь сгрёб меня в охапку и с такой жадностью поцеловал в губы, что я, отстраняясь от него, иронично поинтересовалась:

— Поздний ужин отменяется?

— Нет, это я просто так, — покачал головой Яр, глядя на меня с такой теплотой, что если бы на его месте был кто-то другой, я бы подумала, будто этот человек в меня безумно влюблён. Но это точно не случай Корнеева. — Захотелось. Идём есть, Алин.

— Только держи руки и губы при себе, а то ничего не получится. Точнее, получится, но кое-что другое.

— Договорились, — расхохотался Яр.

Ярослав

Как же здорово оказалось перекусывать на полутёмной Алинкиной кухне, быстро нацепив на себя только трусы — Пирожок накинула халат, — беспрерывно шутя и смеясь над всем на свете. Впоследствии Яр даже не мог вспомнить, о чём они тогда говорили, остались только воспоминания о пьянящем разум счастье, сладких губах Алины — она легко и охотно позволяла целовать себя, обнимая Яра обеими руками, и хихикала, когда он залезал ладонью в ворот халата и ласкал её грудь.

Было просто классно. И беззаботно. И вообще не хотелось думать о последствиях, о том, что будет завтра, не закроется ли Алинка вновь. Тем более, что Яр завтра уйдёт на работу, а у неё вот выходной…

Хоть самому отпуск бери и увози её срочно из города, пока не передумала! Но, к сожалению, уйти с работы вот так, практически без предупреждения, для Корнеева означало бы мгновенное если не увольнение, то серьёзное проседание в доверии у начальства. Их генеральный подобное терпеть не мог и прощал только при наличии уважительной причины: внезапная болезнь со справкой от врача, смерть родственника, судебное заседание с обязательным присутствием. Значит, придётся ждать и надеяться, что за следующий день Алина ничего нового и замороченного не изобретёт.

— Вряд ли, — вздохнула Пирожок, когда Корнеев предупредил её об этом перед сном, когда они уже ложились вместе в одну постель. — Всё, поздняк метаться, дело сделано. Глупо как-то будет отказываться. Тем более, что мне понравилось. Правда, жаль, что…

Алина запнулась, и Яр осторожно поинтересовался, придвигаясь ближе и обнимая девушку:

— Жаль? О чём ты?

Пирожок легла в кровать не обнажённой, а в ночной рубашке, хотя Корнеев уговаривал её, что можно и без — всё равно ведь он всё снимет. Но Алина заявила, что если снимет, то она потом наденет: не привыкла спать голой.

И теперь он медленно потянул подол вверх, стремясь добраться до заветного местечка…

— Жаль, что когда ты найдёшь себе нормальную девушку, нашей дружбе придёт бесславный конец, — вновь вздохнула Алина, и Яр замер на полпути к цели. — Вряд ли ты захочешь общаться в том же формате. И я не о сексе сейчас. Просто одно дело, когда вместе не спали, и совсем другое…

— Алин, — перебил девушку Корнеев, сгребая в охапку. Поцеловал, глубоко и крепко, а затем продолжил, вновь пробираясь ладонью под подол ночнушки: — Хватит сомневаться и заморачиваться. Никто не знает, как повернётся жизнь.

— Ага, может, ты к Лиле вернёшься, — сыронизировала Пирожок, и Яр фыркнул, мысленно закатывая глаза. Вот Алина вроде бы шутила — но он слышал по её голосу, что она тем не менее беспокоится и считает подобный сценарий вполне вероятным.

— Нет уж, спасибо. Я скорее в монастырь уйду или поеду на Северный полюс с какой-нибудь географической экспедицией.