Я кашлянула и потёрла ладонями пылающие щёки.

— По-моему, ты делишь шкуру…

— Вот про шкуры не надо, ассоциации как-то не очень, и вовсе не с убиенными медведями, — поморщился Яр. — Но разве я не прав? У тебя и грудь, и попа, и… м-м-м… Ну, ты поняла. А у меня только член.

— У тебя тоже есть грудь и попа, — возразила я, развеселившись. Корнеев фыркнул и заявил:

— Член интереснее.

Я поперхнулась смехом и, закрыв лицо руками, простонала:

— А-а-а, Яр, я же умру сейчас! Хватит меня смешить!

— Разве член — это смешно? — раздался совсем рядом с моим лицом голос Корнеева, и от неожиданности я открыла глаза. Улыбающийся Яр действительно оказался возле меня, и, как только я посмотрела на него, взял мою руку и положил себе… нет, не поверх трусов, а выше, на плоский и твёрдый живот. — Если хочешь, потрогай сейчас, не дожидаясь моего проигрыша.

— Нечестно, — пробормотала я, с трудом удерживая себя от того, чтобы опустить руку. У Яра была такая тёплая кожа на животе… Интересно, а ведь там, наверное, ещё горячее…

— Будем считать это бонусом, — улыбнулся Корнеев. — У тебя всё-таки на одну вещь больше.

— Тогда не я, а ты должен прикасаться, — вздохнула я. Не знаю, как умудрилась до этого додуматься через туман чувственности, из-за которого плохо помнила даже своё имя. — Ну, логично же.

— Я прикоснусь тоже, — легко согласился Яр. — Если ты позволишь. И давай, чтобы тебя слишком не смущать, установим временной лимит. Я буду считать до десяти, хорошо? И касаемся оба, одновременно. Куда хотим. Когда счёт закончится — прекращаем прикосновение. Согласна?

Мне и в голову не пришло отказываться. Я слишком хотела продолжать эту странную игру.

— Да.

— Тогда считаю, — голос Яра слегка дрогнул, будто от волнения. — Итак… Раз.

Я всё-таки помедлила. Зажмурилась на мгновение, потянувшись к бёдрам Корнеева только на счёт «два». И положила ладонь поверх натянутой до предела ткани уже на счёт «три».

Открыла рот, ощутив, как бешено и почти зло плеснуло вожделением в низ живота от ощущения твёрдой напряжённой плоти под моей рукой, а затем почувствовала, что Яр тоже прикасается ко мне. Но он трогал не грудь, и не между ног — Корнеев ласково и почти невесомо гладил пальцем мои губы. Вроде бы невинное движение… но я от него возбудилась сильнее. Приоткрыла рот, сначала коснулась языком пальца Корнеева, а затем просто всосала его внутрь, одновременно с этим проводя ладонью по всей длине его члена и глядя Яру в глаза.

Я увидела, как он задышал чаще, и его голос, произнёсший: «Шесть», откровенно задрожал. Я пососала палец ещё, нашла рукой головку члена и чуть сжала, чтобы мгновением спустя начать знакомые всем движения, имитируя половой акт.

Яр застонал и закатил глаза, толкаясь в мою ладонь, но посчитать не забыл:

— Семь…

Правда, потом он замедлился, явно решив схитрить, чтобы это подольше продолжалось. А может, просто был не в силах говорить? Впрочем, я тоже. Я чувствовала себя комком нервов, взволнованным до безобразия, пульсирующим от желания, и хотела больше, ещё больше…

Член Яра стал увеличиваться под моей рукой, и Корнеев, застонав громче, отодвинулся в сторону, отбирая у меня в том числе и свой палец.

— Алинка… — хрипло прошептал Яр, глядя на меня с такой дикостью, что я непроизвольно задрожала. Впрочем, он тоже слегка трясся — словно сдерживался, пытаясь не наброситься на меня сейчас же. — Ты влажная, да? Покажи мне…

— Показать… — эхом повторила я, не понимая, о чём он.

— Покажи, — повторил Корнеев глухо и, протянув руку, дотронулся до моих трусов. — Сними. И покажи…

Про стеснение я давно забыла. Я вообще про всё забыла, если честно. Поэтому быстро и с лёгкостью стянула трусики и, закинув их куда-то за спину, села, раздвинув ноги. Яр, как выяснилось, в это время тоже не бездельничал и снял свой последний предмет одежды, оставшись передо мной полностью обнажённым.

Так мы и застыли друг перед другом — он на коленях, с членом, почти прилипшим к животу — настолько Яр был возбуждён, — и я с раздвинутыми ногами, между которых, я была уверена, всё вполне очевидно блестит от влаги. Я смотрела на член Яра, думая только о том, что хочу ощутить его внутри себя, Корнеев тоже не отрывал взгляда от моей промежности, простонав в конце концов через несколько секунд почти умоляюще:

— Алинка…

— Да, — выдохнула я, а спустя мгновение Яр опрокинул меня на кровать и поцеловал, жадно и жарко, одновременно с этим поцелуем наконец проникая в моё жаждущее тело. Медленно, но глубоко настолько, что я всхлипнула, ощутив горячую волну первого по счёту оргазма…

Ярослав

Алина была узкой, горячей и настолько влажной, что Яр едва не кончил в первую же секунду. Особенно когда понял, что она под ним дрожит совсем не из-за страха или холода, а потому что ей хорошо, и замер, боясь последовать за ней — это было бы слишком рано и позорно. Подлез ладонями Алинке под спину, расстегнул лифчик, вытащил концы и отбросил его в сторону. Тут же спустился туда с поцелуями, лаская розовые вершинки губами и языком и наслаждаясь дрожью и всхлипами самой желанной девушки в мире.

— Яр… — простонала Алина и захныкала, когда он слегка прикусил её сосок, а затем вновь задвигался — сначала медленно, а затем всё быстрее и быстрее пронзая её прекрасное тело. Выпрямился, оторвавшись от груди, поцеловал Алину в губы, а затем сел, забросив ноги девушки себе на плечи, чтобы заходить в неё ещё глубже. Алина вскрикнула от удовольствия и вновь задрожала от оргазма.

— Счёт два-ноль, — пошутил Корнеев, замирая в самой глубокой позе. Алина засмеялась и открыла глаза, посмотрев на Яра с такой искренней нежностью, что он не удержался — наклонился и впился в её губы, одновременно с этим жадным поцелуем начиная двигаться на максимальной глубине. Чувствовал, как Алина вскрикивает прямо ему в губы и слегка трясётся от волн мощного удовольствия, сжимая ладони на его плечах до невнятной боли, и сам вспыхивал радостным удовлетворением.

«Наконец-то. Моя. Не отдам, никому не отдам, никогда. Моя, моя Алина, моя…» — билась отчаянно-счастливая мысль в голове Корнеева, пока он двигался всё быстрее и быстрее, сильнее закручивая пружину наслаждения — до тех пор, когда она наконец не разжалась стремительно, доведённая до предела, и Яр не ощутил сильнейший поток удовольствия и не осознал, толкаясь в Алину с последними фрикциями, что они занимались сексом без всякой защиты.

Упав на девушку, Яр застыл, тяжело дыша и чуть подрагивая после пережитого оргазма, и пытаясь найти слова, чтобы объяснить про свой косяк. Слова не находились. А ещё почему-то Корнеев совсем не жалел о том, что кончил внутрь, хотя был уверен, что никаких таблеток Алинка не пьёт. Сам не мог понять, почему…

— Боже, Яр, — прошептала Алина, обнимая его и ласково проводя одной ладонью по плечам, а другой — по затылку. — Мне так хорошо ни разу в жизни не было.

— Мне тоже, — признался Корнеев, и Алина на мгновение перестала его гладить.

— Шутишь?

— Нисколько.

— А как же…

— Я не знаю, — усмехнулся Яр. — Даже не спрашивай, почему так. Не хочу думать о ней сейчас, настроение только портить. Просто чувствую, что с тобой лучше. Я очень сильно возбудился, вообще почти ничего не соображал. Хотя, наверное, не почти, а совсем. Алин, я…

— Не ты, а мы, — перебила она его со вздохом, но не укоризненным, а вполне счастливым. — Мы забыли про защиту, да. И я сейчас скажу ужасное, но никаких таблеток я пить не буду. Забеременею — значит, судьба такая. Я давно хочу детей, ты же знаешь.

— Знаю, — пробормотал Корнеев, прислушиваясь к себе. Странно. Когда Лиля сказала про гипотетического второго ребёнка, он пришёл в ужас. А когда про возможную беременность сказала Алина, ничего подобного Яр не почувствовал. Растерянность, смятение, но не больше. — А дальше как? С презервативом?

— Дальше? — теперь, кажется, растеряна была сама Алина.