В конце концов Лиля постепенно подвела их троицу, включая Соню, к своим родителям. Они находились ближе к центру зала, возле сцены, и величественно принимали поздравления, сгружая подарки на специальный стол в углу помещения. Яр быстро произнёс подходящие случаю слова, не вникая в них — какая разница, всё равно каждый из присутствующих говорит примерно то же самое?

— Рад, что ты пришёл, Ярослав, — кивнул Аркадий Максимович, с удовольствием посмотрев на Лилю, которая липла к Корнееву, как пластырь к ране. — Всё-таки ты — наша семья, и этого не отнять. Честно тебе скажу, что лучшего мужа для моей дочери я не могу представить. Ты давно это доказал и словом, и делом.

Это был даже не намёк — тесть практически открытым текстом объявил Яру свою волю. Инга Михайловна подтвердила, мягко улыбнувшись, а Лиля воскликнула, ответив раньше, чем Корнеев успел отреагировать:

— Я безумно рада, что ты ценишь мой выбор, папа! Крепкая семья, мир и счастье — самое главное в жизни. Если не считать здоровья, разумеется. Я тебе всего этого желаю!

— Спасибо, родная, — произнёс тесть, опуская взгляд к Соне, и улыбнулся ей. — Ну а ты что скажешь, принцесса?

— Я подготовила тебе подарок, дедушка, — тут же отреагировала девочка, радостно подпрыгнув. — Точнее, мы с мамой. Она сказала, покажем, когда будем дома праздновать, а то здесь неудобно.

— Конечно, — подтвердил Аркадий Максимович, и тут Яр вспомнил о своём подарке.

— Кстати, — протянул Корнеев и полез ладонью в нагрудный карман, где у него лежал подарочный сертификат на круиз к Соловецким островам. То, что тесть больше всего на свете любит путешествовать по воде, знали все окружающие, и Яр отлично понимал, что подобных сертификатов отцу его жены наверняка подарили много. Но он всё равно обрадуется. — Я…

— Не надо! — неожиданно резко остановил Яра Аркадий Максимович, остро и оценивающе взглянув на него. — Ты знаешь, что будет для меня лучшим подарком. Других не нужно.

М-да.

Корнеев даже на мгновение растерялся. Но вообще всё это было в духе Лили и её семейки — использовать любую ситуацию для манипуляций — их любимый приёмчик. Вот и Аркадий Максимович сейчас вновь делал намёк на совершенно определённую вещь. Либо ты миришься с Лилей — и тогда это будет лучший подарок — либо никаких подарков мне от тебя не надо, потому что ты перестанешь являться членом семьи.

Но если он надеялся, что Яр это проглотит, то напрасно.

— И всё же, Аркадий Максимович, — усмехнулся Яр, доставая сертификат — небольшую пластиковую карточку. — Мне бы не хотелось портить впечатление от поздравления. Вот, держите. Надеюсь, вам понравится.

Тесть всё-таки взял карточку в руки и даже довольно улыбнулся. Поблагодарил Яра, и прежде, чем он успел сказать что-то ещё, Корнеев добавил:

— Кроме того, других подарков я гарантировать не могу. Более того, уверен, что у меня не получится их подарить.

Улыбка на мгновение пропала с лиц Аркадия Максимовича и Инги Михайловны, да и рука Лили, по-прежнему лежавшая у Яра на сгибе локтя, явственно напряглась. Но через секунду почти полного молчания, если не считать разговоры окружающих людей и ненавязчивую музыку, льющуюся со сцены, тесть усмехнулся и вкрадчиво произнёс, с намёком глядя Яру в глаза:

— Посмотрим.

Ярослав

Ничего в реакции Аркадия Максимовича Яра не удивило и не испугало — он отлично понимал, что из этой семьи его теперь отпустят только с боями, кровавыми и нервными. Однако единственным настоящим рычагом давления на Корнеева всё-таки была Соня, и он надеялся, что его бывшие родственники её слишком любят и не станут использовать. А остальное он как-нибудь переживёт.

Ещё минут десять тесть принимал поздравления, а Яр, Лиля и Соня стояли рядом, как члены семьи, но потом Аркадий Максимович объявил в микрофон, что все собрались, поэтому можно наконец рассаживаться, дабы приступить к праздничному обеду. И махнул рукой, приглашая к столам.

Естественно, Яр сел рядом с тестем и тёщей, за один столик. Хотел избежать соседства Лили, но не получилось — она намеренно опустилась на соседний стул и негромко вздохнула, расправляя на коленях красивую салфетку из белого кружева:

— Какой ты жестокий, Яр. А знаешь, как говорят? Если любишь — прощаешь.

— Ну-ну, — буркнул Корнеев, ничуть не впечатлившись, и оглядел остальных садящихся за столик. Естественно, рядом с собой Аркадий Максимович поместил самых важных гостей — чиновников, эстрадных звёзд и парочку известных на всю страну бизнесменов располагались за одним столом с именинником, ближе всего к сцене. Он был самым длинным — человек на двенадцать.

А дальше началось то, что Алинка наверняка назвала бы «торжеством желудка» — официанты принялись выносить блюда. Не произвольно: на столах возле каждого гостя лежал листочек-меню, где предлагался выбор из нескольких вариантов. Закусок, например, указывалось три: тартар из говядины с чёрным трюфелем, морской гребешок с клубникой и чили, буратта с томатами, моцареллой и земляникой. Естественно, в меню были включены лишь блюда высокой кухни — других здесь и не могло быть. Яр усмехнулся про себя — его рабоче-крестьянский вкус, как говорила Лиля, «плебейский», предпочитал оливье или хотя бы обычный греческий салат. Но выбрать было нужно, и Корнеев взял тартар. Фрукты в закусках или основных блюдах он совсем не любил, в отличие от жены — она обожала любые необычные сочетания. Яр до сих пор помнил, как Лиля делала пасту из клубники с манго, намазывала её тонким слоем на кусочки какого-то необычного хлеба с семечками, а сверху клала… Что же это было? Кажется, панчетта. По-нашему — бекон. Лиле нравилось, а Яра передёргивало.

Поддерживать разговор во время обеда толком не приходилось — окружающие отлично справлялись с этим и сами. А Яр, пользуясь тем, что по другую сторону от него села Соня, разговаривал только с ней, лишь изредка отвечая на вопросы, заданные ему напрямую. А вот Лиля, как обычно, в диалоге блистала, изо всех сил флиртуя сразу со всеми мужчинами за столом, не считая отца. Ей это отлично удавалось — Яр, пару раз на мгновение оценив реакцию окружающих на смех Лили, обнаружил, что один из чиновников смотрит на неё вполне масленым взглядом. Не факт, что дальше него зайдёт, но не с этим, так с другим. Яр больше не верил, что Лиля способна на верность.

Ярослав

Яр с трудом дожил до десерта. И не только потому что кормили как на убой, хоть и высокой кухней, но и потому что очень хотел поскорее встать и уйти. Раньше он терпел подобные массовые мероприятия, потому что знал, как это важно для Лили, а теперь-то что? Теперь терпеть он уже не обязан. И хватит. После сегодняшнего дня надо будет хорошенько объяснить Соне, что больше никаких совместных с мамой встреч, особенно вот таких парадных. Тяжело, но чем скорее дочь это поймёт, тем будет лучше для неё.

Однако Яр зря считал, что ему осталось лишь досидеть до конца обеда, а затем немножко потерпеть дома у тестя и тёщи. Дождаться, пока станцует Соня — и сбежать. Увы, но Аркадий Максимович, как выяснилось, приготовил Яру ещё одно испытание.

Во время десерта тесть неожиданно вышел на сцену, попросив ансамбль на время перестать играть, и, взяв микрофон, заговорил:

— Как многие из вас знают, у меня всего одна дочь. И одна внучка. И я безмерно рад, что Лилия когда-то сделала правильный выбор и удачно вышла замуж за замечательного человека. Вот он, сидит передо мной. Ярослав, кивни и улыбнись, что ли. О тебе говорю!

Корнеев, испытывая желание немедленно встать и уйти, всё-таки кивнул. На улыбку его уже не хватило. Как же ему надоел этот лицемерный цирк! Хотя он понимал Аркадия Максимовича — естественно, он, как любой хороший отец, желал дочери счастья. И раз она совершила плохой поступок, стремился поскорее его исправить. Чтобы можно было спокойно выдохнуть: всё в порядке, семья воссоединилась. А Яр вот проявлял чудеса твердолобости и прощать никак не желал.