— На кухне прикольно спать. Там холодильник близко, — пошутила я, но Лёшка не оценил.

— Да пошло оно нафиг… Алин, пусти на постой, а? — взмолился бывший муж. — А я тебе ремонт за это сделаю. Ты, небось, до сих пор так и не сподобилась. А я сделаю! Хочешь, даже кухню тебе деревянную забацаю? У меня знакомый есть, он из остатков и за небольшую денежку по дружбе мне сделает. Давай, а?

Я онемела.

Я ожидала, что Лёшка предложит вновь сойтись и готовилась отбиваться, а тут вдруг такое…

— Я понимаю, что ты со мной больше дела иметь не хочешь, — энергично закивал бывший муж. — И обещаю к тебе не приставать. Но жить в родительской квартире я больше не могу, а цены на съёмные — это ж мамадарагая! За однушку рядом с метро полтинник просят, а всё, что ниже — либо в жопе, либо клоповники. Помоги мне, а? А я тебе ремонт! Ты же знаешь, что я в быту аккуратный, ничего тебе не испорчу, не сломаю. Спать буду на диване в гостиной. Даже готовить могу себе, тебе ничего не надо делать! Только пусти, а?

Я хлопала вытаращенными глазами, глядя на багровую физиономию бывшего мужа, который смотрел на меня с такой мольбой, что у меня даже изжога началась.

А ведь если бы не Яр, я бы, может, и пустила… Ремонт-то мне и правда нужен, ещё и бесплатный, да и Лёшку жаль. Он хоть и меркантильный до безобразия, но не ленивый. Всю жизнь батрачит, как проклятый, чтобы квартиру свою купить.

— Я уже почти накопил на первый взнос, — вздохнул бывший муж, умоляюще сложив ладони перед собой. — Но если буду снимать, съём всё сожрёт. Мне бы годик ещё где-то перекантоваться, а потом я своё жильё куплю и съеду, клянусь! Хочешь, договор оформим. Я сейчас усиленно работаю, даже в ремонтную бригаду вписался — теперь не только мебель собираю. Плитку класть вот научился. Тебе так положу, что любо-дорого! Давай, Алин, а?

Я вздохнула.

Вот что я за человек такой, а? Почему мне неловко отказывать? Лёшка со мной безобразно поступил, вещи все забрал, а я сейчас его жалею. Ну не дура?

— Понимаешь… у меня отношения, — сказала я негромко, и бывший муж моментально побледнел, изменившись в лице. — Я как бы живу не одна… Вот. Поэтому…

— Ладно, я понял… — протянул Лёшка, поморщился и потёр масляными пальцами лоб. — Чёрт, что же делать-то, а?

— Давай я на работе коллег поспрашиваю? Если ты согласен с ремонтом помочь, может, что-то и найдётся.

— Да-да, спасибо, — энергично кивнул Лёшка и добавил, поколебавшись: — И это, Алин… Если вдруг ты со своим расстанешься, набери мне, пожалуйста. Я тебе и ремонт, и всё… Только попроси!

Да уж, щедрое предложение.

Я не стала ничего отвечать, только плечами пожала. Звонить Лёшке — нет уж. Ремонта, конечно, хочется… но не до такой степени!

Ярослав

Возвращаясь вечером с работы, Корнеев зашёл в магазин и набрал два здоровенных пакета с продуктами. Насколько он мог судить, из чего-то такого Алинка и готовила — картошка, разные крупы, овощи и фрукты, мясо и фарш. Постоял немного возле кассы, где на полочке уютно расположились упаковки с презервативами, но в итоге не взял ни одной.

Кто бы объяснил, почему ему кажется, что наличие в их совместной истории презерватива обидит Алину? А обижать Алину — последнее, чего желал Яр. А, нет, предпоследнее. Последним стала бы потеря дочери — и не только физическая, но и эмоциональная. Сейчас он чувствовал, что близок Соне, что она больше на его стороне и не слишком-то верит в сказки, которые ей рассказывают мама и бабушка с дедушкой, но как долго это будет продолжаться, никто не знает. Вполне возможно, со временем Лиля и её родители смогут утянуть Соню на свою сторону, заставить поверить в то, что Яр незаслуженно обидел её маму разводом. Да, это будет обидно, но следовало смотреть правде в глаза: он мало что мог предпринять, чтобы предотвратить это, не травмируя Соню.

А Алина… Она хотела ребёнка. Пирожок упомянула об этом вскользь, не акцентируя внимание, но Яру и не нужна была подробная исповедь: он понимал всё и так. Конечно, Алина хотела забеременеть. Им обоим за тридцать, её брак распался, а часики тикают. Кстати, Корнеев не знал, по какой причине она не забеременела, будучи в браке с Лёшкой Абрамцевым. Может, Алина в принципе не может забеременеть? Яр надеялся, что нет, и детей не случилось по другой причине. Всё-таки Пирожок из тех женщин, которым на роду написано стать матерью. Мягкая, нежная, заботливая, ответственная — из Алины получится прекрасная мама!

Шагая по дорожке от магазина к подъезду своего дома, Яр представлял Алину беременной. Душу заливало теплом, когда перед его глазами появлялась Пирожок с пузиком — сначала с небольшим, а затем всё более крупным, пока оно не начинало лезть на нос. От таких воображаемых картин Корнеев непроизвольно улыбался. Да, Алинке пойдёт беременность, и она точно не будет, как Лиля, страдать из-за временно потерянной талии.

А потом Яр представил, что отец ребёнка — он сам, и ему стало ещё теплее, даже почти жарко. Но жар этот был приятным, он не обжигал, а грел, причём сильнее всего — в области сердца.

Что это такое и почему, Корнеев не очень понимал. Было понятно лишь одно: если Алинка в результате их физических активностей всё-таки забеременеет, печалиться по этому поводу Яр точно не станет. А чего печалиться? Отношений с Алиной ребёнок точно не испортит. Она получит долгожданную беременность, а Яр…

Что именно получит он сам от подобного поворота событий, Корнеев никак не мог сформулировать, в итоге плюнул на это дело. Главное, что он не против, и готов озвучить своё решение Алинке. А в остальном можно не копаться.

В конце концов, если копать слишком глубоко, мало ли что там можно обнаружить?

Алина

Разговор с Лёшкой меня полностью опустошил. Я подозревала, что он энергетический вампир, ещё будучи замужем, но теперь убедилась в этом. Пока живёшь с человеком, не замечаешь, что из тебя силы сосут, а как только хорошенько от него отдохнёшь — сразу и почувствуешь, насколько прибавилось энергии. У меня так было сразу после развода, точнее, расставания с Лёшкой, а вот сегодня, из-за того, что он вновь появился в моей жизни, произошёл откат.

Ох и утомил он меня! Именно по этой причине, а вовсе не из-за собственной лени, я, наконец с ним попрощавшись, никуда не пошла. Точнее, пошла, но не в магазин, а в парк — погуляла по аллейкам, посидела на лавочке, поела мороженое, попила прохладненькой водички, наслаждаясь хорошей погодой и тишиной. Никто, кроме ветра, не дул мне в уши — красота! Всегда бы так.

Если бы я была зловредной, может, подумала бы про Лёшку: «За что боролся, на то и напоролся». И возможно, это было бы даже справедливо. Но во мне всегда плохо держался негатив, я предпочитала его выбрасывать и забывать о нём, чем хранить в себе, холить и лелеять. И злорадствовать, что Лёшка, уйдя от меня, вместо счастья и благоденствия получил по сути временное рабство, моральные страдания и новые проблемы, из-за которых он теперь вынужден батрачить ещё усиленнее, чем раньше — я не могла. Но в то же время и помочь я ему тоже не могла, и не испытывала по этому поводу никаких угрызений совести. Я не обязана сдавать ему комнату или вообще хоть как-то помогать. Ни по закону, ни по-человечески — не обязана. Коллег поспрашиваю, не нужен ли кому жилец с умением и желанием сделать ремонт, но на этом всё.

В итоге, задвинув раздражение на Лёшку, что он пришёл и затоптал своими грязными сапогами мои свежие цветочки, которые я без него два года выращивала, я вернулась домой. И тут же осознала, что во-первых, продуктов я никаких не купила, ибо напрочь забыла про магазин, а во-вторых — что мне банально лень готовить. В кои-то веки мне было лень заниматься домашним хозяйством! Хорошо хоть убраться успела, а то так и жила бы среди пыли и паутины.

Значит, Корнеев будет есть яичницу. Точно знаю, он её любит — они с дядей Васей постоянно наворачивали яичницу на ужин, когда мы учились в школе. Пару раз я с ними ужинала и удивлялась, почему она получается гораздо жирнее и сытнее, чем у моей мамы, пока не узнала, что дядя Вася жарил её на сале. Как и картошку. Я жареное на сале не люблю, поэтому будем считать, что Яр сегодня на диете.