Самым трудным было то, что она кричала на меня, требуя выпить, царапала мою грудь, пока я нес ее, и умоляла избавить ее от боли.

Я вырос на улице; черт возьми, я продаю эту дрянь. Я знаю, насколько мощным может быть этот маленький белый порошок. Роза, однако, не производит впечатления типичной наркоманки. Она может быть принцессой мафии и тусовщицей, но она выше этого. Я даже не уверен, что она осознавала, что стала наркоманкой.

Когда начинает всходить солнце, я достаю телефон и с помощью своего приложения опускаю затемняющие жалюзи. Ей нужно поспать. Мне тоже надо, но я не буду. По крайней мере, до тех пор, пока я не буду уверен, что она не умрет у меня на руках.

Ей нужен кто-то, кто защитит ее, позаботится о ней и этот человек — я. Даже если все это время мое сердце будет замирать в горле.

Когда она начинает стонать во сне, я вскакиваю со стула и приседаю рядом с кроватью. Я накрываю ее руку своей. Она все еще теплая, но уже не та печка, какой была раньше.

Она кашляет, и это усиливает мою панику.

— Как ты себя чувствуешь, Роза? — я стараюсь говорить спокойно, хотя сейчас мне хочется кричать.

Ее голос звучит хрипло.

— Как будто я прыгнула под автобус, мои внутренности подожгли, и кто-то живет в моем мозгу и бьет молотком по черепу.

Она перекатывается на спину и потягивается. Мне нужно переодеть ее во что-нибудь свежее. Черт возьми, нужно в душ.

Несмотря на мертвенный цвет лица, ее красота просвечивает сквозь него. Шелковая ткань ее черного платья задирается до бедер, и я не могу отвести взгляд от ее стройных ног. Я качаю головой, пытаясь избавиться от темных мыслей, возникающих при виде ее на моей кровати.

— Тебя все еще тошнит? — я не могу удержаться от того, чтобы не коснуться ее лба, чтобы проверить температуру.

Ее глаза расширяются, когда она смотрит на мою руку.

— Немного. Но не настолько плохо.

Облегчение нахлынуло на меня, но усталость берет верх.

— Я принесу тебе стакан свежей воды.

Когда я возвращаюсь, она садится, упираясь пятками в матрас, чтобы прислониться спиной к моему изголовью. Ее щеки бледны, а руки все еще дрожат. Я даже не знаю, сможет ли она удержать чашку.

Кровать прогибается, когда я сажусь на край. Она даже не смотрит на меня, ее пальцы сжимают платье, когда я наклоняюсь ближе.

— Роза, все в порядке. Я здесь, чтобы помочь тебе, а не осуждать.

Она кивает, избегая моего взгляда. Когда она пытается сделать глоток, вода переливается через край, поэтому я подношу стакан к ее губам, и она делает маленький глоток. Я завороженно наблюдаю, как она делает глотательные движения, заставляя меня неловко поерзать рядом с ней.

Со мной явно что-то не так.

Она выпивает едва ли половину, когда я несу ее обратно в ванную, где она выблевала всю воду обратно. Я сажусь на кафельный пол рядом с ней, потираю ей спину, пока она всхлипывает, держась за унитаз. Я притягиваю ее в свои объятия и помещаю между своих ног, крепко прижимая к себе, пока ее слезы пропитывают мою футболку. Ее тело дрожит, и трясущимися руками она хватается за мою футболку, когда я чувствую, что она снова обмякает.

— Шшш, все будет хорошо, я тебе обещаю. Ты пройдешь через это.

Я почти уверен, что она не вспомнит ничего из последних двенадцати часов. Что может быть только к лучшему. То место, где она сейчас находится — это адская яма. Я просто надеюсь, что смогу помочь ей выкарабкаться.

Ее дыхание становится ровным, и я понимаю, что она снова спит. Легко подняв ее, несу обратно на кровать и снова накрываю толстым одеялом. Сажусь напротив и достаю свой телефон. Я влип по уши, и больница — не вариант. Итак, я набираю единственного человека, которого я знаю, который может мне помочь.

— Лука, сейчас, по сути, середина ночи. Что случилось? — ее голос приглушенный и сонный.

Я смотрю на часы, сейчас шесть утра.

— Мне нужна твоя помощь, мама. Ты можешь приехать ко мне?

Она звучит гораздо более бодро, поскольку в ее словах слышится нотка паники.

— Конечно, сынок. Дай мне полчаса.

Я смотрю на спящую Розу и вздыхаю.

— Спасибо. Не могла бы ты заскочить к Келлеру по дороге? У него должна быть готова сумка с одеждой для тебя.

— Мне можно спросить?

— Я объясню, когда ты приедешь.

Я слышу звук мягких шагов и что-то касается стены, прежде чем мама останавливается в дверях моей комнаты. Ее рот отвисает так же, как и сумка, когда она видит меня. Ее взгляд переключается с Розы на меня, отчего ее брови с каждым взглядом сближаются, что делает ее хмурой. Я снова прижимаю Розу к груди. Она начала плакать во сне и метаться до такой степени, что я испугался, что она может навредить себе.

Она снова переворачивается, обхватив руками живот, и тихий стон срывается с ее губ, пронзая мое сердце.

Мама бросается к краю кровати, заправляя свои длинные седые волосы за уши, прежде чем нежно обхватить ладонями потное лицо Розы.

— Что случилось с этой бедной девушкой? Кто она?

— У нее ломка. Я понятия не имел, что она наркоманка. Она дочь Марко.

— Лука! — она повышает голос и встает, уперев руки в бедра.

Роза вздрагивает в моих руках, и я качаю головой, глядя на маму, бросая на нее взгляд не сейчас. Она может кричать на меня сколько угодно только после того, как Роза пройдет через это.

— Мне просто нужна твоя помощь, мама. Розе тоже. Я не спал и не ел со вчерашнего дня. Ее тошнило, она вспотела, и всю ночь она была то в сознании, то в отключке. Я больше не могу делать это сам.

Я ненавижу просить о помощи. Это заставляет меня чувствовать себя неудачником.

Мамино лицо смягчается, и она кивает, а затем притягивает мою голову к себе, чтобы взъерошить мне волосы.

— Что ж, я рада, что ты пришел к ней на помощь. Иди отдохни. Я подменю тебя.

Я осторожно опускаю Розу на подушку, но это пробуждает ее от беспокойного сна.

— Нона? Это ты? — голос Розы дрожит, когда она говорит.

Я пожимаю плечами, глядя на маму. На данный момент я даже не знаю, знает ли Роза свое собственное имя. Время от времени бывают моменты, когда она, кажется, приходит в себя. Похоже, это не один из этих.

Мама приглаживает растрепавшиеся волосы вокруг лица Розы.

— Все в порядке, дорогая. Как ты думаешь, мы можем привести тебя в порядок?

Роза качает головой и еще сильнее прижимается носом к моей груди, вцепляясь в мою футболку так крепко, что я чувствую, как ее ногти впиваются в мою кожу.

— Не оставляй меня, Лука.

Ее голос мягкий, но это как удар под дых. Я прижимаю ее миниатюрную фигуру к себе и глажу по спине.

— Моя мама здесь, чтобы помочь тебе, Роза. Это ненадолго.

Когда мне удается отодвинуться, она садится и смотрит на меня. Затем ее лицо бледнеет, прежде чем она покачивается и откидывается на подушки.

Мама садится на кровать рядом с ней и кладет свою руку поверх руки Розы.

— С тобой все будет в порядке. Пойдем, примем душ.

— Спасибо, — одними губами произношу я и выскальзываю из комнаты, выдыхая весь воздух из легких.

Я не хочу оставлять Розу, но мне нужно поспать. Я понятия не имею, как долго продлится синдром отмены, поэтому я должен быть готов к продолжительному процессу. Я не подведу ее.

Меня будит легкий стук в дверь. Я сажусь и вижу, как мама хмурит брови и поджимает губы, приветствуя меня.

— Как она?

— Она спит. Я дала ей еще воды с витаминами и электролитами, чтобы поддержать силы. Боже мой, как они ей нужны. Эта стадия должна пройти через день или два. Я не знаю, как далеко ты готов зайти, чтобы помочь ей, сынок. Но она будет бороться с этим каждый день, до конца своей жизни. Я вижу, что в глубине души у нее есть эта борьба, но это будет тяжело. Для вас обоих.

Я проглатываю комок в горле и киваю.

Я не могу этого объяснить. Я хочу помочь ей, и я готов сделать все, что потребуется. У меня уже руки чешутся вернуться туда и проверить, как она.