— Прости, — это едва слышный шепот, но он выводит меня из себя.

Я шагаю к ней, — Мне не нужны извинения, я просто хочу тебя. Я так безумно люблю тебя. Ты знаешь, я сделаю для тебя все, что угодно. Скажи только слово, и все будет сделано. Я бы отдал за тебя всю свою жизнь.

Я качаю головой, издавая смешок.

Она опускает голову вниз, поэтому я поднимаю ее подбородок обратно.

— Я не могу сделать это сам. Поэтому я спрашиваю тебя еще раз, какого черта ты выходишь замуж за Данте? Если ты ожидаешь, что я найду нам выход, менее чем за две недели, мне нужна правда, — выплевываю я.

— Нет.

— Нет? — я моргаю, глядя на нее. — Ты что, блядь, серь…

Я прохожу мимо нее и бью кулаком в стену, ярость горит во мне. Я останавливаюсь, услышав слово, слетевшее с ее губ.

— Сокровище.

Я моргаю несколько раз, сердце теперь у меня в горле. Я поворачиваюсь и вижу, как Роза дрожит передо мной, ее нижняя губа дрожит. Я только что последние несколько минут кричал на женщину, которую люблю. Давил на нее, чтобы она рассказала мне то, чего я не имею права знать.

Она просила меня доверять ей.

Я отхожу от нее. Понятия не имею, что делать.

— Прости меня.

Мое сердце разрывается надвое. Я ее защитник. Я никогда не должен заставлять ее чувствовать себя неуверенно. Если бы она могла сказать мне, она бы сказала.

Я облажался.

Расхаживая перед ней, я дергаю себя за волосы, пока кожа головы не начинает гореть.

— Роза, мне так жаль. Я не должен был кричать, не должен был давить на тебя. Я просто, я больше не знаю, что делать. Видеть тебя в этом платье, думать о том, что ты выйдешь замуж за другого, сводит меня с ума. Я так отчаянно хочу быть с тобой, что просто... черт!

Закрываю лицо руками, но это не скрывает стыд, который я испытываю из-за потери контроля. — Мне действительно очень жаль.

Она сокращает расстояние между нами, ее дрожащие руки держатся за мою рубашку.

— Мне тоже жаль. Это так тяжело для нас обоих. Никогда, никогда не сомневайся в моей любви к тебе, Лука. Но ты понимаешь, почему я не могу сказать тебе прямо сейчас? Эта твоя вспыльчивость. Я знаю, ты никогда не причинишь мне вреда, но что, если твои действия в конечном итоге причинят боль людям, которых мы любим? Мне нужно, чтобы ты мне доверился. Я справляюсь со своей ситуацией, а ты - со своей. Однажды мы будем вместе. Но прямо сейчас для нас обоих слишком много на кону.

— Я ненавижу это. Так сильно.

— Я люблю тебя. Ты единственный мужчина, который когда-либо будет владеть моим сердцем, моей душой, всем моим существом. Теперь мне нужно, чтобы ты помнил об этом в будущем. Несмотря ни на что, — она хватает мою руку и прижимает к своей груди.

— Твое. Только твое.

По моей щеке скатывается слеза. Я прижимаюсь лбом к ее лбу и закрываю глаза, позволяя ее сладкому кокосовому аромату успокоить меня.

— Дыши со мной, Лука. Успокойся, ее рука скользит по моему телу, она слегка наклоняется и начинает водить ногтем тот квадратик вокруг моей коленной чашечки. Я делаю, как она говорит, вдыхая и выдыхая, сосредотачиваясь только на ее прикосновениях.

— Я так чертовски сильно люблю тебя, Роза, — шепчу я.

— Я знаю, что это так и я люблю тебя не меньше. А теперь иди. Увидимся в эти выходные во время поездки.

Черт, как я мог забыть? Мне придется провести все выходные с Данте, который будет разгуливать с Розой, как с ценным трофеем.

Но, если я все правильно спланирую, то буду с ней как можно больше.

ГЛАВА 56

Роза

В последний раз, когда я была в самолёте, мы летели обратно в Италию, чтобы похоронить маму. Оглядываясь назад, я думаю, что тогда у меня было лучшее настроение. Мои икры в синяках от того, что Данте толкал меня своей тяжелой спортивной сумкой, пока мы шли. От ужаса быть запертой с ним в одной комнате на протяжении всего путешествия у меня скручивает в животе.

Мы занимаем свои места в частном самолете. Я протискиваюсь к окну, а Данте тяжело плюхается рядом со мной.

Лука идет по проходу в своих зеркальных очках. Я могу сказать, что он смотрит прямо на меня, просто узнаю по этой легкой усмешке на его лице. Он останавливается в первом ряду и садится прямо напротив меня.

Раздражающий голос Марии раздается, когда она входит, и я наблюдаю, как Лука заметно морщится при ее появлении.

— Лука, дорогой. Я хочу место у окна.

Он сдвигает очки на голову и бросает на нее взгляд, усаживаясь у окна. Я сдерживаю смешок.

Данте наклоняется ко мне, и я отстраняюсь.

— Держу пари, все эти их ссоры приводят к отличному сексу, — говорит он достаточно громко, чтобы это услышал Лука.

Я проглатываю комок в горле, игнорируя его.

Я знаю, что он неправ. Но это не останавливает пронзающую меня ревность, что именно она может остаться с ним. Если мы не разберёмся с этим вовремя, он, вероятно, действительно переспит со своей женой.

— Данте, Мэдди настаивает на том, чтобы посидеть с Розой, вести какие-то женские разговоры или что-то в этом роде. Ты летишь впереди со мной. Предоставь это им, — Грейсон указывает на кресло впереди.

Мария резко поворачивает голову ко мне, и она прожигает меня взглядом сквозь спинки кресел.

Раздраженно вздохнув, Данте двигается, и я, наконец, снова могу дышать.

Мэдди неторопливо подходит и плюхается рядом со мной, стонет, пытаясь удобно устроиться с беременным животом.

— Спасибо тебе, — шепчу я ей.

— Всегда пожалуйста! — она улыбается. — Кроме того, это значит, что я могу спокойно читать свои развратные книжки, не опасаясь, что Грейсон захочет засунуть свой член в меня. Я имею в виду, мне это нравится, но это тяжёлая работа, когда ты беременна!

Я не могу удержаться от хихиканья.

— Я думала, что когда ты беременна, то становишься супер-возбуждённой, — шепчу я.

— Так и было, пока я не стала размером с выброшенного на берег кита. Оказывается, это только ещё больше заводит моего мужа, — она кивает головой в сторону светлой головы Грейсона, сдерживая улыбку.

— Не заставляй меня тащить твою задницу в туалет, солнышко. Ты знаешь, что я это сделаю, — кричит он с передней части самолета.

— О, я смею! — кричит Мэдди в ответ, ее щеки красные, как яблоко.

— Ты хочешь этого так же сильно, как и он, — я толкаю её в плечо.

— Тсс. Не говори ему этого. Потому что он припрется сюда. А я хочу провести с тобой немного времени.

— Оу, как мило. С тех пор как я перестала так много тусить, я почти ничего не слышу о своих "друзьях".

— Что ж, тебе больше не нужны эти придурки. Теперь у тебя есть я и Сиенна.

— Я ценю это.

Она наклоняется и шепчет: — Я вижу всех наших детей, включая твоих и ... — она расширяет глаза и указывает жестом на Луку, сидящего передо мной. — Ну, ты же понимаешь, чьи дети будут бегать вокруг нас, пока мы сидим и загораем. Пьем послеобеденный чай, как называет это Сиенна, — она преувеличенно подмигивает и улыбается.

— Я не знаю, случится ли это когда-нибудь, — я опустила плечи вниз. Это правда, и это больно.

Мэдди приподнимает бровь и смотрит на стену рядом со мной. Я хмурюсь и оборачиваюсь, чтобы увидеть руку Луки, просунутую в щель между сиденьем и стеной. Он машет мне пальцем.

Я беру его за руку, и он вкладывает что-то в мою ладонь. Разворачиваю скомканный чек, который он сунул мне, я читаю каракули.

Ты станешь матерью моих детей. Всех пятерых.

Мои щеки вспыхивают жаром, когда я прячу записку в лифчик.

Мэдди хихикает рядом со мной, раскрывая свой Kindle. — Что я тебе говорила?

Я стою и жду в багажной зоне, когда мой багаж выгрузят. Данте уже забрал свой и вышел к машине, ожидающей снаружи. Все остальные ушли, кроме меня.

Я подпрыгиваю от неожиданности, когда руки обхватывают меня за талию. Как только этот мускусный запах достигает моего носа, я понимаю, что это Лука.