Мне удается справиться со всем этим. Сахар уже борется с моим истощением. Чувствуя, что мне нужно отплатить ему за его доброту, я начинаю собирать тарелки, но он кладет руку мне на плечо, останавливая меня. От его прикосновения по моей коже пробегают мурашки, и я замираю от этого прикосновения.

Он отодвигает свой стул и забирает у меня тарелку.

— Сиди, где сидишь. Я займусь этим.

— Я хочу помочь. Я больше не хочу быть бесполезной. Ты так много сделал.

Он хмыкает и отходит. Как только его рука исчезает, я начинаю скучать по его прикосновениям. Какого черта? Это что-то новенькое. Я никогда не хотела мужских прикосновений, но от его прикосновений я расслабляюсь и чувствую себя в безопасности.

Пока он загружает посудомоечную машину, я выбрасываю все фруктовые обрезки в мусорное ведро, что-то напевая себе под нос.

— Мне сегодня нужно идти на работу. Не знаю, во сколько я на самом деле вернусь домой сегодня вечером.

Я чувствую беспокойство в его голосе. Боже, должно быть, я действительно была в ужасном состоянии, раз он так беспокоится из-за того, что оставляет меня.

— Со мной все будет в порядке, Лука.

Вода почти обжигает мне пальцы, когда я смачиваю тряпку, чтобы вытереть столешницу.

Он прислоняется к закрытой дверце посудомоечной машины и скрещивает свои большие, покрытые татуировками руки на груди.

— Ты уверена? Потому что, если нет, я могу отменить тренировку с Грейсоном, так что большую часть дня я буду с тобой.

— Клянусь, сегодня я чувствую себя лучше. Я просто посмотрю несколько фильмов, может быть посижу на улице и подышу свежим воздухом. А сортировка всей моей новой одежды займет большую часть дня.

Я сдерживаю ухмылку, натягивая рукава толстовки, чтобы он не видел, как дрожат мои руки.

Он достает телефон из своих серых спортивных штанов и протягивает его мне. Его глаза сужаются, когда он смотрит на меня. Я не могла оторвать взгляда, изо всех сил пытаясь сосредоточиться на чем-то другом, кроме этих зеленых глаз с небольшими карими вкраплениями.

— Этот номер привязан только к моему номеру. Если я тебе понадоблюсь, позвони мне.

Я беру у него телефон, крепко сжимаю, чтобы остаточное тепло его тела утекло в меня.

— Обещаю. Теперь иди собирайся. Я могу закончить здесь.

Он делает несколько шагов в сторону и останавливается, положив широкие ладони на столешницу.

— Я серьезно. Пожалуйста, позвони мне.

Мое сердце трепещет от его заботы обо мне.

— Обещаю.

Клянусь.

Мы смотрим друг другу в глаза. Я понятия не имею, как долго мы смотрим в уютной тишине. Воздух вокруг нас почти наэлектризован. Чары рассеиваются, когда он откашливается и отступает назад.

— Тогда увидимся позже, малыш, — он подмигивает и хватает ключи.

Я прислоняюсь к стойке, гадая, что, черт возьми, происходит.

ГЛАВА 11

Лука

Я распахиваю двери в боксерский клуб «Kings Gym» Келлера и Грейсона. Бросив свою сумку рядом с рингом, я наблюдаю, как два владельца выбивают дерьмо друг из друга.

Женский класс кикбоксинга в дальнем углу прекратил тренировку, чтобы поглазеть на двух потных чудовищ, спаррингующихся у канатов.

— Время вышло! Мое занятие начинается через..., — я смотрю на свой ролекс. — Сорок пять секунд.

Они останавливаются, и Келлер бьет Грейсона по подбородку сбоку и смеется.

Я отчаянно пытаюсь выплеснуть всю ту тревогу, которая копится внутри меня. Я все еще не могу смириться с тем, что оставил Розу одну, несмотря на ее заверения, что с ней все будет в порядке. Она такая хрупкая, что трудно чувствовать себя комфортно, когда ее нет рядом.

Я не знаю, как справиться с этой непреодолимой потребностью защитить ее. Когда я с ней, я забываю о себе. Она — мое внимание.

— Мудак, — ворчит Грейсон, потирая челюсть.

Может, у меня и нет кровной семьи, но эти двое — мои братья. Келлер, мой приемный брат, стал чемпионом мира по боксу в тяжелом весе. Тот самый "Убийца". Его титульный бой принес достаточно денег, чтобы расплатиться с этим заведением, так что я мог позволить ему уйти из моей организации. Мне чертовски повезло, что Грейсон занял же его место, одного из моих силовиков.

Они оба смертельно опасны. И оба злы. Я рад, что они на моей стороне.

Келлер зубами расшнуровывает перчатки.

— Брат, — выдыхает он, опираясь своим огромным, покрытым татуировками телом на канаты.

Я стою там, мгновение наблюдая, как он переводит дыхание.

— Из-за того, что ты стал отцом, ты уже потерял форму?

Он хмуро смотрит на меня. Возможно, я шучу, но он никогда не был так счастлив. У него и Сиенны идеальная семья с детьми Максом и Дарси.

Грейсон тычет Келлера в руку.

— Он снова в боевой форме. Твоему следующему противнику повезет, если он выберется живым.

Келлер прошел долгий путь от уличных драк. Вот так мы и выросли, без родителей и дома. Мы боролись за все. За еду. За деньги. Черт возьми, в некоторых случаях даже за наши жизни. Мы всегда прикрывали друг друга и всегда будем.

Я взбегаю по ступенькам и ныряю под канаты.

— Все в порядке? — спрашивает Келлер, сделав глоток. Я слышу беспокойство в его голосе.

То, что я, вероятно, выгляжу усталым, не должно быть признаком чего-то плохого.

— Да, а почему бы и нет?

Грейсон приносит мне несколько перчаток.

Келлер сжимает пустую пластиковую бутылку в своей большой руке.

— Я слышал, у тебя дома живет дочь некоего Фальконе.

Я бросаю взгляд на Грейсона, который пожимает плечами.

— Не беспокойся за меня. У меня все под контролем. Увидимся завтра вечером за ужином. Ты можешь приготовить то блюдо из курицы? Я думаю о нем всю неделю.

— Я спрошу Сиенну.

Он хватает меня за плечо и приближает свое лицо к моему.

— Все, что тебе нужно сделать, это спросить, нужна ли тебе моя помощь, Лука. Семья превыше всего. Всегда. Мы как прикрывали друг друга, так и до нынешнего момента ничего не изменилось.

Но это так. У него есть то, чего я не могу позволить ему потерять.

— Келлер, мама разорвет меня на куски, если я позволю тебе вернуться. У нас все хорошо.

Я хмуро смотрю на Грейсона через его плечо. Ему не следовало рассказывать Келлеру о Розе.

Я не втягиваю Келлера в это. Он разрушил бы мир, чтобы защитить свою семью. Он бы умер за них. Я не буду ставить его в такое положение, чтобы он мог это сделать.

Я отбегаю от него и натягиваю перчатки, жестом приглашая Грейсона присоединиться ко мне.

Грейсон поднимает подушечки, и я начинаю наносить несколько комбинаций ударов. Слева, справа, слева, пригибаюсь. Снова и снова.

— Готов сражаться? — я вытираю пот со лба.

Его глаза загораются.

— Я всегда рад надрать тебе задницу, Лука. У меня всего двадцать минут. Мэдди встретит меня здесь.

— Вы двое уладили свой маленький спор?

Он морщит лицо: — Может быть, посмотрим, появится ли она.

— Она так и сделает.

Так очевидно, что они влюблены. Это отвратительно.

— Я бы заплатил миллионы, чтобы увидеть, как она наставляет на тебя пистолет, — смеюсь я.

Он качает головой.

— Черт, это было бы и страшно, и горячо одновременно. Я всегда говорил, что однажды она попытается убить меня. Честно, просто подожди, пока не встретишь свою Мэдди. Я бы позволил ей застрелить меня. Это самое страшное.

— Я не думаю, что это для меня пока в планах. Хотя, если я это сделаю, я выхвачу пистолет у нее из рук и засуну его ей в киску до тех пор, пока она не начнет выкрикивать мое имя.

Я разражаюсь смехом, когда Грейсон прикусывает щеку изнутри, изображая ухмылку, и пожимает плечами.

— Ты грязный ублюдок. Я ревную, — по моему лицу текут слезы от смеха.

— Так все. Давай боксировать. Когда ты на ринге, я босс, — его руки поднимаются под подбородок, когда он подпрыгивает ближе.

— Ну, теперь я не могу сосредоточиться. Я больше не смогу смотреть на то, как ты будешь держать пистолет.