Он подносит руку к моей щеке:— Я горжусь тобой.

Я киваю, это все, что я могу выдавить из себя, не разрыдавшись. Никто никогда не говорил мне этого раньше.

Его лоб прижимается к моему, наши носы соприкасаются. Наше тяжелое дыхание наполняет комнату. Что-то привлекает его внимание позади меня, он обхватывает меня рукой, и я слежу глазами за его рукой, когда он хватает книгу со стойки.

Мои щеки загорелись, когда он облизывает губы, рассматривая книгу.

— О чем это? — его брови приподнимаются, когда он читает заднюю обложку.

Новая волна жара приливает к моим щекам.

— Просто романтическая книжка. Сиенна передала их через твою маму для меня.

В его груди урчит. — Хм. Так вот, как ты это называешь — «романтическая книга»? — его тон игривый.

— Ну что-то, чтобы занять свои мысли, — заикаясь, бормочу я. Смущение захлестывает меня, и я испытываю искушение убежать и спрятаться в спальне.

Он открывает книгу на середине. Его выражения лица меняется, пока его рот не открылся Я прикрываю лицо ладонью.

— О, ну что ж, Виктор не дает ей покоя, — его голос звучит хрипло.

— Мужчины в книгах, как правило, знают, как это сделать, — я прикусываю губу.

Он рычит в ответ, и я хихикаю.

— Поверь мне, они не могут сделать ничего такого, чего не смог бы сделать я.

— И что бы тогда сделал книжный мужчина дальше, мистер Руссо?

С этими словами он разворачивает нас, и я прижимаюсь спиной к прохладной стене. Я приоткрываю рот, чтобы заговорить, но у меня не хватает слов.

У него взгляд чистого голода, когда он прикусывает нижнюю губу.

Мурашки бегут по коже, когда кончики его пальцев скользят по моей обнаженной руке. Я двигаю бедрами, и его твердая эрекция упирается мне в живот.

Он наклоняется ко мне, его губы касаются мочки моего уха.

— Он, вероятно, скользнул бы пальцами внутрь нее, чтобы сделать ей и приятно, и чтобы она стала мокрой, что его пальцы были бы скользкими. И в то же время посасывал ее большую красивую грудь.

Он отворачивает лицо, от его слов у меня перехватывает дыхание.

— Что потом? — это едва слышный шепот, я не узнаю свой собственный голос.

На секунду он выглядит глубоко задумавшимся, прежде чем одарить меня одной из своих игривых ухмылок. Тепло от его ладони поднимается вверх по моей руке, пока его большой палец не касается моего подбородка, а пальцы не обвиваются вокруг моей шеи, наклоняя меня так, чтобы я смотрела прямо в его темно-зеленые глаза, когда он понижает свой голос.

— Затем он бы сжал ее за горло, надавливая ровно настолько, чтобы приостановить доступ воздуха, но не настолько, чтобы потерять сознание. Достаточно того, чтобы она могла сосредоточиться только на его большом члене с пирсингом, яростно входящим в нее, надавливая на то сладкое местечко, которое заставляет ее дрожать и задыхаться, и все это в то время, пока она борется за воздух.

— Господи, Лука, — выдыхаю я.

— А потом, прямо перед тем, как она готова взорваться, ее ноги задрожат, сердцебиение участится, он введет один из своих мокрых пальцев ей в задницу, чтобы запустить фейерверк.

Я захлебываюсь кашлем, и он хихикает.

— Вау, — у меня нет слов.

Я почти близка к оргазму из-за его развратного языка. Невероятно, мужчина, который может возбудить женщину словами.

Никогда, никогда в своей жизни я так отчаянно не нуждалась в каждой детали, которую он описал.

— Я еще не совсем закончил, — рычит он.

Я прикусываю изнутри губы.

— Ты действительно идешь до конца. Продолжай...

Он прикладывает указательный палец к моему рту и мои глаза расширяются.

— Он отнес бы ее в постель и уложил, срывая с нее каждый лоскуток одежды и требуя, чтобы она схватилась за изголовье кровати. Как только она это сделает, он ослабит галстук и закатает рукава, оставив ее ждать в предвкушении. Она будет умолять о большем. Только тогда он присоединится к ней на кровати, схватит ее идеальную задницу обеими руками, чтобы удерживать себя, и вылижет ее дочиста. Трахая ее языком, а может быть, даже в обе дырочки. Пока ее бедра не прижмутся к его лицу, и он не задохнется в ее сладких соках.

Всхлип вырывается из моего горла. Что со мной происходит?

— Господи Иисусе, Лука, — стону я.

— Да, она, вероятно, стонала бы именно так. Но громче, она выкрикивала бы мое..., я имею в виду его, имя, пока ее легкие не начали бы гореть. А потом, ты знаешь, что бы он сделал?

Я качаю головой. Все, что я могу представить - это свои руки на изголовье кровати.

— Он притянул бы ее распростертое тело в свои объятия и поцеловал. Один из тех потрясающих поцелуев, от которых ты мгновенно кончаешь.

Его взгляд останавливается на моих губах, зрачки расширяются, делая его глаза черными.

— Покажи мне, — шепчу я.

Я вижу, как на его лице отражается конфликт, поэтому я провожу пальцами по его растрепанным каштановым локонам и притягиваю его к себе так, что его губы едва касаются моих.

— Пожалуйста. Я хочу этого. Ты нужен мне.

Я притягиваю его еще ближе к себе.

— Все. Я хочу всего этого. С тобой. Я готова.

Я никогда ни в чем не была так уверена в своей жизни. Чтобы показать мне, каково это — когда ты кому-то принадлежишь, одержима и поглощена наилучшими из возможных способов.

Чтобы дать волю женщине, которая, я знаю, находится подо мной.

— Можно я тебя поцелую?Я не могу перестать прокручивать это в голове.

Я киваю. Я тоже.

— Словами, Роза. Если мы сделаем это, то делаем это как следует. Я хочу поклоняться каждому сантиметру твоего тела. Но это должно быть полностью на твоих условиях. Ты всегда контролируешь ситуацию.

Его лицо серьезно, но мое тело пылает.

— Лука, я хочу этого. Черт, я так сильно этого хочу. Пожалуйста.

Я приподнимаюсь на цыпочки, приникаю губами к его губам и шепчу: — Будь первым мужчиной, который заставил меня кончить.

— О черт, — стонет он, его теплое дыхание касается моих губ. — Мне нужно отнести тебя наверх.

С этими словами он наклоняется и подхватывает меня на руки, прижимая к своей груди, пока несет нас в свою спальню.

Он укладывает меня на кровать, нежно поглаживая мое лицо, наклоняется и целует меня, проводя руками по моим волосам. Матрас прогибается, когда он ложится рядом со мной, и я поворачиваюсь на бок, чтобы посмотреть ему в лицо.

Нервы оголены. Что, если я недостаточно хороша? Что, если я слишком сломлена? И последнее беспокоит меня больше всего. Что, если он все еще не может сделать это для меня?

— Эй, ты уверена насчет этого? — его низкий голос отвлекает меня от моих деструктивных мыслей.

Я смотрю на него, на голод в его глазах, на беспокойство в его голосе и улыбаюсь.

— Да, уверена. Я просто волнуюсь, что тебе меня недостаточно. Я хочу всего этого, но, наверное, просто не знаю, действительно ли я на это способна.

Я отворачиваю голову от стыда. Это моя ужасная реальность. Ко мне никогда не прикасался мужчина по обоюдному согласию.

— Это ты, Роза. Ты совершенна, просто существуя. Даже если ты хочешь просто лежать здесь и позволить мне боготворить твое тело всю ночь, мы можем это сделать. Для меня это тоже в новинку. Но я знаю, что с тобой у меня будет все.

Он проводит пальцем по моей щеке, и я втягиваю воздух. От одного этого легкого прикосновения я сжимаю ноги вместе. Он придает мне смелости, чтобы наклониться вперед и прижаться губами к его губам.

— Давай сделаем это, Лука.

Я улыбаюсь ему, и он хватает меня за щеки и прижимается губами к моим губам во всепоглощающем поцелуе.

— Детка, это касается только тебя. Я хочу дать тебе все. Мне ничего не нужно взамен. Я могу подождать. Я буду ждать, пока ты не будешь по-настоящему готова для меня. Даже если тебе придется приковать меня наручниками к кровати. Мы можем не торопиться.

Он ложится на меня сверху, перенося свой вес на предплечье, я обвиваю ногами его талию. Видения обнаженного Луки, прикованного наручниками к кровати и позволяющего мне делать с ним все, что угодно, заставляют меня увлажнить трусики.