— За кого ты меня принимаешь? Или с Чертополохом ты тоже спишь?

Женщина внезапно едва ли не зашипела и отпрянула. Она побледнела и вся задрожала. И вдруг стало очевидно, что красавице точно больше тридцати.

— Не произноси в моём доме имени проклятого принца!

— Моего дяди, между прочим, — безмятежно подмигнул принц любовнице. — Он, конечно, не так хорош собой как я… И, прямо скажем, уже очень стар…

— Ты знаешь сколько ему лет? — живо заинтересовалась Кара.

Краски возвращались на её лицо.

— Не меньше тридцати, — наивно отмахнулся Марион. — Да какая разница? Так что с моей невинной просьбой? Говорят, до запрета волшебства ты была в этом деле искусной мастерицей.

— Ну… не знаю. Это опасно, и у меня нет ни малейшего желания нарушать закон. Даже ради тебя. Сколько наших сестриц погибло, спалившись из-за какой-нибудь ерунды.

Она тоже колдунья? Мне стало интересно. Как бы узнать осторожно, магия — это дар или умение? Я бы от неё не отказалась!

— Если бы я хотел тебя сдать стражникам, я бы давно сдал. А Дрэз… Дрэз, ты будешь молчать о том, что увидишь?

— Буду! — активно закивала я.

Ещё бы! Хочу это видеть.

Кара задумалась. Было видно, что её раздирают противоречивые чувства. С одной стороны, ей, возможно, хотелось угодить принцу. Всё же, ситуация была неловкая и, несмотря на весь свой апломб, фаворитка не могла не понимать, что с высокородным покровителем нужно жить мирно. Возможно, ей даже хотелось и самой поколдовать, пользуясь разрешением. А с другой… Она боялась. И осторожность, по-видимому, брала вверх.

— Сначала скажи, чего тебе от меня надо, мой принц, — красотка сузила глаза и мило улыбнулась.

— Не мне. Вернее, мне, но не совсем. Ты же умеешь исцелять?

— Предположим. И что у тебя болит, Марион? Только не говори, что одна из твоих девок тебя…

— Нет. Я не об этом. Помоги мальчонке. Там дел-то… минут на пять для тебя, я уверен. Обычный вывих.

Он серьёзно? Я удивлённо оглянулась на принца-кролика.

Кара, наконец, решилась.

— Мальчонке помогу. А тебе бы не стала, уж извини.

— Да я бы тебе и не дался, моя милая, — полушутя отозвался Марион. — А то вместо трёх дней мне пришлось бы проваляться в постели месяц. А месяц, знаешь ли, даже в твоей постели, это скучно.

Фаворитка рассмеялась. Потом помассировала пальцы.

— Будет больно? — на всякий случай уточнила я.

— Не очень, — в чёрных глазах блеснула насмешка. — Но потерпеть придётся.

— Простите, а ведьмой может любой человек стать или…

Кара обиделась.

— Я не ведьма, я — фея.

Ух ты! Значит феи здесь всё же есть. Губы фаворитки задёргались, она опустила руки. Марион обнял женщину со спины, ткнулся в пробор медных волос носом.

— Самая лучшая из всех фей, — промурчал игриво. — Единственная, достойная этого звания.

— Подхалим! — рассмеялась Кара, освобождаясь от его объятий.

Но очевидно лесть принца её смягчила. Фея вытянула руки, растопырила пальцы, закрыла глаза. Овальные розовые ногти приятно засияли золотистым светом.

— А искры… — начала было я, но Марион прижал палец к губам, и я послушалась.

Крохотные золотистые искорки, словно мотыльки, устремились к моей ноге. Затанцевали вокруг солнечным дымком. Было немного щекотно, но не больно.

— Ты забинтовывал? — тихо уточнила Кара у Мариона.

— Я.

— Неплохо.

Нога отчаянно зачесалась. Я стиснула зубы. Чесалось всё сильней. Я закусила губу, сжала кулаки.

— Больно? — удивился принц.

Как чешется-то! Я замотала головой. Неужели, когда Чертополох исцелял Золушку, она тоже испытывала такие страдания? Какая мужественная, однако, Синди! Даже виду не подала! Если сестрёнка смогла, почему я не смогу?

Тонкие пальцы фаворитки принца погасли. Кара тяжело опустилась на диванчик, откинулась на спинку.

— Всё. Можете разбинтовывать. И проваливайте оба. Я устала.

Поспешно размотав бинт, я, вся дрожа от наслаждения, принялась расчёсывать кожу. Боли не было.

— Что я тебе должен? — уточнил Марион.

Фея усмехнулась.

— Я пока не придумала, — издевательским тоном сообщила она. — Придумаю — скажу. Даже не сомневайся, это будет дорого.

— Придумай сейчас, — не сдавался принц.

— Я устала и хочу спать. Надо было спрашивать раньше, пока я не выполнила твою просьбу. А сейчас диктую я. Ты — мой должник, и всё, чего бы я ни захотела, тебе придётся мне отдать в награду. Потому что свою часть я выполнила. Ты всё такой же дурачок, Марион, каким был раньше. И, видимо, умнеть не собираешься.

Принц отчётливо скрипнул зубами.

— Идём, — бросил мне зло. — Доброй ночи, Кара! Да замучает тебя бессонница и пусть твоя простыня станет колючей, как ёж.

Та рассмеялась:

— Доброго утра, мой принц!

Мы вышли. Марион вихрем слетел по лестнице, едва дождался, когда слуга откроет все замки и щеколды, и выскочил наружу. Запрокинул лицо, шумно вдыхая воздух, и с чувством прошипел:

— Стерва!

Обернулся ко мне:

— А ты мне не верил!

— Она добрая или злая фея? — опасливо уточнила я, поджимая босую ногу. Мой ботинок остался наедине с шляпой принца. Где-то там.

Марион удивился:

— Она ж фея. Они добры или злы исключительно по настроению. Никогда не угадаешь, какой фея будет в следующую минуту. Тебя, воробей, не поймёшь. То ты ведёшь себя так, словно вырос при королевском дворце, а то точно — деревня деревней. Как будто о феях не слышал никогда. Это ж надо было её ведьмой назвать! Удивляюсь, как она тебе твоё достоинство не отсушила. Слушай, я, наверное, уже не усну сегодня. Говори, где твой дом и…

— Э, нет! — испугалась я. — Если я вам скажу, где живу, то вы найдёте и Синдереллу.

— И что? — он изумился ещё больше.

— Мне моя… госпожа слишком дорога. Не хочу, чтобы она стала вашей постельной грелкой! Она слишком добра и невинна…

— Все они слишком добры и невинны, — отмахнулся принц раздражённо. — Пока речь не заходит о выгоде. Ни одна добрая и невинная своего никогда не упустит. Ладно. Я оценил иронию. Будешь потом внукам рассказывать, как принц предлагал подработать у тебя извозчиком, а ты отказался.

— Внуки не поверят, — рассмеялась я. — «Дедушка, ты врёшь! Такого не бывает» — вот что они мне скажут. А между собой начнут вздыхать, что дед-де из ума выжил.

И всё же, была одна черта в Марионе, которая мне нравилась: принц, то ли из-за легкомысленности, то ли по природной доброте, был не обидчив. Вот и сейчас он рассмеялся над моей шуткой и разом оттаял.

— Ну и как ты доберёшься? — уточнил, кивнув на мою босую ногу. — Или ты живёшь в этом городе?

— Я живу в столице! — гордо сообщила я.

И мои надежды оправдались!

— От Маленького замка до Бремена путь долгий. Ты ногу сносишь, пока доберёшься.

— Куплю башмаки, — я пожала плечами.

Ура! Я узнала, наконец-то, название города, в котором живу.

Марион расхохотался, и я догадалась, что круглосуточных супермаркетов тут нет. Принц залез в бархатный кошель, крепившийся к ремню, пошарил в нём. Поморщился. Выудил серебряный маленький кругляш, больше похожий на чешуйку. Хмыкнул. Протянул мне.

— Прости, малыш, кажется, я всё пропил. Надеюсь, этого хватит, чтобы тебя подвезли. Но ждать придётся до утра. Маленький замок спит.

Слуга подвел ему коня, Марион вскочил в седло, свистнул и помчался куда-то, не прощаясь. Я сжала в ладони серебряную монетку. И не обидишься же, что тебя бросили одну. Кто он, и кто я? Собственно, этот легкомысленный красавчик и так сделал для меня больше, чем сделал бы любой средневековый принц, учитывая разницу в статусе. Но всё равно обидно.

Идти мне было некуда, и я села на ступеньки дома Кары, обхватила колени, ткнулась в них носом. Нужно как-то дожить до утра. Радовало, что принц не назначил мне новой встречи — ведь я не смогла бы отказаться.

Я почти уже задремала, когда дверь за мной вдруг открылась.