— Конечно помню, очень основательный человек. И что он?

— Пригласил на обед в воскресенье. Придут Агафья и Марфуша, обменяемся новостями. Марфуша, кстати, служит у Черемисина, вы знаете?

— Нет, не знал. Но возможно, эти сведения нам пригодятся, так что — хорошо, что вы встретились. Но до воскресенья ещё есть время, подумаем, как вам лучше туда добраться. А пока — не пора ли вам отдыхать?

— Так Зимин даже зелье сонное принёс, — вздохнула я.

— Вот, значит, ступайте, принимайте ваше зелье, и помните, что со всем разберёмся.

— Благодарю. Успокоили.

— Вот и славно. Доброй ночи… Ольга Дмитриевна.

— И вам доброй ночи.

В пятницу я всё ещё не выходила из дома. Спала — сколько спалось. Потому что давно уже не доводилось хорошенько выспаться. Потом неспешно завтракала, потом снова лежала в постели и читала книгу. Заглянувший на осмотр доктор Зимин сказал, что восстановление идёт, и неплохо, но — пока ещё не следует торопиться и применять магическую силу на что бы то ни было.

— А по мелочи? — спросила я, просто чтобы спросить.

— По мелочи можно, — разрешил он.

И я приводила в порядок одежду, ходила в баню, а потом вызвонила магической связью Марьяну, и мы наконец-то поговорили, не торопясь. У неё было не слишком много новостей — потому что крепко насели с учёбой. Про учёбу мне было очень интересно, потому что я же хотела досдавать что-то там, и выспрашивала — что за экзамены ожидаются, и что там сдают. Вообще уже пора начинать читать, что ли. Ладно, чудище поймаем, и начну.

Разговор с Авениром вышел странный. Он спросил, как это меня угораздило попасться какой-то твари — откуда только узнал? Впрочем, если знал Афанасий Александрович, то мог рассказать. Я прямо даже обиделась и сказала — как вышло, так вышло, встречи желать не буду, потому что это неприятно, но — зря он это сказал, в общем. Не буду больше сама с ним разговаривать, раз такой умный.

А потом меня нашёл Соколовский и попросил разрешения заглянуть. Принёс обещанные записки и сообщил:

— Нас с вами, Ольга Дмитриевна, завтра Болотников ждёт на обед.

— О как. И по какому же поводу?

— Да по тому самому, насущному, — поморщился он. — Будем строить планы, определять стратегию и тактику, и соображать, как ловить супостата. Кстати, вот вам записки Бельского до завтра, прихватите с собой, Болотников следующий на очереди, тоже собирается их прочесть.

— И правильно, будем все знать, что к чему, — пробурчала я. — И как мне туда добираться?

— Я зайду за вами, и доберёмся вместе. Вдвоём мы опасны для любого чудовища, уверяю вас.

— Хорошо бы, если так, — кивнула я.

Он распрощался, а я села читать.

Это был дневник наблюдений с комментариями. Автор записывал по дням и часам — что делает существо, как себя ведёт, удаётся ли с ним общаться. Плюс здесь же приводились цитаты из книг, с указанием — что за книга, кто автор, когда издана, и подписано, что все книги переведены с китайского Фаддеем Бельским, если не сказано иного. Учёный-китаевед? Впрочем, ещё встречались заметки на полях — о том, где и когда ему удавалось услышать какую-нибудь историю или легенду по теме, и всё это случалось в его бытность на дипломатической службе, так я поняла.

Отложила книгу, взялась за зеркало.

— Михаил Севостьянович, у меня вопрос.

— Извольте, — он откликнулся мгновенно и носа не морщил, в отличие ещё от одного необыкновенно перспективного некроманта, с которым я беседовала сегодня.

— Кто таков этот Фаддей Бельский? Насколько серьёзно можно относиться к его выводам?

— Я думаю, можно относиться серьёзно. Он дипломат, служил на Дальнем Востоке. В хороших отношениях с потомками императорской семьи, потому что прожил там много лет. Вышел в отставку, и после съездил туда ещё раз — уже просто как человек, а не как дипломат. Весьма сокрушается из-за того, что там сейчас не то революция, не то ещё какие беспорядки.

Я совершенно не представляла себе историю Китая в моём родном мире, и что там было в эти годы, не знала тоже. Революция, значит. Везде революция, что ж такое-то? Впрочем, время такое, вот что это.

— А… сколько ему лет? Господину Бельскому?

— Князю-то? Около восьмидесяти, — ответил он. — В здравом уме и твёрдой памяти, если что, и сказал — готов нас консультировать, сколько потребуется. Поэтому если у вас возникают вопросы — запоминайте, зададим ему. Завтра ещё обсудим с остальными, и зададим.

— А кстати — кто эти остальные?

— Не поверите, я пока даже и не в курсе. Но Болотников знает, каким должен быть состав команды, чтобы не дрогнуть перед этой нашей тварью. Я думаю, подберёт. Без нас никак не обойдётся — потому что некроманты нужны.

— Вот и славно.

— Значит, я загляну завтра незадолго до часа пополудни, и отправимся.

Я кивнула и отключилась. И принялась читать дальше.

Вообще я и дома почитывала, бывало, о таких существах — их называли кицунэ, кумихо или как-то там ещё. Хитрые создания, имевшие много силы, много хвостов, и обожавшие дурить людей. Если бы наша тварь дурила людей — то и ладно, сейчас мне это казалось меньшим злом. Но есть их?

Я узнала, что твари бывают обоего пола, и далеко не сразу могут воплотиться в звериный, а после и человеческий облик. В человеческом обличье низкорослы, при том — привлекательны, особенно если это оборотень-женщина. Бельскому восемь лет назад везли мужчину — то есть, Надя оказалась права, это либо продолжение того самого случая, либо ещё один такой же.

Этот мужчина, прозывавшийся Цинь-Цинь, содержался в антимагической клетке, которую за время пути смог покинуть дважды — оба раза по халатности сопровождающих, которые допустили, чтобы к той клетке подходили посторонние. Дальше уже было дело техники — у твари имелся голос, и внушение, и гипнотический взгляд. Клетка не позволяла уйти, но не блокировала его силу.

Правда, оба раза он всё же был пойман командой магов и водворён обратно в клетку. Его кормили — курицей и мясом, он ел, но — не имея возможности поглощать человеческую суть, страдал и болел, и в доме Бельского прожил недолго. Там он совершенно отказался от пищи, просил, чтобы ему дали свежей крови, но Бельский отказал. Предложил ему свободу с ограничениями — с особого вида клятвой, которую Цинь-Цинь не смог бы нарушить — но тот не согласился. Бельский же питал надежду на то, что им удастся договориться, и тварь выполнит его желание — но договориться не удалось.

Да и вообще, можно ли договориться с существом, которое считает тебя ниже себя во всех смыслах, и разве что страдает, не имея возможности освободиться и сожрать тебя прямо здесь?

В общем, то ещё чтение, и у меня осталось весьма мутное впечатление. И от Бельского, и от того, что нам предстояло. Но вариантов же нет?

Значит, Оля, пей зелье от Зимина и спи. Утро вечера мудренее, а с утра нужно ещё себя в порядок привести перед торжественным обедом.

Поэтому — спокойной ночи.

21. Нам рассказывают о лисодемоне

На следующий день Соколовский зашёл за мной, как и собирался — вскоре после полудня. Я уже облачилась в красивое платье, сшитое осенью в Москве, причесалась-подкрасилась, и в целом была готова отправляться на званый обед.

А он сначала вызвал меня зеркалом, а потом уже появился сам — тоже с иголочки, и мне закралась в голову мысль о том, что я не понимаю, как он всё успевает. Модники обычно тратят изрядно времени, сил и денег на то, чтобы выглядеть модниками, этому же франту всё удавалось как будто без усилий. Я подумала — и не стала спрашивать. Достаточно личный вопрос, если задуматься.

— Ольга Дмитриевна, вы необыкновенно хороши сегодня, — сверкнул он глазами. — Вы всегда хороши, что уж говорить, но бываете вовсе ослепительны.

— Вы предвзяты, — усмехнулась я.

— Возможно, что и предвзят, потому что дамы-некроманты лучше всех, но — самую малость. Вы намного привлекательнее и других некромантов, и прочих дам магического свойства, и тем более простецов, — усмехнулся он. — И не только потому, что красивы, но ещё и потому, что бесстрашны, упорны и ответственны.