Чего? Неприятна?

Я задумалась.

Вообще, если честно, я мало думала о том, приятно мне или нет. У меня нет установки на то, что работа должна быть приятной. Думаете, я получила дома педагогическое образование потому, что очень люблю заниматься с детьми? Ничего подобного, я просто смогла туда поступить с моими результатами ЕГЭ. Подавала-то и на исторический, и на журналистику, и на психологию, но там конкурс был больше. Конечно, здорово, когда на уроке что-то получилось, и не просто у меня, а вместе с детьми, но на практике так вышло всего-то раза два, а обычно — просто урок, просто организовать детей, не дать им ломать мебель и бегать по потолку, занять с пользой.

Или то, как я на кафедре работала — тоже не работа мечты. Нет, коллектив отличный — пока не принялись оптимизоровать. Я уважала наших преподавателей и с радостью решала их проблемы, меня уважали в ответ и за то, что и как я делаю. Но если подумать — что за работа-то, побегушка какая-то. Пойди, принеси, найди, сделай, всем сообщи. Ничего, делала.

И если бы я осталась дома, мне не светило никакой работы мечты. Да и не знаю я, что такое работа мечты. Поэтому…

— Да нормальная работа, — пожимаю плечами. — Кто на кого учился, в общем. И раз я училась на мага-некроманта, то куда теперь деваться-то? И ладно бы училась по собственному хотению, а то ж просто по стечению обстоятельств.

— Потому что так угодно высшим силам? — вдруг усмехнулся он.

— Не знаю ничего о высших силах, — отрезала я. — И вообще всё странно. Но я должна отработать тут пять лет, это нормальная практика. Мне не грозит принудительная отправка на завод или снова оказаться в компаньонках у какой-нибудь престарелой маньячки. Или вовсе делать что-нибудь неприличное ради того, чтобы не умереть с голоду. Ну да, работа специфичная. Но я, кажется, умею её делать, и намерена делать хорошо. Вопросы?

— Я ни мгновения не сомневаюсь, что вы умеете и намерены делать хорошо. Просто хотите ли вы к Звереву в больницу?

— А варианты? Где-то нужен штатный охотник на нежить? Тоже — то ещё дело. Вы вот чем обычно занимаетесь?

— А всем, — сообщил он. — Осмотром убиенных и умерших на дому и на улицах, особенно — если свидетели говорят о драке или нападении. Выяснением обстоятельств, приведших к смерти — если больше это сделать некому. Охотой на нежить — она встречается регулярно, если вы не сталкивались, то ещё столкнётесь. Нет, я помню, что вы сталкивались, да с такой, что не вдруг найдёшь, если для чего-то понадобится, но обычно у нас попроще.

— Я рассказывала на экзамене Афанасию Александровичу, — тихо сказала я. — Он спрашивал о личном опыте с разными видами нежити, я и рассказала.

— Правильно сделали, — кивает он. — Надеюсь, подобного ещё долго не случится. А сейчас я, конечно, рад, что могу разделить с вами часть своих обязанностей, но всё же счёл себя должным спросить — готовы ли вы, желаете ли?

— И что будете делать, если я скажу — нет, не желаю? — поинтересовалась я.

— Предложу вам охоту на нежить, — усмехнулся он, но как-то криво.

— Да и так предложите, если будет нужда, — пожала я плечами.

Он быстро взглянул на меня… и тут же отвёл взгляд. Что, ему тоже не по себе? Ему-то с чего? Он же, как это сказать — верный то ли жених, то ли муж, то ли кто-то там ещё.

У кого бы о нём порасспрашивать? С кем он тут может водить близкое знакомство? Увижу — непременно спрошу, да?

— Предложу, — медленно произнёс он.

— Вы ж о себе такими вопросами не задаётесь, верно?

— Верно, — не стал он спорить. — Но я вырос с мыслью о том, кто я таков и что мне предстоит делать в жизни, а вы недавно осознали себя магом.

Куда недавно-то, уже год с лишним прошёл!

— Знаете, если честно, то всё это вот мне нравится куда как больше, чем если бы я магом себя не осознала, — сказала я. — Потому что иначе как и куда? На пресловутый завод? Или в няньки, в гувернантки, в компаньонки, у меня в этом городе год назад были предложения, не поверите. Раз уж я выучилась, получила редкую по здешним меркам профессию, и меня берут с моим дипломом работать — то я буду это делать, и не буду сожалеть ни минуты, — пафосно сказала я.

Может, и посожалею, но ему не скажу.

Он улыбнулся — так, слегка. О таком говорят — улыбка чуть тронула его губы.

— Понимаю вас, или мне кажется, что понимаю. И желаю успехов. Помните, если возникнут сложности — без сомнения обращайтесь, я решу. Я дольше вас маг, я дольше вас на службе, и город этот тоже лучше знаю.

Я кивнула, а сама подумала, что обращусь только в том случае, если уж совсем никаких других выходов не останется.

— Как у вас с магической связью? — спросил он. — Научились?

Я вздохнула. Это был тот вопрос, на который я совсем не обращала внимания, потому что легко обходилась и так. Если все нужные люди где-то тут, близко, под рукой, то не нужна никакая магическая связь. И на экзамене её не спрашивали, я и не готовилась. Поэтому с той самой связью у меня было не очень хорошо. Я научилась, конечно, в самом начале, но давно не практиковалась. Услышу ли?

Я пожала плечами. Пусть думает, что хочет.

Он правильно подумал, что всё хорошо. Вот и славно.

— Повторю — обращайтесь, не задумывайтесь. Завтра вас ждёт Зверев, он покажет, что и как в больнице. И отчётов лучше делать два — один оставить в больнице, как положено, второй у себя — мало, ли что. И все случаи записывать себе — потому что от нас с вами будут хотеть цифры — кто, когда и сколько. Матвей Миронович велел передать, что ждёт вас в следующий понедельник к девяти сюда, желает беседовать — о вашей работе. Я тоже здесь буду. Но если буду нужен раньше — сообщайте.

— А сейчас можно идти? — недоверчиво спросила я.

— Можно, — он легко убрал защитную завесу.

Вот и отлично, я доберусь до дома и порешаю вопрос с отоплением своей спальни.

Я попрощалась, забрала у секретаря в шкафу свой тяжёлый тулуп, оделась и отправилась домой.

5. Всем холодно

Дома пришлось стучать кольцом в калитку, пока не услышал Федот и не впустил меня. Вчера было ни до чего, сегодня я пригляделась — парень моих, наверное, лет. Тулуп, валенки, шапка-ушанка.

— Добрый день, Федот, благодарю, — кивнула я ему.

Он вытаращился — чего это я ему сказала?

— Хозяйки-то дома? — нужно же как-то контактировать, да?

Он не сразу нашёлся с ответом, бедняга.

— Э… дома. Лукерья дома, Надька до рынка побегла.

До рынка — это понятно, нам всем нужно что-то есть. А Лукерья дома — это хорошо, сейчас про печь её и спрошу.

В моих комнатах всё было в порядке, ставни раскрыли, шторы аккуратно подвязали. Это вам не гостиная Софьи Людвиговны, но — чисто и прилично. Только прохладно, да.

Я сняла шубу и валенки, и пошла поискать Лукерью. Та нашлась на кухне — что-то резала на деревянной доске, быстро и ловко. Лук, поняла я по запаху.

— Добрый день, Лукерья.

Она аж вздрогнула — не слышала, что ли, что я пришла?

— Вернулись, что ль? Обед вскоре поспеет.

— Благодарю, это очень хорошо. Подскажите, можно ли что-то сделать, чтобы в моей спальне было теплее? Очень уж холодно.

Лукерья задумалась.

— Чего холодно-то? Обычно.

— Не знаю, наверное, печь быстро прогорела вчера, и остыла уже к середине ночи. Мне с утра нужно будет ходить на службу, и стучать зубами по полночи некогда, спать нужно.

— Больше дров, что ли? Ну так берите, кто не даёт-то? — кажется, она меня не понимала.

Ладно, спрошу потом ещё Надежду, как придёт. А сейчас Лукерья смотрела на меня так, что было понятно: ждет — не дождётся, пока я отправлюсь восвояси, и не буду мешать ей дело делать. Хорошо, не буду.

У себя я осмотрела печь более внимательно, чем вчера. Кажется, она просто не справляется, потому что в стене между двумя комнатами, этой и гостиной. На обе комнаты её не хватает.

Так, а как было устроено у Софьи? И вообще, как можно сделать, чтобы добыть дополнительный прогрев? В самом деле, подниматься ночью да проверять, как там дрова, и подбрасывать?