— Так и выперли бы, убивать-то зачем, — пожала я плечами. — Выгнали бы с позором. Да погромче, чтобы неповадно было в другой раз и Гришке тому, и Родионовым.

— Петя был очень зол, — вздохнула Вострова.

— За что и поплатился, — заметила я. — А зачем он донос на Соколовского писал? Неужели надеялся, что выгорит?

— Попросила — и написал, — отрезала она. — Вениамин обещал такие факты достать, что будет не подкопаться. И достал. Но…

— Что-то пошло не так? — услужливо подсказала я.

— Видимо, — буркнула она. — Раскопали. Или Вениамин где-то прокололся, или хотел, чтоб и вашим, и нашим. Чтобы и меня ему, и местечко тёплое у Болотникова, и деньги за помощь от Пети.

— Вам и Ильин зачем-то оказался нужен? — хмыкнула я.

— А что? Молод, собой неплох. И место хорошее, доступ к сведениям.

— Но не помог доступ-то, не помог. Ни вам, ни вашему Пете.

— Не помог. И я сглупила, пошла сегодня с Наташкой. Будто не знала, что от неё ничего доброго ждать не приходится!

— И чем же она вас прельстила?

— Сказала, что у неё есть способ дотянуться до вас. И я увижу, как она с вами расправится.

— До меня? — о как.

— Да, что она знает — как позвать, чтобы вы пришли и отдались добровольно ей в руки. Так и вышло.

— Никому я не отдавалась, — вот ещё.

И вообще, пора это кино заканчивать. Интересное, но — достаточно уже.

Ушибленная голова болела, но я попыталась собрать в кучу всё, что эта самая Ариадна мне тут нарассказывала. Значит, вышло так. Родионовы заслали шпиона к Вострову, того застали с Натальей и заставили признаться, а после убили. Из-за Миши случилось расследование, из-за репутационных потерь Востров упустил выгоду.

А Ильин, выходит, стал преемником Миши у Ариадны. Если у них с Мишей вообще что-то было, если это не её выдумка. И по просьбе Ариадны был готов Мише мстить.

А Наталья Родионова мстила и Ариадне — за своего Гришу, и мне — за то, что отказалась добывать сведения о второй семье их отца. Вот мы все и встретились.

Ну что, как встретились, так и разойдёмся. Или нет, обсудим потом с Мишей и с родителями нашими.

Пока же я встряхнулась, постаралась отрешиться от боли — ненадолго, до дома, там разберёмся. И шагнуть в тот самый дом.

И ничего у меня не вышло. Я оказалась у противоположной стены, рядом с Востровой.

— Вы хотите сбежать отсюда? А не выйдет, — усмехнулась та.

Правда, усмехнулась очень грустно.

— Отчего же не выйдет? — не поняла я.

И попробовала ещё раз — с тем же успехом, вышла у другой стены.

— Эти катакомбы так закляли, чтобы их было не взять с помощью магии, — сообщила Вострова. — Чтобы можно было хранить, скрывать, сбегать, давать приют беглым, если они нужны.

— И кто такой могучий? — не поверила я.

— Лет тридцать тому несколько купцов объединились и закляли, приглашали мага из столицы. Часть ходов размыло, часть завалило — из-за землетрясений. Но часть ещё существует, и у Родионовых есть к ним доступ прямо из дома.

— Я сказала на службе, куда я пошла. Меня будут искать минимум три мощных некроманта, а то и ещё кто-нибудь, понимаете? Родионова не понимает, но если вы, как говорите, были вместе с Соколовским, должны понимать — что такое маг-некромант?

— А что тут понимать? Не найдут они вас. И меня не найдут, — вздохнула Вострова.

22. Куда вы их запрятали

Когда столь недавно обретённая вымечтанная дочка Оленька не вернулась домой со службы и не отозвалась по магической связи, Иван Алексеевич Куницын встрепенулся сразу же. Потому что почуял — дело нечисто. Идти недалеко, даже если ногами, а если тенями — так и вовсе.

Обе квартирные хозяйки Оленьки только плечами пожали — нет, не предупреждала, ничего такого не говорила, ну да дела службы, мало ли, как оно там?

Стало быть, нужно узнать — как оно там. И для того отправиться в Кузнецовскую больницу, потому что вдруг и вправду просто по службе что-то вскипело?

В знакомом Ивану Алексеевичу кабинете наводил порядок помощник доктора Брагина Василий.

— Здравствуйте, Иван Алексеевич! — радостно приветствовал он гостя. — А они все ушли, и Иван Дмитриевич, и Ольга Дмитриевна тоже! Ольга Дмитриевна так вовсе сразу после обеда!

— И куда же она ушла, не подскажешь?

И почему не отзывается?

— И подскажу. Родионовы её снова к себе зазвали, не самые приятные люди, конечно, но повода отказать-то и не было. А Ольга Дмитриевна и в прошлый раз к ним ходила, и в этот пошла.

Фамилию эту Иван Алексеевич уже слышал — когда искали концы у доноса на Мишу, эти люди в истории не на первых ролях, но отметились.

— А что за прошлый раз?

— А когда Павел Петрович концы отдал, Ольга Дмитриевна ходила опросить, чтоб как положено.

Более того, Василий даже нашёл и показал заключение — о самой обычной смерти в силу естественных причин. Иван Алексеевич задумался.

— И что же, у них ещё кто-то концы отдал? Зачем им Ольга Дмитриевна понадобилась?

— Так кто ж знает-то? Но письмо написали со всеми оборотами, Ольга Дмитриевна нам с Иван Дмитричем зачитала.

— Хорошо, где искать этих ваших Родионовых?

Оказалось — на Троицкой улице, не так, чтобы и далеко — насколько Иван Алексеевич успел разобраться в улицах Сибирска. Где-то там же располагается магическая управа и дом Болотникова. Значит, нужно дойти и спросить.

По дороге он ещё вызвал сначала Мишу, а потом и Севостьяна — но те не отзывались. Оно конечно, мало ли, что там, на севере, в таком месте, куда летом можно попасть только по реке Лене, зимой по ней же, только по льду, а в межсезонье — никак? Значит, или откликнутся, или он потом ещё позже спросит.

Дальше уже и дом Родионовых показался, и лакей-привратник спросил Ивана Алексеевича, как о нём доложить. И доложил.

Появилась особа его лет, в трауре, была бы миловидна, но надменный взгляд всё портит. И неласково поинтересовалась:

— Чем обязаны?

— Приветствую вас, милая дама. И желаю узнать, где сейчас Ольга Дмитриевна Филиппова, которая отправилась к вам сегодня после обеда.

— Отправилась к нам? Ничего подобного, — покачала головой хозяйка. — Не было её. Она приходила к нам, когда батюшка преставился, тому уже скоро сорок дней. И с тех пор я её не видела.

— Отчего же достойные доверия свидетели все, как один, цитируют вашу к ней записку? — свидетель был один, и записку ему не цитировали, а упомянули, но где один, там и два, так ведь, а Оленьку надобно найти.

— Какую записку? — дама нахмурилась очень натурально, но Иван Алексеевич видел — лжёт.

Что-то определённо знает. И не хочет говорить.

— Записку, в которой вы приглашаете Ольгу Дмитриевну прийти к вам, — Куницын гнул свою линию.

Дама смутилась.

— Вы может спросить Митьку, приходил ли к нам кто-нибудь, — задрала она нос.

Митькой оказался тот самый лакей-привратник, он вытаращился на Ивана Алексеевича и ответил — нет, не видел никого. И был правдив, в отличие от своей хозяйки.

Куницын уже собрался встряхнуть ту самую хозяйку — легонько, так, чтобы чуть напугалась и перестала лгать — но сверху спустился мужчина, примерно тех же лет, солиден и важен, и похож на даму носом и глазами, и спросил:

— Наташа, что тут? У нас гости?

— Здравствуйте. Куницын, Иван Алексеевич, к вашим услугам, — поклонился вежливо. — Увы, не представлен ни вам, ни почтенной даме, но поверьте, вопрос у меня самый насущный.

— Иван Родионов, — тот ответно кивнул. — А это Наталья, сестрица моя.

— А по отчеству? — вкрадчиво спросил Куницын.

— Павловичи мы. Прошу пройти, и излагайте ваше дело.

В гостиной наверху Иван Алексеевич принялся излагать.

— Я разыскиваю Ольгу Дмитриевну Филиппову.

— Отчего же вы разыскиваете её у нас? — нахмурился Родионов.

Иван Алексеевич видел отчётливо — не лжёт, и впрямь не понимает. В отличие от сестры, которая определённо беспокоится.