— Постойте, там же пироги были, в сумке-то моей, я ж почему ногами по улице и пошла — потому что за теми пирогами заходила!

— Протухли пироги, — вздохнула Надежда. — Так пахло от вашего ридикюля-то, что ой, пришлось заглянуть и проверить. Всё выбросили, даже собаки есть не стали!

— Ну так я ж в тенях с сумкой прогулялась, — вздохнула я. — Если б заколдовала заранее, то ничего бы им не сделалось, но вот увы.

— Ничего, будут вам ещё пироги, — отмахнулся Варфоломей. — Все живы, и славно. Потому что тварь, с которой вы там бились, не похожа ни на что. Страх и ужас.

— Соколовский сказал, что разузнал — что это такое. Вернётся и расскажет.

— Вот и славно.

Мы как раз доели и допили чай, когда появился доктор Зимин — Болотников открыл ему портал и сказал сообщать, как будет нужно отправить обратно. От чая отказался, велел мне идти и ложиться на кровать, долго водил руками, смотрел через те самые очки, и сказал:

— Прореха затягивается, это отрадно. Сегодня ночью ещё спать, завтра ни на какую службу не ходить, вообще никуда из дома не ходить. А дальше посмотрим.

Он оставил отвар — сказал, выпить на ночь, и тогда удастся уснуть быстро и спокойно. Я поставила… не забуду, наверное. А доктор отправился обратно — там его тоже ожидал пациент.

Мы сидели на кухне с чаем ещё долго, рассказывали всякое удивительное — кто что знал. Больше всех, конечно же, Варфоломей и Надежда. И не смотрели на часы, и даже немного изумились, когда из характерным образом сгустившихся теней к нам явился господин Соколовский собственной персоной.

— Добрый вечер почтенному собранию. Очень рад всех видеть живыми и здоровыми.

— Барин, вы уж не серчайте, я вот тут, — попытался оправдаться Алёшка.

— Да всё в порядке, — отмахнулся барин. — Если кого-то нужно проводить домой — говорите. Ольга Дмитриевна, с вами бы парой слов переброситься.

— Да, конечно, — я была рада его видеть.

Более того, поймала иррациональное ощущение — он вернулся, значит, дальше будет проще. Хорошо бы, если бы на самом деле так.

И чуть позже он просто пришёл в мою гостиную с чашкой чаю.

— Побеседуем?

У меня даже весь сон сразу же куда-то делся. Я подобралась и ответила:

— Побеседуем.

— Вот и славно. Расскажите, будьте добры.

— О чём же?

— О вашем славном противостоянии. Болотников рассказывал, Алёшка рассказывал, Надежда ваша рассказывала, теперь и вы расскажите.

Ну я что — рассказала, мне не сложно.

— Опишите ещё раз это существо, пожалуйста.

Я и описала — как помнила. Странные очертания — как будто нестабильные, колеблющиеся. Принюхивающийся нос. Несколько хвостов, один из которых на моих глазах ему удалось вытащить из зубов Болотникова.

— Оно неуязвимо. Ему не были страшны ни магический огонь, ни волчьи зубы, а они там суровые, ни удар некроманта. И оно меня… укусило. Я вторые сутки лежу и сплю, и на службу не хожу, и никакой от меня пользы, — всё равно ж узнает, лучше сразу сказать.

— От вас очень много пользы, Ольга Дмитриевна, — покачал он головой с улыбкой. — Вы не побоялись схватиться с весьма серьёзным противником, и остались живы. И смогли позвать на помощь, что вам в итоге и помогло. Кстати, не знаете, где был в это время наш господин Пантелеев?

— Знать не знаю, — покачала я головой. — Не до него было. А эта тварь повадилась по нашему околотку гулять. Предыдущая жертва была на Второй Солдатской, за Арсенальной. Девица лет семнадцати. Двумя днями ранее, чем весь этот цирк за нашим забором. Кстати, оно пыталось перескочить через забор, и не смогло. А по улице летало — только свист стоял.

— Да, всё верно. Оно не может само войти в дом, только по приглашению. Поэтому предпочитает нападать на улице. Но хочет есть, и пытается добраться до живых.

— Что? Хочет есть? Оно… людьми питается?

— Можно сказать и так, да. Вы знаете, кто такие Старшие?

— Это которые немного оборотни? Вроде Болотникова?

— Болотников как раз немного, у него есть заметная доля крови Старших. А те, которые вот прямо совсем Старшие, были на этой земле до людей и, говорят, бессмертны, если не случается чего-то непоправимого. Обычно они разумны и с ними можно договориться, но вот тут, судя по всему, не выйдет.

— Что? Это оборотень?

— Очень вероятно. Тут вам больше повезло, я не видел это существо. Но рассказал о вашей битве и ещё ту историю, что припомнила ваша Надежда, знающему человеку, Афанасий Александрович нашёл такого. И тот подтвердил — да, оборотень, могучий и необыкновенно опасный, даром, что сам по себе невелик.

— И что же, есть способ совладать с ним?

— Есть, — улыбнулся он, отбросил со лба упавшую прядь тёмных волос. — Конечно же, это непросто, и никто не обещает нам лёгкой победы. Князь Бельский так сказал — все четыре стихии, жизнь, смерть и божественная правда. Этому существу доступны все силы мира, поэтому и против него нужно применить их же.

— И где… мы столько найдём? — не поверила я.

— Найдём, даже и не сомневайтесь, — строго сказал он. — Не в глуши живём, всё ж губернский город. Но вот что важно: как вы себя чувствуете?

— Сегодня уже лучше. Значительно. Вчера я вовсе не могла подняться на ноги, и боль не утихала. А сегодня… как после тяжёлой болезни. Но уже выздоравливаю.

— Вот и славно. Послушайте меня: не ходите по улице, пока мы не завершим эту историю.

— Почему это? — нахмурилась я.

— Потому что вас ели и не доели. Вы для этого существа как маяк в ночи. Во всяком случае, в записках князя Бельского об этих тварях упоминаются случаи, когда именно сначала повредили, а потом преследовали до тех пор, пока не поймали и не доели. В дом оно просто так не войдёт, а приглашать, я думаю, никто не решится.

— А в тенях оно меня не найдёт? — страшно не было, может быть так, самую чуточку.

— О таком не читал. Хотите — завтра дам вам записки, сегодня сам дочитаю, пока не всё успел.

— Хочу, конечно. Мало ли? Скажите, а откуда сведения? Что за записки, кто их писал и почему?

И дальше я услышала дивную историю про долбанутого, не побоюсь этого слова, коллекционера. Который решил посадить этакую штуку на полочку рядом с другими редкостями, умник выискался.

— А почему его самого не сожрали? Он же, ну, домой привёз, всё равно что пригласил?

— Не пригласил, нет, формулы «заходите» или «приглашаю» не прозвучало. Ему привезли этого… это существо в антимагической клетке. Бельский не был готов кормить его людьми, и он утратил все свои хвосты и издох. Тело издохло, дух остался, куда делся — не знаю. Но Бельский говорит, что для нового воплощения именно того духа прошло слишком мало времени. У нас тут завёлся кто-то другой.

— Откуда только взялся!

— Узнаем. Раскрутим непременно.

И такой он был уверенный, что и я уверовала тоже. Что раскрутим, что узнаем, что разберёмся во всём, и жертв больше не будет.

— Но вроде бы же Старшие — они, ну, нормальные, людей не едят, а мирно сосуществуют, — я судорожно припоминала академические лекции по теории.

— А это что-то нетипичное, — отмахнулся он. — Я правда не понял, это от того, что часть их вида сразу рождается сбрендившими, или они становятся такими за тысячи лет жизни. Но нам не важно, верно ведь? Хотят жить в одном мире с людьми — пусть питаются иначе.

Я была согласна. Ничего толком не прояснили — ни где искать, ни как искать, ни что делать, когда найдём — но стало хорошо и спокойно. Вот ведь умеет человек найти правильные слова, что ему прямо хочется верить и не задумываться, и не говорить никакого «да, но».

— Вот и славно, — сказала я.

— А вы большая молодец… Ольга Дмитриевна. Что не убоялись и сделали всё возможное.

— Вы бы тоже сделали, — отмахнулась теперь уже я.

— Мне положено, — покачал он головой.

— Мне тоже, я ведь некромант на службе, да ещё и с жалованьем.

Вопрос о жалованье напомнил другое.

— Вы помните управляющего Софьи Людвиговны, Антипа Валерьяныча? Его ещё взяли потом в управление финансов.