— Миша, ты почти на месте, — раздался в скафандре голос Оли. — Румянцева сильно потрепало, но эта тварь оказалась на редкость живучая. Скорее как растение, а не животное. Надо было напалмовый боеприпас брать.

— Если бы он возле лагеря оставался — полтайги спалили бы. Выхожу на позицию.

Михаил застегнул шлем и загерметизировал скафандр… мысленно пожалев, что так и не разобрался с подключением десинтора к электронике скафандра. Слишком мало времени у них было. Зато можно порадоваться, что шлем имел прозрачную переднюю полусферу и давал свободный обзор на сто восемьдесят градусов. Это вам не армейский противогаз — а они во время срочной службы даже в нём на стрельбах умудрялись попадать по мишени. И зашагал к берегу. Проход в скалах, где они поднимались от реки наверх, будет идеальной стрелковой позицией для ведения огня по островам.

Взрыв сброшенного с коптера боеприпаса оборвал со стороны острова обе арки из веток, так что они сейчас безжизненно болтались в речной воде — их удерживали корни, которые они успели пустить со стороны берега и второго острова. Также взрывная волна обломала на обоих островах деревья. Но Румянцев выглядел достаточно неплохо: да, основной ствол почти лишился веток, кора во многих местах содрана и сочится чем-то вроде слизи, но голова, обломки рук целы, а ствол не переломило. Судя по следам, монстр в последний момент заметил опасность и сплёл над собой из веток что-то вроде брони.

Снова давать ему время на восстановление Михаил не собирался. Теоретически он немного понимал принцип работы десинтора. Лазерный луч выжигал на траектории выстрела атомы воздуха, дальше по пробитому каналу летели специальные частицы, которые при столкновении с любым материальным предметом высвобождали магию огня. Но одно дело — читать описания, и совсем иное — когда из дула вырывается ослепительно-белый луч, и там, куда он упирается, начинает всё гореть, плавится камень и бурно испаряется вода.

Стрелял Михаил примерно минут десять, ориентируясь по радару скафандра и командам Оли, которая следила и координировала с коптера. Дальше оставил десинтор и торопливо зашагал обратно. Когда он отошёл примерно километров на десять, земля задрожала, а со стороны реки в небо поднялся ещё один гриб взрыва. Оля перевела коптер в режим самоуничтожения и уронила на островок. Если после десинтора хоть что-то от Николая и уцелело, оно будет уничтожено вспышкой жёсткого рентгеновского излучения от подрыва коптера и элементов питания десинтора. Проблему с преследовавшим их монстром можно считать решённой. Дальше необходимо как можно быстрее добраться до Храма истины и попробовать вскрыть расположенный там служебный центр управления игры «Колонизация».

Если бы не суровая необходимость придерживаться определённого направления и подходить к тропе короткого перехода строго с определённой стороны и в очень конкретной точке с небольшой допустимой погрешностью, Михаил предпочёл бы удлинить маршрут, но зато обойти этот участок стороной. Местность слишком густо заросла кустарниками и какой-то высокой, но прочной травой. В итоге даже пришлось браться за топор, чтобы расчистить себе дорогу. В первый раз рубить путь через непонятные колючие кусты, густо проросшие внутри обычной сосновой рощи — причём, если верить поисковым плетениям, вправо и влево стена растительности была куда глубже, им с направлением ещё повезло. Второй раз они пробивались через завесу рыжевато-бурого, цвета ржавого железа, вьюна, оплетавшего кедры чуть ли не до самой макушки. Кое-где с ветвей свисали поросшие пушистой плесенью сосули, но к этим местам старались не приближаться. Самой большой проблемой было то, что вьюн рос чрезвычайно быстро — всего четверть часа, и он уже начинал перебрасывать через пустое пространство свои крепкие, как стальная проволока, плети. Не передохнуть, а торопливо стараться пройти насквозь, чтобы не застрять. Заросли вьюна длились метров сто, взятые из лаборатории топоры имели очень эргономичное топорище, бритвенную остроту и прочность лучше титановых сплавов — и всё равно вымотались люди сильнее, чем когда прорубались в прошлый раз сквозь кустарники.

Сплошная завеса проволочного вьюна достигала самых кедровых крон и закрывала солнце, сразу за кедрачом начинался плотный ельник. Так что та малая толика солнечных лучей света, пробивавшихся сквозь кроны к земле, давала лишь полумрак. Михаил достал фонарик, особенно яркий в окружающей темноте голубой луч скользнул по округе, и тут в конусе света мелькнула неясная тень. Животное, если судить по зубастой голове на длинной, гибкой шее и коротеньким передним лапам? Или всё же птица — крупные беговые задние лапы скорее были похожи на птичьи? Вытянутые тела, гибкую шею и небольшую голову появившихся из полумрака хищников покрывало достаточно пёстрое оперение, но в мелькании света и теней очертания тел рассыпались и размывались, особенно когда шустрые животные прыжками перемещались с места на место. Своего рода маскировка. А вот зубы на вытянутой морде у них были острые и вполне звериные.

Хищники окружили людей, сжимая кольцо. Одна из зверь-птиц вскочила на ствол ели, зацепившись вниз головой примерно на высоте двух метров, и издала дребезжащую короткую трель сломанного велосипедного звонка. И тут остальные бросились разом в атаку. Хищники действовали умно и ловко. Видимо, тот, что подал сигнал, должен был отвлечь жертву, пока четыре пёстрые стрелы вопьются в горло жертвы зубами и одновременно ударит ей в живот чем-то вроде костяной шпоры-сабли на беговых лапах. Михаил успел выстрелить из пистолета альвов — заряд был установлен на разрывной. Дальше припал на колено, выставив упёртую в землю рогатину. Лезвие вошло между передними лапами твари, ещё летевшей вперёд по инерции. Уже в агонии она всё же пробовала дотянуться до жертвы, удар пришёлся в защитный полог. Одновременно принялись стрелять обе девушки. У них пистолеты были выставлены на электричество — попадая в тушу, такая пуля давала мощный разряд. Это оказалось намного эффективнее, так как от удара электричеством у птице-зверей сводило мышцы, так что зверюги просто падали безжизненными тушами на землю. Последнюю тварь на дереве Алиса сняла уже влёт в прыжке, когда зверюга, сообразив, что осталась одна, а несостоявшаяся добыча слишком опасна, пыталась убежать.

— Миша, ты цел? — испуганно спросила Оля.

— Ни царапины, хотя кровью забрызгало. У этих созданий сердце как насос, похоже, и бешеное кровяное давление. Через дырки как фонтаном хлестало.

— Нужен ручей умыться, — добавила Алиса.

— И не только, — согласился Михаил. — Ищем место для отдыха. Мы устали и уже чуть за это не поплатились. Внимание из-за усталости никакое, иначе бы так близко и неожиданно эта стая к нам не подобралась.

Густой, старый, непроницаемый ельник тянулся километра полтора. Шли через него молча, насторожено, казалось — мрак чёрными своими очами выглядывал из-под каждой ветви, а из-за обросшего мхом ствола вот-вот зарычит и выскочит рогатый, кривоногий леший. А дальше неожиданно сибирская тайга закончилась, и пошли места, больше характерные для Среднерусских равнин. Направо и налево расстилались невысокие кленовые и ореховые кусты, меж которыми возвышались одинокие золотые сосны, пусть и вдвое выше нормальных, или низкие, но очень широкие и кряжистые полусухие дубы, со змеистыми сучьями, странные, тёмные. Лишь где-то в отдалении синели холмы, усыпанные сверху донизу лесом. И никакого ручья или водоёма, даже заклинание сбора влаги сработало с трудом — еле хватило умыться и немного смыть попавшую на комбинезон звериную кровь.

А ещё Михаилу не нравилось состояние Оли. Лоб часто покрывался испариной, руки дрожали — явно девушка себя не очень хорошо чувствовала. Но остановиться без воды посреди голой и ровной как стол полустепи они не могли. Не подходили и встреченные по дороге сосновые рощи, потому что тоже не имели ни озёр, ни ручьёв. Оставалось медленно и стиснув зубы идти вперёд. Самое большее — несмотря на протесты, сколько могли у Оли разгрузили рюкзак.