Видимо, существо дождалось, пока прогорит костёр: оставленный присматривать «человек» — не шевелится и не следит, значит, тоже уснул. Дальше мины сработали на отлично. Сначала водяная — она формировала не твёрдую ледяную шрапнель, а сферу перегретого пара, за которой шла сфера компенсирующего холода с температурой жидкого азота, откуда выкачали энергию на нагрев. Перепад составлял больше пятисот градусов. Потом сработала мина, изготовленная Алисой. Она тоже не бросала обычные для гражданских атак кусочки земли, а была двухступенчатой. Сначала разогнанное до сверхвысоких скоростей облако пыли — такое, попав на голую кожу или оптику, действовало как наждачка, но главное — перегружало щиты, заставляя их разрушаться и отключаться. А дальше по беззащитным людям били медленные, но увесистые булыжники, способные промять лист стали. Третьей сработала осколочная мина — тол, обложенный галькой как шрапнелью. Любому отряду из людей хватило бы каждого из трёх зарядов. Монстра же изрядно измочалило, ободрав ветви и листья, серьёзно повредило ствол и обломило одну из рук под основание, но не уничтожило.

Над рекой понеслось глухое рычание:

— Уб-б-бью-ю… Всех вас уб-бью-ю-ю…

— Я же сам видел, как это дерево людей и животных жрёт! — изумился Михаил. — И никто из них не оживал, хотя несколько дней лежали. Не знаю, что тут за дрянь, то ли сбой на Полигоне, то ли таким дерьмом, как Николай, даже местные монстры подавились, но ты была права, Алиса. Надо было добивать. Зря я тебя остановил. Уходим и молимся, чтобы эта тварь не умела переправляться через реку.

Только оказавшись на другом берегу, Михаил вспомнил старую шутку ещё с армейской учебки, что под огнём противника все нормативы легко перевыполняются вдвое. Увидев монстра-Румянцева, собрали лагерь они с потрясающей скоростью, а ледяной мост до берега построили так, что на всех лабораторных занятиях по магии можно смело требовать десять баллов из пяти возможных. И даже когда бежали, никто не соскользнул в воду.

Первым шёл Михаил, за ним Оля, на которой был свет, а также все маскирующие пологи, замыкала Алиса. Если верить поисковым плетениям, которые они всё-таки рискнули отправить вперёд, едва поднялись наверх по расщелине в прибрежных утёсах — дальше шло что-то вроде плато с разбросанными по нему валунами и скалами гранита. Это стало в том числе аргументом идти вперёд. Возле реки оставаться нельзя, по равнине в темноте иди проще, а сухой каменисто-песчаный грунт явно окажется не по вкусу хищному растению-преследователю. Может быть, если заодно применить маскирующие чары, оно вообще потеряет следы?

Недолго посовещавшись, идти решили форсированным маршем, несмотря на темноту, причём не останавливаться до самого рассвета. Для этого опять использовать запас топлива горелок — готовить еду. Отдыхать же по очереди — двое стерегут, один четыре часа спит, завернувшись в спальник как в плащ-палатку. Дальше — переход, чтобы не задерживаться слишком долго на одном месте, и следующий человек отдыхает. Но первый привал будет только через три — четыре часа, надо отойти от реки.

Порывы ветра не доносили никаких ароматов, кроме сырости, вокруг стало совсем тихо, не считая лёгкого шума начавшегося дождя. Но сейчас противной мороси были даже рады, она смоет запахи и поможет укрыть следы. Час спустя дождь прекратился, а с небес полился серебристый печальный свет — огромная луна лениво выплыла из-за туч. И практически сразу пустое каменистое плоскогорье закончилось, дальше пошла саванна и редкие заросли деревьев. Хотя и каменные горы-глыбы, шириной не меньше полусотни метров, всё равно попадались то тут, то там, иногда соединяясь друг с другом, а иногда образуя террасы — вроде идёшь по довольно пологому подъёму, а потом внезапно утыкаешься в гранитный обрыв высотой в несколько десятков метров.

Первой тревогу подняла Оля, отвечавшая, кроме подсветки, ещё и за общее наблюдение:

— Нас кто-то преследует. Не чудовище, стая каких-то животных.

Люди прибавили ходу, тем более как раз спускались с очередного холма. А когда обернулись, то увидели преследователей… Невысокие, едва Михаилу по грудь. Самые натуральные человекоподобные обезьяны — или, скорее, что-то вроде питекантропов, круглые головы с массивным лбом, если посмотреть в бинокль, то и лицо напоминает карикатуру человека — жестикулируя, они стояли на гребне холма. И они явно были в воинственном настроении: все вместе издавали какие-то непонятные звуки, и эти звуки были полны угрозы.

— Ну почему авторов Полигона хочется сначала придушить, а потом расстрелять? — ругнулся Михаил. — Жалко, они померли давно. Ну что за страсть к театральности? То орангутанг-циклоп, теперь вот аборигены.

Будь дальше всё та же равнина, люди без труда бы оторвались, слишком велико было расстояние до преследователей. Тем более даже зачатков разума у них, к счастью, не было: выделить самых молодых и быстрых особей как загонщиков они не догадались. Так и бежали единой немалой стаей вслед за добычей. К сожалению, местность становилась всё более неровной. Стали встречаться то вздувшиеся пузыри почвы, то провалившиеся овраги, будто земля застыла в конвульсиях. То равнина обращалась в пространство, покрытое колючими растениями, или в болото — приходилось всё время такие места огибать. Вот обезьяны-питекантропы, похоже, никаких проблем не испытывали. Если овраги им доставляли сложности, то через колючки они шли, не задумываясь обдирая шкуру, да и по болотистым участкам чавкали не замедляясь.

Алиса пробовала было стрелять и ловко сняла двух самых быстрых и шустрых, вырвавшихся вперёд. Остальных это не испугало, потому Михаил приказал:

— Не трать патроны.

Почва, вначале твёрдая, становилась всё более податливой, вязли ноги, растительность начала меняться на болотную. Но вскоре опять сменилась на более твёрдую, кедр и лиственница заступили место берёз, ив и болотных трав. Что хуже, свет луны и Олины светлячки худо-бедно позволяли двигаться, но не давали возможности полноценно использовать бинокль. Поисковые же чары и летели не так далеко, и сообщить могли весьма примерное состояние местности. В первый раз Михаил пожалел, что у стихий Воды и Земли плетения в основном или защитные, или же мощные, но ближнего действия — для точечного удара, для мин. Однако нет хоть чего-нибудь кинуть по площадям, как тот же огненный дождь, чтобы отогнать преследователей. Или оставить за собой полосу огня.

Из-за темноты люди в какой-то момент и ошиблись. Где-то вода впитывалась хорошо, а где-то под почвой лежал слой глины и камня, и в таких местах становилось топко. Ещё не болото, но уже идти грязно и неудобно, а ноги слегка проваливаются. Михаил старался выбирать дорогу посуше, вдобавок ориентировался на то, что в свете Олиных светляков и по эху от поисковых плетений болота отзывались более «глухо». Когда очередное эхо сообщило — впереди большое каменистое пространство, а осветительное плетение показало, что между зарослями слева и болотом справа вперёд идёт кусок почти обнажённой сухой земли, люди свернули туда.

Наверное, стоило заподозрить, когда понемногу начал появляться уклон местности, а они зашагали вверх. Но слишком уж людей вымотали сначала переправа, затем бегство от непонятных обезьян — и всё после лишь небольшого отдыха, а до этого они весь день строили плот и сплавлялись. Неладное сообразили, когда тёмный массив оказался не равниной, а самой настоящей горой, но посовещавшись, решили всё-таки немного пройти вперёд. Структура местности на Полигоне — любой геолог и геодезист удавятся от чувства собственной никчёмности, может быть, это просто гора, которую можно обойти.

Из осторожности двигаться стали медленнее, к счастью, и обезьяны вроде бы отстали. Заодно Оля подвесила светляка освещать всё на два десятка метров вперёд, попутно стараясь приглядывать за окружающим пространством через отдельное плетение, хотя это и требовало вдове большего расхода маны. Тем временем тропа стала уже. Если поначалу она была шириной не меньше сотни метров, то сейчас дорогу всё сильнее загромождали огромные глыбы камня, когда-то наваленные спускавшимся ледником, потом растаявшим. Ещё не приходилось прижиматься к отвесной скальной стенке уходившей вверх горы, но свободного пространства от горы до камней оставалось метров десять, не больше.