Михаил уже сел за стол, когда первой в столовую зашла Маша. Поправила чёлку — недавно Аня всё-таки смогла уговорить сестру не носить короткую причёску, но к длинным волосам Маша ещё не очень привыкла. Дальше она подошла к брату и положила перед ним стопку ватманских листов… На которых был изображён именно он!

— Держи, — флегматично сказала Маша. — Меня просто умоляли передать эту мазню, которую делали мои одноклассницы сегодня на уроке рисования. Им приятно, конечно, мне нетрудно, но я бы советовала выкинуть.

— Это тоже тебе, — шедшая следом Аня кинула на стол пред братом пачку писем. — Не читала, но заранее предсказываю, что это сплошь любовные послания от моих одноклассниц. Судя по тому, с какими глазами и чтобы никто не видел, они мне их совали и просили лично тебе передать. Советую сжечь не читая.

— Ну вот, кажется, я много сегодня пропустила, — с напускной грустью на лице, но весёлым тоном сказала Яна. Её очередь была ездить на съёмки, поэтому сразу после первого урока она из гимназии умчалась на съёмочную площадку.

— Наоборот, тебе повезло, — фыркнула Юна. — Тебя не пытались поймать на перемене девчонки с нашего класса и сунуть письмо для Миши. Да, это тебе, — на стол рядом с Аниной пачкой полетел ещё десяток писем.

— Ну как сказать… — неожиданно загадочно прозвучал голос Жени. Она шла последней, в одной руке у неё была тоже пачка писем, в другой — непонятный мешок огромных размеров. — Миша, маленькая просьба. Можешь вот это сначала подержать в руках? — и сунула брату пачку, которую несла отдельно. — Я сначала проверила через службу безопасности, ничего такого опасного там нет.

Удивлённый, Михаил взял письма в руки. И сразу ощутил, как на них рассыпаются… наговоры на доставку адресату?

— Женя, объяснись, это что? И зачем почтовая проверка? Кстати, откуда у авторов писем мой почтовый идентификатор доставки?

— Идентификатор я посмотрела в официальном справочнике. А потом сообщила девчонкам. Вы лучше признавайтесь, сколько вы в итоге получили?

— Получили что? — не поняла Аня. — И за что?

— Ну вы даёте, — с нотками высокомерия посмотрела на остальных сестёр Женя. — Вы что, согласились эту макулатуру носить за просто так? На, — она сунула брату мешок, как оказалось, тоже забитый письмами. — За гарантированную доставку адресату в руки — один тариф. Если кто-то сомневается, что я обману — может купить у меня почтовый идентификатор. Наложить и получить потом уведомление о доставке. Гарантирую я именно доставку и вручение, но не ответ. Всё честно и без обмана. Но я на всякий случай сапёров попросила проверить. Меня просили ещё конфеты передать, но тут я отказалась. Наверняка туда всяких любовных зелий напихают, или плетений приворотных. Нечего над нашими сапёрами издеваться.

— Не могу, ой, не могу, — расхохотался Михаил. — Ну ты даёшь. И почём тариф?

Женя назвала сумму, которую в итоге собрала за сегодняшний день и гордо посмотрела на остальных, застывших с открытым ртом.

— Миша, как думаешь, наличными всё хранить не стоит, оформить как отдельный счёт? Или пусть наличными лежит? — Женя невинно похлопала глазками. Ну прямо пай-девочка.

Аня вышла из ступора и задумчиво сказала:

— Если я хоть раз сяду с Женькой играть в азартные игры, напомните мне, что ни в коем случае не играть на деньги. Разденет до исподнего.

— Надеюсь, Берту ты в свои махинации не втянула? — решил пошутить Михаил. — Что скажет её мама…

— Вот как раз Берта, в отличие от вас, сообразила всё сразу, — снисходительно ответила Женя. — Поскольку живёт она в своём доме, письма доставлять не сможет. Зато устроить рекламу и встречу со мной, а также передавать мне письма как посредник — легко. Свою долю она на сто баллов отработала.

— М-да, — растерянно сказал Михаил. — Берта точно в отца. Если забуду, и меня предупреждайте, что с Бертой тоже лучше в карты на деньги не играть.

За ночь температура на улице резко упала. Пока это ненадолго, ещё октябрь, и скромное осеннее тепло скоро вернётся на неделю-другую, но пока траву газона покрывал иней, уличный холод обжигал лёгкие. Зато солнце на удивление красиво висело над самым горизонтом и словно потягивалось, стряхивая сон. А ещё Михаилу показалось, будто небесное светило ему… подмигивает? То ли чего-то обещая, а может быть предупреждая.

Популярность — странная штука. Ей невозможно дать толковое определение, никогда заранее не угадаешь, как гарантированно её добиться, но если она приходит, то сразу ясно, что это именно она. Вот и сейчас, стоило выйти из машины и ступить на асфальт стоянки при гимназии, каждой клеточкой тела, каждым миллиметром кожи Михаил ощутил сотни устремлённых на него взглядов. Беспокойных, влюблённых, беспомощных, решительных, восхищённых, заискивающих, изучающих, дружелюбных, робких или озабоченных. И ни одного гневного и неприязненного! Идёшь — и тебя словно просвечивают рентгеном со всех сторон, стараясь угадать твои мысли, желание, намерения.

За первых два урока Михаил получил сразу шесть роз с маленькими записочками, эдакий аналог валентинки — в холле главного здания гимназии был даже специальный киоск, в котором можно купить такую розу, пусть и не самое дешёвое удовольствие. Из класса в класс после первого урока перебрался с трудом. Хорошо ещё, нужна была соседняя дверь, второй была физика, а в лабораторные аудитории Третьей ступени вход разрешался исключительно старшеклассникам. Выглянув в коридор, Михаил бросил в толпу поклонниц отвлекающий морок — пяти секунд, пока не ожидавшие такой подлости девочки с ним справятся, ему хватило проскочить из двери в дверь. А вот на третий урок нужно было идти через половину этажа… и неожиданно пришла помощь от парней-одноклассников. Они вовсе не завидовали Мишиной популярности, можно сказать — воплощённой мечты подростка, чтобы за ним с влюблённым взглядом толпой бегали все девочки школы. Наоборот Виктор сочувственно сказал:

— Они тебя порвут на части. Сначала задушат, а потом порвут. Так что давай, держись нас.

Лена Салахова выглянула в коридор, жестом дала понять: можно. Из класса в класс Михаил перебрался, окружённый плотной толпой «телохранителей», дальше как раз зазвенел звонок, и можно было бы перевести дух… Но тут в класс буквально ворвались две девчушки лет десяти со словами:

— Извините, можно, мы почтальоны⁈

И поставили рядом с партой Михаила целую корзину, полную роз с записками. Кажется, сегодня сувенирный киоск сделает себе недельный, если не месячный план продаж роз с записками для влюблённых. Михаил посмотрел на корзину как на гнездо ядовитых змей. А ещё остро захотелось выпороть Женю с её гениальностью. Если проанализировать объём вчерашней влюблённой корреспонденции, то девяносто пять процентов всех писем доставила именно Женя. И теперь авторши этих посланий каждая уверена, что раз именно её письмо попало в руки, то обязательно прочитано, и Михаил именно к ней воспылает ответными чувствами.

Руки остро зачесались бросить в корзину пару проклятий. Чтобы розы превратились в какое-то месиво, расплылись вонючей лужей. Наверняка будет скандал, обиды… Ехидный внутренний голос тут же прокомментировал: не поможет. Влюблённые девицы дружно спишут испорченные розы на происки конкуренток и примутся охотиться впятеро сильнее.

Решить, уничтожать розы или нет, Михаил не успел. В аудиторию зашла завуч по воспитательной работе. Грозно посмотрела на не успевших сбежать посторонних учениц-десятилеток так, что те буквально съёжились от испуга:

— Однако. И что мы тут делаем во время урока? А?

— М-м-мы почту доставляли.

— Ну-ка, напомните мне, и когда доставка почты стала у нас профильным предметом? Или хотя бы вошла в аттестат? А ну, быстро на урок, пока я не передумала и не вынесла вам замечание, — дальше завуч осмотрела класс и сказала: — Афанасий Ефимович, позвольте у вас забрать Тёмникова? Его хочет видеть директор.