Ещё вчера в Москве стояла мокрая осень, весь день небо плаксивилось моросью холодных капелек и гнало дождевые облака куда-то на юго-восток. Вечер утонул в густом тумане, когда даже электрический свет фонарей с трудом отвоёвывал лишь крошечный пятачок вокруг столба. Ночная температура вообще впервые опустилась ниже нуля. Но уже с раннего утра, то ли в честь первого учебного дня этого года, то ли отмечая ровно середину сентября, столбик термометра радостно скакнул вверх. Вернулись ярко-багряные дни начала осени, пахнущие яблоками, дни красных гроздьев рябины, рдеющих среди золотых листьев, дни пролёта птиц и крика невидимых стай в вышине, прозрачные дни ласкающей теплоты солнца.

Пятнадцатого сентября, в первый день нового учебного года, дом Тёмниковых прямо с утра наполнили лихорадочная суета и растерянность. Слишком уж все привыкли вставать когда вздумается. А ведь теперь ехать до школы на двадцать минут дольше, чем прежде. Хорошо хоть сегодня в честь первого дня учебного года школьники собирались не к восьми, а к десяти часам. Ане и Михаилу, которые и так почти каждый день поднимались достаточно рано, вроде должно было оказаться легче… в теории. Потому что на практике до сих пор сказывались последствия загула, который брат с сестрой устроили три дня назад в обнимку с коньяком. И то, что причина была крайне уважительная, не отменяло помятого состояния и желания послать всех и рухнуть обратно в постель. Свежими и радостными в столовой за завтраком выглядели разве что госпожа Абель Энрикет вместе с дочкой Бертой.

Михаил, глядя на них, в очередной раз подумал, что им крупно повезло. И сам господин Энрикет просто уникальный специалист, и жена оказалась весьма умной и деятельной женщиной. Так, она единственная, кто озаботился подготовкой к началу школьных занятий. Хотя тут, видимо, ещё сыграло и то, что её Берта тоже переходила в престижную Первую Старомосковскую гимназию. Дальше выяснилось, что Маша и Аня на большую часть вопросов про школу и чего для занятий необходимо купить, ответить просто не в состоянии. Раньше они про это не думали, за всё отвечала прислуга и родители. К счастью, Аня вспомнила, как мать её одноклассницы обещала, если что помочь. Госпожа Сормова откликнулась сразу и даже не поленилась выкроить один день и приехать сама. Сначала вместе с Машей и госпожой Энрикет втроём долго обсуждали и писали списки необходимого. Потом они не стали перекладывать всё на прислугу в форме ценных указаний и пожеланий, а лично поехали в город. В итоге всё необходимое закуплено, новая форма приготовлена и отглажена, шарики, заменявшие в этом мире букеты цветов на первый день учебного года, ждут в семейном микроавтобусе. Осталась мелочь — дотащить уже себя до школы.

Ане, судя по всему, подъём сегодня дался тяжелее всех. Она и в столовую зашла последняя, и на стул даже не села, а растеклась по нему. Дальше, сонно хлопая глазами, намазала масло на сыр, положила сверху кусок хлеба и попыталась налить кофе вместо чашки в сахарницу. Хорошо, девушка-служанка, как раз заносившая фарфоровую кастрюльку с кашей, в последний момент успела перехватить руку и направить струю куда нужно.

— Спасибо, — поблагодарила Аня. Отхлебнула кофе и задумчиво выдала: — Вот в прошлом году в последний день каникул, перед тем как лечь спать, мне ужасно захотелось стать взрослой. И не через четыре года, а назавтра же. Спать ты ложишься ещё маленькая, просыпаешься утром, смотришь — ты уже совершеннолетняя и в школу идти не надо. И что? Я вон по всем документам взрослая, и всё равно надо идти в школу. А в нагрузку ещё и куча проблем.

Михаил на слова сестры хмыкнул, так как подумал, что у него желание тоже сбылось, но опять же извращённым образом. Сколько раз он за сорок лет после выпускного дня думал, что вот хорошо бы обратно в школу и подальше от проблем? Сбылась мечта… Впрочем, надо признать — уж он-то не пожалеет ни мгновения. Хотя бы потому что уже и представить не может, как раньше жил без своих сестрёнок.

— Это пройдёт, — жизнерадостно отозвалась Маша. Она вообще, кажется, единственная сегодня из всех Тёмниковых, была в хорошем настроении. — Неделька-другая, особенно после уроков домоводства, и ты сразу же начнёшь считать дни до каникул. Что я, тебя не знаю?

Спорить Аня не стала, то ли была согласна, то ли спать хотелось сильнее. Не зря, едва все заняли места, Аня мгновенно уснула. Впрочем, сразу как микроавтобус выехал за пределы жилого квартала родового поместья, задремали и все остальные, даже Берта. Разве что госпожа Энрикет бодро читала газету. Михаил какое-то время пытался бороться с дремотой, глядя в окно: с собой он взял общие и отсюда несекретные сводки за три последних дня плюс прессу. Главе рода из потока новостей от гадючника столичного светского общества выпадать было нельзя. Собраться с духом и заставить себя работать никак не получалось. За окном одна за другой проносились московские улицы, по которым пёстрые ручейки детей и подростков с цветными шариками в руках текли в школы. В салоне автобуса — тёплый кондиционированный воздух, а вот лица детей и взрослых на улицах сейчас обдувает прохладный ветер. Всё вокруг наполнено печальной осенней свежестью. Бледно-прозрачное сентябрьское небо, чистые холодноватые облака, шарики в руках. И каждый чувствует себя свежим, умным и наверняка трепещет от предвкушения скорого начала нового цикла жизни под названием учебный год… На этой философской мысли Михаил не заметил, как всё-таки задремал.

Проснулся Михаил оттого, что телохранитель легонько тряс его за плечо:

— Михаил Юрьевич, подъезжаем.

— А? Да? Спасибо, — и выглянул в окно.

Дома по обеим сторонам улицы были сплошь в стиле русского ампира позапрошлого века. И в отличие от имитации под старину для корпусов гимназии, эти здания действительно были старыми. Заодно погода явно решила, что вчерашний мокрый день больше пристал осени, чем сегодняшнее тёплое и ясное утро. Купол неба превратился в пепельно-серое ватное одеяло, сыплющее мелким дождём на город. Стоило приоткрыть форточку, как в салон ворвался уличный воздух, насквозь сырой, набухший влагой, а ещё шум множества двигателей и шорох сотен шин. Обычно, чтобы по возможности не создавать заторов от машин, которые привозят учеников на занятия, школа была условно разделена на три ступени, а уроки каждой ступени начинались со сдвигом в двадцать минут. Однако в первый день учебного года все приезжали на общее торжественное построение к одному и тому же часу. Добавить машины родителей и родственников первоклашек… У каждого светофора мгновенно возникал затор, в сторону школы выстроилась длинная очередь неторопливо ползущих автомобилей.

Всё равно, очередь двигалась слишком быстро. Оценив расстояние и примерно оставшееся время, Михаил вздохнул, вызвал в сознании образ двери в Библиотеку и шагнул туда. Сегодня за окном кабинета был такой же грустный золотистый осенний день, штиль в море и в небе. Даже пушистые мягкобрюхие облака и те, казалось, прилипли к небесному куполу. Всё равно на морском побережье в такую погоду промозгло и неуютно — зато в кабинете тепло, пахнет свежесваренным кофе, и от этого в мягком кресле сидеть вдвое уютнее. Прогоняя остатки дремоты, Михаил достал из шкафа кофейник, чашку, и принялся смаковать напиток, заедая крепкий эспрессо кусочками зефира.

Как раз, когда чашка закончилась, организм окончательно проснулся и перешёл в рабочий режим. Начало учебного года — достаточно важное событие в светской жизни дворянского сообщества, и неизбежно отражается на политике. Учитывая, что на ближайшие несколько лет жизнь Михаила и сестёр связана со школой, для них сегодняшний день значим вдвойне. Можно и нужно спокойно и обстоятельно прочитать и проанализировать всё то, чего собрал начальник безопасности… Именно того самого бесконечного запаса времени и идеальной рабочей обстановки Михаил и побаивался, потому и старался пользоваться Библиотекой ограничено. Как справочником или когда как сегодня, случался цейтнот по срокам. Слишком легко, привыкнув неограниченно работать лишь в идеальном мире Библиотеки, ты разучишься сосредотачиваться в обычной жизни, когда вокруг множество мелких помех, а уж тем более быстро анализировать обстановку и действовать в критической ситуации. Потом вообще начнёшь прятаться в Библиотеку при любом эмоциональном напряжении. Думать о том, чем всё в итоге может закончиться, не хотелось.