— Игнат Карлович, — сиплым голосом сказал Михаил. — Извините, что перебиваю. Но буквально несколько дней назад я говорил с Виктором Демидовым и Юрой Ивачевым. Они и остальные спорили с родителями, которые как раз оказались на стороне Румянцевых. Я рад, что наши парни на правильной стороне, вот только как бы…

— Ты опасаешься, что какой-то негодяй или мошенник сыграет на их чувстве справедливости?

— Да нет, вот как раз этого я не боюсь, вы лучше меня понимаете… в каких семьях мы выросли. Кто не умеет разбираться в людях, долго в наших семьях не живёт. Как говорит Анна Артемьевна на биологии — естественный отбор по базовому признаку выживаемости. Я другого боюсь, намного хуже. Что как раз из чувства справедливости и по совершенно реальному поводу, защищая действительно несправедливо обиженного человека, ребята заварят такую кашу, которую сами расхлебать не смогут. Особенно из чувства противоречия родителям, ведь правда-то будет как раз на стороне Виктора и Юры.

— М-да. Удивил ты опять старика, Миша. Видимо и правда старею, потому что вот такой педагогический момент мимо меня прошёл, а ведь я просто обязан был его предусмотреть. Падение Китайской империи и Гражданская война там началась как раз с того, что дети мандаринов вступились за правду, а взрослые подлецы их за это начали бить. Спасибо, я присмотрю, чтобы их огонь честности и справедливости не погас, но не устроил нам пожар Армагеддона, — и с сочувствием добавил: — Хорошо же тебя этим летом, Миша, приложило, если ты стал такие вещи видеть дальше меня. Ещё раз мои соболезнования.

— Спасибо.

— А теперь готов перейти к делу, ради которого я тебя и позвал?

Михаил ответил не сразу, посмотрев сначала за окно. Там понемногу тянулся хмурый осенний день, тихо и ласково пересыпаясь от восхода к закату. Школьный двор поблёскивал после дождя и стаявшего утреннего снега. Неслись к востоку клочкастые облака, солнце прорывалось сквозь них мягким светом. И не хотелось ничего делать, куда-то идти, сражаться и чего-то планировать. Хотелось выставить кресло в парк возле дома, взять горячего шоколада, накрыться тёплым пологом и бесконечно смотреть. Как почти настоящий лес стоит перед тобой зачарованный, боясь шелохнуться, чтобы не осыпать на землю яркое своё одеяние золота и багрянца. Будет прозрачно и чисто кругом, высокое небо сквозь просветы ветвей, бледное и голубое, станет еле слышно шептать — усни, смотри в бесконечность над тобой, думай о вечности и забудь о бренной суете. Вот только лес на самом деле будет не настоящим, а лишь парковой имитацией. И не спрятаться в иллюзорном одиночестве парка от событий остального мира, которые бурным мутным потоком несутся вокруг и всё равно до тебя доберутся, затопят с головой. Потому Михаил повернул голову обратно к столу и со вздохом сказал:

— Даже если не готов, это уже ничего не меняет. Поздно мне уже мечтать о спокойной жизни в деревне. Отдавив больную мозоль Румянцевым, я уже влез в политику. И судя по тому, как вы беспокоитесь — вляпался я в эту трясину намного глубже, чем предполагаю. Я вас внимательно слушаю, Игнат Карлович.

Директор заговорил не сразу. Какое-то время он тоже смотрел за окно во двор. Там как раз первоклашки из своего отдельного корпуса пошли на обед в столовую. Потом не только телесно, но и мыслями Игнат Карлович вернулся в свой кабинет. Достал из ящика и положил на стол газету. Судя по дате — тридцатилетней давности, но явно не оригинал, а сегодняшний репринт: бумага не пожелтела от времени. Михаил присмотрелся: на первой странице крупным шрифтом чернел заголовок: «Скандал в императорской фамилии: принцесса не настоящая?»

Игнат Карлович помял пальцами уголок газетного листа и сказал:

— Формально наша с тобой сегодняшняя проблема началась тридцать лет назад. Но во мне, наверное, говорит учитель. Я хочу рассказать тебе всё не от начала кризиса, а от его корней. Мне кажется, это поможет лучше понять уже сегодняшнюю ситуацию, оценив её в целом. Точнее — в протяжённости во времени. И как мне видится, именно корни берут свой рост от правления Игоря Второго, и случившихся в самом начале его правления международных политических событиях. Ты, надеюсь, их помнишь?

История считалась важным предметом, по ней учеников гоняли плотно и регулярно, включая даты разных событий. Вдобавок Михаил изучал исторические события сам и не для вида, а старался сравнивать ход событий двух миров. Игнат Карлович же с самого начала дал подсказку. Так что сейчас Михаил ответил не напрягаясь, тем более речь шла о некоторых довольно забавных параллелях.

— Революция и Гражданская война в Китае, которая привела к свержению императора и образованию Китайской Народной Социалистической Республики.

— Совершенно верно. Так вот, извини за грубоватое сравнение, но тогда все вокруг обделали портки до самых пят. До этого, конечно, были события во Франции, но тогда всё закончилось воцарением Наполеонов, и все проблемы списали на обычную смену династии. А тут борьба за права трудящихся, отмена сословий и Республика — всё как при якобинцах, но китайские социалисты смогли отбить вторжение Ямато, пускай и потеряли окончательно Корею и некоторые территории поблизости от неё. Тем не менее угроза, что волна требований справедливости помчится дальше — была очевидна и вполне реальна. Именно это и сподвигло императора Игоря на преобразования. Как сейчас понятно, увы — беда всех российских реформ случилась и тут. Половинчатость, незавершённость. Смотрю, ты не согласен?

Михаил был не согласен категорически. Точнее, изучая этот период истории, наоборот, восхищался политическим и административным гением Игоря Второго, которому памятник можно было ставить при жизни. Да, у него стартовые условия были заметно легче, чем у большевиков. Не имелось такого дикого социально-общественного расслоения, как при династии Романовых, не настолько чудовищная ситуация в экономики с катастрофическим отставанием от соседей. Магия в здешнем мире не только чуть затормозила чисто инженерный прогресс, направив развитие несколько по иному пути, но и заметно выровняла военно-экономический потенциал регионов: у вас автомобили и самолёты, зато у нас много народу и потому больше самых разных магов.

Игорь смог провести реформы без революции. Существенно уравнял в правах дворян и простолюдинов, утвердив ряд новых кодексов, от Уголовного до Трудового. Облегчил простолюдинам доступ к образованию и восстановил начавшую хиреть систему социальных лифтов через личное дворянство. Что в свою очередь помогло улучшить экономическую ситуацию, особенно с учётом политики невмешательства в любые конфликты вокруг. Даже с османами на Чёрном море если и дрались, то лишь в мелких пограничных стычках. Участвовать в интервенции в Китайскую Республику император тоже категорически отказался и через территорию России войска не пропустил. Хотя эмбарго официально поддержал… неофициально закрывал глаза на огромный поток товаров по серым схемам, хлынувший в Китай через Сибирь. Надо же было куда-то продавать товар со своих фабрик и за счёт чего-то искать средства на модернизацию? Тем более Китай в тот момент был готов для нормализации жизни населения за хлеб и товары платить золотом и серебром.

Когда уже после всего послы европейских держав подали протест на поставки в том числе оружия Народной освободительной армии, Игорь на это издевательски заявил, что в Китай по документам не продают винтовки и орудия, а исключительно водопроводные трубы разного диаметра и разные узлы для сантехнические насосов. У императора нет поводов не верить в честность своей таможенной службы — так на каком основании тогда господа послы клевещут на русских офицеров? Чем, в принципе, обеспечил лояльность соседей и тишину на восточных границах на следующие сто лет. Но объяснять директору, чем всё легко могло закончиться, без сравнительных примеров из другой ветви истории Михаил не мог и не собирался. Потому лишь ограничился: