— Серьёзно, — удивилась Оля. — В смысле, и ты серьёзно подошёл к делу, и твои гвардейцы. Раз уж профессионалы советуют, то давай так и делать.

— Согласна. И я рада, что мы встретились.

— Тогда следующий шаг. Тоже рекомендация от тех же самых гвардейцев. Первое, на чём ошибаются почти всегда — это когда начинают магией прощупывать дорогу во время экстренной эвакуации. Даже если используешь узконаправленные плетения, они всё равно дают эхо, а без наведения мы не выстроим мост от острова на тот берег. Отсюда. Алиса, если придётся уходить. Прямо сейчас намечаешь уже от острова на тот берег для моста реперные точки и заранее привязываешь к дну маркеры. В случае экстренной эвакуации по ним будешь давать мне и Оле вектор для плетений и сама по ним же берёшь вектор. Никаких поисковиков и эха.

— Поняла.

— Ну и последнее. Дайте вспомнить…

Михаил присел на брёвнышко и шагнул в Библиотеку.

Сегодня за окном была зима и до горизонта необозримые ледяные пространства замёрзшего океана. Белые и бело-голубые ледяные утёсы, словно веками нагромождённые и никогда не тающие ледяные горы. Необозримое, вечным льдом скованное море, освещённое слабыми, скользящими лучами едва поднимавшегося над горизонтом полярного солнца. Совершенное отсутствие всего живущего и наверняка ничем не прерываемая могильная тишина, картина как будто мёртвой природы… Михаил быстрым взглядом мазнул по пейзажу за окном, после чего кинулся рыться в бумагах, сложенных в ящиках письменного стола.

Когда стало понятно, что воспоминания Михаила-два начали исчезать, встал вопрос — как сохранить как можно больше информации. Ведь рабочий кабинет имеет ограниченные размеры. В итоге Михаил решил оставить в виде книг самые ценные места, например, куски жизни в Сахарском бункере альвов с описанием языка или защиты. То, где важна не одна сухая информация, но и её восприятие, эмоциональный окрас, или же где может понадобиться информацию срочно загрузить в голову в полном объёме. Всё остальное Михаил по возможности кратко законспектировал. Например, схемы мин и ловушек, которые сейчас лежали в ящике стола. Быстро освежив в памяти нужные плетения, Михаил торопливо вернулся в реальный мир… И только потом сообразил: он впервые при визите в Библиотеку перед работой не пил кофе и не любовался видами за окном. Наоборот, торопился как можно быстрее всё закончить и вернуться.

— Что вспомнить? — прозвучал над ухом голос Оли.

— Вот, — Михаил уже пришёл в себя, причём опять непривычно быстро. — Рисую схемы. Запоминайте и думайте, что неясно и что нужно для подготовки. Вот это плетение ставлю я, вот эти — вы. Дальше завязываем так, — он с помощью прутиков и угольков показал схему, — чтобы от сработки или попытки дезактивации любого сторожевого или боевого плетения срабатывало всё остальное. Ну и у меня в вещах есть одна штука, которую можно превратить в обычную мину.

— Но так же нельзя… — растерялась Алиса. — Эти плетения потом нельзя вообще снять, — и сиплым голосом добавила: — Ой, ты что, специально?

— Да. Их нельзя снять. Если не сработает — просто оставлю другим людям предупреждение. Ну и палатку забирать дистанционно. А вот если их полезут снимать, я очень надеюсь, что кто-то при такой схеме обязательно подорвётся. Но да — обычно так действительно не делают.

— Никто так не делает, кроме военных минёров, — негромко сказала Оля. — И я даже боюсь интересоваться, Миша, откуда ты наизусть знаешь схемы создания чисто военных мин-плетений, а также тактику их применения. Но сейчас ты прав. Так надёжнее и лучше.

В мутной глубине сгущавшихся сумерек слышно было, как шумела тайга. Сухие листья срывало ветром с деревьев, и они, кружась и шуршукая, проносились мимо людей, сидевших вокруг ярко горевшего костра. Наконец, пришла ночь. Сначала исчезли все краски, сменяясь серыми и чёрными цветами. Затем догорел костёр заката, понемногу из жаркого пламени только-только нырнувшего в воды реки солнца превратились в бледные мерцающие угли, и наконец всё пеплом звёзд осыпалось на чёрный бархат неба. Люди не видели больше ничего, зато буквально всем телом слышали и обоняли влажный ветер, каких-то шуршащих в лесу животных и птиц с мягкими крыльями, паривших высоко над головой.

— Пора, — сказал Михаил. — И ещё, — он всё-таки смутился, — желательно сделать ещё одну вещь. Нужно, чтобы вы сейчас забрались в палатку и оставили там что-то из нижнего белья, которое сейчас на вас. Я сделаю то же самое и положу возле костра. Когда мы уйдём, на основе этих вещей, пропитанных нашим потом, аурой и всем остальным, я запущу обманки. Как будто мы всё ещё здесь.

— М-да, Оленька, жених у тебя единственный в своём роде, — растерянно прокомментировала Алиса. — Говорят, многие парни у девчонок трусы воруют. Но чего-то ни разу не слышала, чтобы их воровали сделать детонатор к минам.

Дальше начался переход к островам. Мороз покрыл воду реки ледяною корой, и смело можно было на неё вставать, однако держалось плетение недолго. Вода быстро просачивалась, и лёд осаживался. Так что идти пришлось быстро, пусть и рискуя соскользнуть. У самого берега первого островка Оля в итоге всё равно сорвалась в воду, хорошо хоть на мелководье, и не пригодилась верёвка, которой все трое связывались для страховки. А вот у второго острова шедшая последней Алиса всё-таки соскользнула на глубину, и, прежде чем Михаил и Оля её вытащили, успела промокнуть и наглотаться ледяной воды. Потому дальше Михаил, сразу как девушки переоделись в сухое, дал каждой пару глотков коньяка из фляжки специально для подобных случаев и погнал в палатку отдыхать. Сам же взял лопатку и принялся копать яму для потайного костра. Такой и без всякой магии не увидеть издалека, а полог Воды соберёт дым, так что и по запаху их не найдут. Костёр же нужен был приготовить чай и горячий ужин: чтобы не заболеть, одного коньяка после ледяной ванны мало.

Будить девушек пришлось с руганью, причём Михаил их понимал — тело наверняка от перегрузки и термоудара просто ломит.

— Подъём, ужин готов.

— Потом, ну дай поспать.

— Зачем, сам же говорил — вся ночь впереди.

— Я всё равно не отстану, силой вытащу. Подъём и ужинать.

— Изверг.

Впрочем, сразу после горячего чая, ругань и стоны прекратились. Суп обе девушки ели с удовольствием и даже попросили добавки. Да и обстановка вышла умиротворяющая и какая-то романтическая. Пламя костра сегодня не мешало, так что все трое расположились на берегу, наслаждаясь куполом ночного неба, полного незнакомых созвездий. Над рекой — особенно красиво, деревья не мешают, а ещё звёзды отражаются в воде, ты словно сидишь посреди огромной Вселенной.

— Красота какая… — начала Алиса.

Над старым лагерем полыхнуло зарево и вскоре донесло грохот взрывов сработавших мин. Сначала две магические, дальше подорвалась обычная химическая. С собой у Михаила было немного глины с динамическими свойствами, и сейчас он, перемешав эту глину с золой, с помощью активирующего плетения перевёл часть запасов в некий аналог тола. Как оказалось — не зря.

— Матерь Божья, что это⁈ — вскрикнула Оля.

По совету Олиной службы охраны, разработавшей для неё, как для мага Света немало чар и способов их применения, чтобы не выдавать себя прямым наблюдением места засады, одно из плетений одновременно с осветительной миной создавало на пустом пространстве над рекой что-то вроде миража или голограммы места событий. Точнее — две голограммы, одна передавала всё в реальном времени, а вторая показывала первые секунды с замедлением. Лагерь атаковало… Когда-то это было Николаем Румянцевым. Теперь ствол дерева перемешался с телом человека, в которое проросли ветви. Некоторые участки кожи стали древесной корой, другие были покрыты то ли гноем, то ли слизью. Ниже пояса — сплошная мешанина ветвей, на которых это существо и двигалось. Руки тоже вместо кистей заканчивались пучками шипастых плетей-веток. Из глазниц абсолютно лысой головы, торчавшей на самой верхушке тела-ствола, вырастали две длинные ветви с глазами на концах.