Алиса отвернулась в сторону, наверное, не хотела, чтобы снова кто-то видел её слёзы. Пять лет — немало, но и не так уж много, чтоб душевная рана затянулась до конца. Михаил же заледенел. Это не могло быть совпадением! Особенно точно зная истинные планы деда. Император и наследник убит, Оля в плену и пропала. Получив в тот момент оружие Забытых, Никита Столешников, не стесняясь и без дополнительной подготовки, уничтожил бы своего единственного соперника — Никодима Воронцова, захватил бы семилетнюю цесаревну Анастасию и объявил себя регентом. А когда всё провалилось — подписал смертный приговор всей семье.

Теперь уже неважно, сами ли Воронцовы решили истреблять Столешниковых под корень или делали это с прямого одобрения императора. Иоанн ведь пусть не сразу, но обязательно докопался, кто убил его жену и сына и покушался на дочь. Даже если Иоанн не предъявлял обвинение напрямую, даже если никому не сообщил, а просто в нужный момент удержал нейтралитет… Права Анька, это государственная измена, за которую по законам империи до сих пор род отвечает целиком головой. Тем более замарано в измене наверняка практически всё поколение родителей Михаила.

А вот дальше — та самая точка невозврата. Если здоровье Иоанна пошатнулось, то у него соображения в отношении дочери ровно те же, что у Серых Ангелов насчёт Михаила. Срочно делать цесаревне репутацию и политическую карьеру. Боярская дума под Воронцовыми. Старшее дворянство по большей части вроде Румянцевых, эти ещё хуже. А вот мелкое провинциальное дворянство — тот самый незадействованный ресурс, который можно попробовать привлечь на свою сторону. Цесаревна близка к народу: поступила через Испытание достойных, простая студентка университета. Если император продержится хотя бы года три-четыре — наверняка и какую-нибудь государственную должность организуют. Мол, хотя и дочь императора, а служить начала как все, даже не успев получить диплом уже на благо государства старается. Чтобы к моменту коронации за спиной дочери образовалась партия сторонников, которые заинтересованы в благополучии и самостоятельности молодой императрицы. Но в прошлый раз из-за аварии Оля искалечилась, может, и вообще погибла — а версия про ранение и покушение для журналистов и подданных. Это сломало Иоанна, ну а дальше кризис, и власть перехватили Воронцовы. Нет уж. В этот раз такого не будет! Михаил что угодно сделает — но Оля выйдет с Полигона без единой царапины.

Оля внезапно напрягшееся тело парня и его ошалелый взгляд восприняла по-своему. Неожиданно Михаила поцеловала и заявила:

— Миша, ну не нервничай ты так. Да знаю я, что тогда мой самолёт в Сибири сбили наёмники твоего деда. Я папе твои догадки сразу, как приехала, рассказала. Он мне — всё остальное. И сказал, что ты про нападение точно не знал, отношения не имеешь, и я могу не беспокоиться. Да и Илья Ефимович тебя очень рекомендовал, а папа его с молодости знает и его мнение уважает. Я сейчас всё тебе говорю, только чтобы ты не переживал. А так какая теперь разница? Где мы сейчас — и где Земля?

Михаил на это зарылся лицом в Олины волосы, вдыхая их запах. Ну что же, Илье Ефимовичу Брасикову семья Тёмниковых, кажется, обязана по гроб за всю его доброту и помощь. И за Машу, и за Михаила. Ну и стоило ценить великодушие Иоанна: когда Михаил и сёстры образовали новый род, он дозволил победить принципу, что дети за родителей вины не несут. Хотя как император отнесётся к тому, что Михаил попросит руки его дочери, а Оля уже фактически дала согласие — тот ещё вопрос. Девушка тем временем продолжила:

— Я тут после Крыма села капитально за язык альвов. Раньше меня им пичкали, но я как-то не особо старалась, а в Крыму стало понятно, что для меня это острая необходимость. Мне до тебя далеко пока, конечно, но пару слов про колонизацию и другую планету я разобрала. И про ускоренный перенос с телепортацией. И мы сообразили, что какой-то древний механизм нас перебросил…

— Стоп, — остановил её Михаил. — Дело в том, что никуда нас не переносило.

Ответом стало молчание. Обе девушки смотрели на парня растерянно… и с надеждой? Первой заговорила Алиса, с трудом сдерживаясь, чтобы не заплакать:

— Миша. Это ты нас специально подбадриваешь? Чтобы надежда была? Тогда не надо, не говори так… у меня тоже мама… и брат остались. Или ты… на самом деле чего-то знаешь? Здесь же небо другое. И сутки сам видишь, втрое длиннее. И таких зверей на Земле нет.

— Да, я знаю. Два сообщения, которые были на старте и которое переслали через амулет связи, я смог разобрать и перевести целиком. Теперь моя очередь, наверное, рассказывать. Всё равно я хотел передать эту информацию Его Величеству… твоему отцу, Оля, как вернусь. Дело в том, что меня тоже с самого детства, как носителя крови альвов, готовили управлять их техникой. Но сообразил я это только после нашего приключения в Крыму. Дальше мы с Аней, кажется, недавно догадались, какую установку собирался запустить мой дед. Если тебе легче станет, когда он захватил бы тебя, дальше сдохли бы мы оба. Двенадцать и тринадцать лет, в этом возрасте ритуал смертелен, зато вдвоём как раз за одного взрослого полноценного оператора сойдём. Это тоже Аня нашла, она у меня большая умница.

— Вот сволочь! — не удержалась Алиса. — Правильно ему шею летом свернули… Ой, прости, Миша. Я… я всё помню. Я не нарочно. Я помню, что у тебя тогда…

— Да ладно тебе, — неожиданно для девушки скривился Михаил. — Родителей не выбирают. Даже если очень сильно хочется свернуть им шею. Так вот, меня с детства готовили на роль жертвенного барана. Дедуля, чтобы ему сковородку в аду погорячее, рассчитывал тебя, Оля, как основу, а меня как управляющий ключ. Вот и воспитывал… пусть сопляк гордится, все приказы исполняет, вроде бы всё сам делает и целый ритуал проводит, только не знает — он в итоге станет не важным заместителем главы клана, а инструментом. Амулетом. Вроде живой, но как растение и без своей воли, что приказали — то и выполнит. И знаешь, что самое паршивое?

Слова прозвучали неожиданно зло, но сдержать себя Михаил не смог. Через Ругимова и его связи среди контрабандистов, незадолго до отъезда в Сибирь они с Аней смогли отыскать книгу про ритуалы на крови, попавшуюся сестре в семейной библиотеке Столешниковых. Не просто редкую и запрещённую, если бы не кое-кто из должников в Сахеле, обязанных Михаилу и Энрикету жизнью, заказом не стали бы заниматься и за самые большие деньги. Прочитав трактат до конца, Аня долго и неприлично ругалась, и у брата рука не поднялась её остановить. А ещё всё больше росло недоумение: и вот за этих людей Михаил-два рвался мстить?

— Отец меня вроде любил, но всё равно готов был ради власти хуже, чем убить. Ради славы рода, лес рубят — щепки летят, а эти самые щепки права голоса не имеют. Ну да ладно, о мёртвых или говорить хорошо, или не вспоминать вообще. Единственный плюс от их паскудства — что у меня с собой теперь всегда есть некий нематериальный, магический… Ну что-то вроде словаря по языку альвов. Это я к тому, что не переживай, Оля, ты перевела всё правильно, но дословно, а там использовались в некоторых местах сложные обороты, которые имеют другое смысловое значение, если звучат как готовая языковая конструкция. Я их по справочнику проверял. Так вот, всё вокруг нас — не чужая планета, а всё тот же Полигон. Только кто-то его запустил в рабочий режим.

Обе девушки разом вскочили и наперебой затараторили. Может быть, не поверив сразу до конца, но зато в них загорелась надежда, пусть и безумная, иррациональная:

— Ты хочешь сказать — мы на Земле?

— Но как же небо чужое?

— И сутки длиннее? И размеры, мы прошли столько, что у Храма должны быть давно.

— Нет здесь степей. И эти развалины откуда? Их же не было на Полигоне, нам карту давали.

— Стоп! — пришлось повысить голос Михаилу. — Успокойтесь, дайте всё объясню. И котелок с чаем не затопчите. Вам хорошо, вы уже пообедали, а я даже нормально не позавтракал ещё.

— Кто о чём, а мужики о еде, — буркнула Алиса.