— Это вы мне? — повернулась ко мне брюнетка с короткой стрижкой и с большими миндалевидными глазами.

«Вот это удача! — пронеслось у меня в голове. — Это же Виктория Фёдорова, дочь репрессированной Зои Фёдоровой! Она ещё сыграет в фильме „До свиданья, мальчики“, который скоро начнёт снимать в Евпатории Михаил Калик. Затем будет короткометражка „Двое“, где Виктория снимется с Портосом всех времён и народов. А ещё актриса сыграет в красивой мелодраме „О любви“, где партнёрами Фёдоровой станут Олег Янковский и Валентин Гафт. Вот это повезло, так повезло».

— Привет, — выдохнул я, — какими судьбами в Ленинграде?

— Приехала на кинопробы. А мы разве знакомы? — удивилась актриса.

— Некогда знакомиться, времени в обрез, — я схватил ошарашенную девушку за руку и потащил к кинопавильону. — Сейчас быстро на грим, переодеваешься в зарубежные шмотки и танцуешь американский запрещённый танец рок-н-ролл. Съёмка всего на двадцать минут, может чуть больше.

— А если я не хочу? — спросила девушка, которая, не очень-то упираясь, семенила за мной.

— А зачем ты тогда пришла на фабрику грёз? — я остановился около большой железной двери. — Чтобы работать в кино? Пожалуйста, работай, дверь я открою сам, она тяжёлая.

— Первый раз вижу таких психов, — захихикала Виктория Фёдорова и вошла в кинопавильон.

Когда спустя час на площадке отгремел Элвис Пресли, главный оператор Дмитрий Месхиев показал мне большой палец и шепнул: «Ты где её нашёл?». «Не поверишь, в коридоре», — хохотнул я. Это означало, что дочь Зои Фёдоровой вписалась в актёрский ансамбль гениально. Мои фарцовщики устроили такой бедлам во время танца, что я просто наслаждался происходящим спектаклем. Виктория задорно визжала и скакала под музыку, прыгала с ногами на диване и пародировала Элвиса Пресли вместе с Высоцким. Кстати, Владимир Семёнович так натурально вжился в роль короля рок-н-ролла, что я в какой-то момент поймал себя на мысли, что артисты удивительно похожи.

— Ху, утомился, — выдохнул спекулянт и фарцовщик по кличке Кот, которого играл Лев Прыгунов, и, чмокнув не по сценарию Викторию Фёдорову, сказал ей, — Бэби, лукни пока новые траузеры, мне с чувакам надо перетереть.

— Фирма? — захихикала Виктория.

— Нет, совпаршив, ха-ха, конечно «Ливайс», бэби, — захохотал Кот и плюхнулся в кресло за маленький журнальный столик, на котором стояло четыре бутылки из-под кока-колы и четыре фужера с лимонадом, в который для цвета подмешали сироп, настоящей кока-колы для съёмки достать не удалось.

Фёдорова радостно захлопала в ладоши и, тоже не по сценарию чмокнув Прыгунова в щечку, выбежала из кадра. В этот момент Федя Косой присел на диван, а Паганини расположился в кресле, которое стояло по центру.

— Клёвая герла, — ухмыльнулся Высоцкий, игравший фарцовщика Паганини. — О чём, чуваки, базар? Вы же в курсе, что я работаю один.

— Ты, Паганини, чувак авторитетный, слов нет, — затараторил Федя Косой. — Брательник у тебя вор в законе. Его весь Питер знает. Но мы с Котом, предлагаем тебе хорошенько пораскинуть мозгами. Усекай, есть богатый заграничный купец, а товара подходящего нет.

— Купец или подстава ментовская? — прохрипел Высоцкий.

— Была бы ментовская подстава, то мы бы сейчас разговаривали в другом месте и на другие темы, — произнёс фарцовщик Кот. — Короче, на кону стоит большой куш.

— Сколько? — хмыкнул Паганини.

— Десять штук, — хохотнул Крамаров. — Федя Косой пустяками не занимается, спроси кого хошь.

— Десять штук «деревянных»? — заинтересовался Высоцкий.

— Ха-ха-ха! — загоготали дружно Лев Прыгунов и Савелий Крамаров.

— Десять банок «Березового сока» из магазина «Берёзка», ха-ха! — сквозь смех проговорил фарцовщик Кот. — И три матрёшки с балалайкой в придачу, ха-ха!

— Капуста? Зелень? Грины? — обомлел Паганини, а Федя Косой и Кот резко перестали хохотать. — Какой нужен товар вашему купцу?

— Да так, пустяки, — важно ответил Крамаров. — Его интересует европейская живопись 17-го века. Что-нибудь из голландских мастеров.

— Ха-ха-ха! — на этот раз загоготал Паганини. — Купите себе две губозакаточные машинки, а про эти заморские «манюшки» забудьте навсегда. 17-ый век у нас в СССР⁈ Очень смешно. Что-то засиделся я с вами, чуваки.

— Никогда не поверю, что обеднели наши цеховики? — недовольно проворчал фарцовщик Кот.

Высоцкий встал с кресла, взял в руки гитару, сделал пару шагов на выход, но вдруг, замерев на месте, произнёс:

— Хотя есть у меня один подходящий адресок. Какая моя доля со сделки, если всё у нас склеится как надо?

— Треть. Мы с Федором люди не жадные, — сказал Лев Прыгунов и, подмигнув Савелию Крамарову, добавил, — и три банки «Березового сока».

— Ха-ха-ха! — дружно загоготала вся компания.

— Камера стоп! Снято! — заорал я и, вскочив с режиссёрского стула, захлопал в ладоши. — Красавцы мои, горжусь! Изнанкой советской жизни удовлетворен. Двадцать минут перерыв и пишем дубль на крупных планах.

— А что со мной? — подбежала ко мне Виктория Фёдорова.

— Двадцать минут перерыв и пишем дубль на крупных планах, — повторил я свои же слова. — В ведомость тебя впишет мой ассистент, а деньги выплатит директор картины дядя Йося Шурухт.

— А что с нами? — насели на меня двое стиляг фарцовщиков Высоцкий и Крамаров.

— Я сейчас охрипну! Двадцать минут перерыв и пишем дубль на крупных планах, — рыкнул я.

— Подожди-подожди, — затараторил Сава. — Ты нам билеты купил на вечер сего дня до Юрмалы. Это нечестно, мы хотим сходить в ресторан.

— Отдохнуть от трудов праведных, — добавил Владимир Семёнович, — отметить съёмочный день.

— Сходите в вагон-ресторан, и чтоб ноги вашей в Ленинграде не было, приеду в гостиницу, проверю! — я перешёл на крик. — Мне уже с «Мосфильма» две телеграммы прилетело. Где звезда советской кинокомедии, Крамаров? Где будущий кумир советской бардовской песни, Высоцкий?

— Уже и спросить нельзя? — обиделся Савелий Крамаров. — Нервный ты, Феллини, какой-то стал.

— Потому что с вами не нервы нужны, а канаты, — отмахнулся я и потопал в кафе, но далеко мне не дал уйти ассистент Генка Петров.

— В гримёрке девчонка из массовки плачет, — забубнил он, — ну, которую ты зарубил. Надо что-то с ней решать.

— Хосподи! Двадцать минут перерыв и пишем дубль на крупных планах, — я топнул ногой.

— Какие планы? Когда ты её того, — усмехнулся Геннадий.

— Ах, да, — улыбнулся я. — Скажи девушке, чтоб завтра пришла. У нас на завтра съёмка эпизода, где Казанцев в парке встречается со своей сестрой. Там есть небольшая роль.

— Феллини! — заорал дядя Йося, появившись на другой стороне съёмочного павильона. — Пожди!

— Нет меня! — выкрикнул я и бросился бежать.

В пятницу 17-го июля только ленивый сотрудник «Ленфильма» не спросил у меня: «а что вы здесь делаете?». А всё из-за того что 8-ой эпизод, в котором капитан Ларин встречается с вором-осведомителем, я решил снять прямо на территории киностудии в небольшом внутреннем скверике. Полноценным сквером этот зелёный островок из десятка кривых лип и двух скамеек назвать было конечно нельзя, но съёмка на этом пятачке решала множество организационных проблем.

Во-первых, любая массовка под рукой. Во-вторых, электропитание и капризная кинотехника, также в непосредственной близости. Лампа перегорела, кабель не контачит или плёнка закончилась, сбегал, притащил, прикрутил, и не нужно объявлять трёхчасовой перерыв, который расхолаживает и нервирует актёров, операторов и режиссёров. А в-третьих, это место было, как следует, прокурено и пропито, здесь в воздухе летали невидимые флюиды удушливого табачного дыма и малоприятного алкогольного перегара.

Оставалось лишь для пущей достоверности из досок и фанеры сколотить пивной ларёк, расставить пять «стоячков», так называемых высоких столов, которым не требовались стулья, и написать несколько рекламных объявлений: «В продаже: пиво, квас, холодные закуски и кондитерские изделия». Кстати, мой сосед художник и декоратор Юрий Иваныч эту работу проделал за два дня, само собой при некоторой помощи рабочих киностудии.