«Ночь, улица, фонарь, гаражи, и куда вокруг не глянь ни души», — пробурчал я про себя и громко произнёс вслух:

— Товарищи дорогие, чем обязан? Попрошу покинуть павильон всех, кто не является членом моей съёмочной группы.

— Это сейчас что такое было? — пролепетал Владимир Венгеров, сняв с носа большие квадратные очки.

— Репетиция балета «Лебединое озеро» в новом прочтении, — улыбнулся я. — Владимир Яковлевич, разрешите я продолжу работу. У меня в сентябре сдача детектива.

— Этого года? — ещё сильнее удивился режиссёр, который стал известен всей стране, когда снял в 50-е годы фильмы: «Кортик» и «Два капитана». К сожалению обе эти картины очень талантливо переснимут в 70-е, и имя Владимира Венгерова со временем отойдёт на второй план.

— Я бы сдал в следующем, но в Смольном хотят в этом, — развёл я руки в стороны. — Сам первый секретарь обкома товарищ Толстиков сказал, что в кино смотреть нечего.

— Авантюра, — коротко бросил Венгеров, прежде чем направиться на выход из павильона.

— Слушай, Феллини, а я тоже так буду махать ногами? — спросил Леонид Быков, одетый в тёмно-синий китель подполковника милиции, так как сегодня после спортзала снималась сцена в кабинете начальника уголовного розыска. — Как бабочка?

— Обязательно, Леонид Фёдорович, — кивнул я. — Подберём только подходящего дублёра. Кстати, а форма-то вам к лицу. Готовьтесь к роли.

Я похлопал киношного подполковника по плечу и подошёл к задумчивому главному оператору. Дмитрий Давыдович Месхиев забылся до такой степени, что даже затянулся сигареткой, хотя курить в павильоне категорически запрещалось.

— Есть идеи? — спросил я, отмахиваясь от неприятного сигаретного дыма.

— Есть, — выдавил из себя оператор. — Сейчас снимаем твою разминку, где они, стоя в ряд, машут руками и ногами, а затем запечатлеем отдельные поединки с твоей вот этой крутилкой. — Месхиев покрутил указательным пальцем перед лицом. — Лихо, не ожидал такого.

— Стой-стой-стой, а кто будет крутить вертушки? — пробормотал я, покосившись на дзюдоистов, которые на такие кульбиты были пока не способны.

— На крупных планах — они, а на общих, спиной к кинокамере — ты, — Дмитрий Давыдович затушил сигаретку и сказал, — давай работать, хватит отдыхать.

— Ну, ладно, — пробурчал я и окликнул паренька, с которым несколько минут назад поспарринговался, он уже пришёл в себя и растерянно тёр рукой мощный затылок, — Коля, снимай кимоно, у тебя сегодня выходной по медицинским показаниям! Товарищи, приготовились к съёмкам!

Весь понедельник 13-го июля я почти безвылазно провел в монтажной комнате в обществе Раисы Кондратовны Изаксон и её ассистентки Лизочки, которая чем-то смутно походила на будущую вдову Олега Даля. Я знал, что Олег Иванович со своей третьей женой, работницей «Ленфильма», встретится вначале 70-х на съёмках «Короля Лира», где он с блеском исполнит роль Шута. Но с кем конкретно познакомится нервный, талантливый и неуравновешенный Даль я не помнил. Мало ли, кто на кого похож?

Да и честно говоря, на разные хитрые повороты чужих судеб мне отвлекаться теперь было некогда. Подходил к концу уже четвёртый день, как я с головой ушёл в будущий детектив. За пятницу, субботу и воскресенье моей съёмочной бригаде удалось отснять целых четыре эпизода, а сегодня был сделан черновой монтаж этих первых 12-и минут «Тайн следствия». И вроде бы получалось очень даже прилично.

— Что, Феллини, смотрим материал целиком? — проскрипела двоюродная сестра старухи Шапокляк, которая меня окуривала дымом дешёвых сигарет весь сегодняшний тяжёлый понедельник.

Кстати, и Лизочка тоже курила не переставая. Я несколько раз возмутился, прочитал женщинам две лекции о вреде никотина не только для человеческого организма, но и для организма крупной ездовой лошади. Однако слова оказались совершенно бесполезны. Тем более, пока Раиса Кондратовна держала во рту сигаретку, работа продвигалась гораздо быстрее и качественней. Поэтому ближе к вечеру на эти вонючие сигареты без фильтра я окончательно махнул рукой.

— Давайте смотреть, — кивнул я и, глянув на часы, маленькая стрелка которых подползала к семи часам, написал большими буквами на белом листе «А» 4-го формата следующие слова: «Никого НЭТ дома, ибо все ушли на фронт». — Лиза, не в дружбу, а в службу, приколи на дверь с той стороны. И закрой наши ворота на засов, — протянул я листок ассистентке монтажёра и, тяжело вздохнув, проворчал, — целый день не дают сосредоточиться.

Раиса Кондратовна включила плёнку на перемотку, а я мысленно вернулся к перипетиям сегодняшнего дня. Ведь с самого утра меня несколько раз выдернул из процесса монтажа ассистент режиссёра Генка Петров, который для завтрашней съёмки не мог отыскать актёра Владимира Высоцкого. После нашей ссоры в спортзале Владимир Семёнович уехал не то домой в Москву, не то на другую кинокартину в Юрмалу, не то ещё куда-то. О том, куда именно пропал будущий кумир миллионов советских людей, упрямо молчала вся подозрительная компашка заговорщиков: Лев Прыгунов, Олег Видов и Савелий Крамаров. Зато постоянно причитал Петров: «Что делать? Что делать? Сушить сухари или как?».

Лишь ближе к обеду я принял единственное верное решение, что роль фарцовщика Паганини сыграю сам, мне же заняться-то больше нечем. «А что ты будешь петь в 13-ом эпизоде на хате, где гуляет банда вора-рецидивиста Кумарина? — прицепился Генка, выпучив возбуждённые глаза. — Если споёшь песню Высоцкого, то будут проблемы. Поверь моему слову. А ведь это самый сильный эпизод детектива». «Вот это совсем не проблема, — отмахнулся я. — Спою, что вдоль обрыва, под-над пропастью, по самому по краю я коней своих ногайкою стегаю. В общем, сочиню что-нибудь в этом роде». «Да, наш народ коней любит, конь — это не осёл, конь — это красиво», — согласился со мной Геннадий, после чего и оставил в покое.

Однако взамен паникёра Петрова прямо в столовой насел на меня другой паникёр и провокатор — дядя Йося Шурухт. Как говорится: «послал Бог родственничка». «Я всё придумал, — зашептал он, — как только закончишь своего Чиполлино, мы едем в Выборг на встречу со зрителями. Сначала покажем твою короткометражку, затем Нонночка споет несколько песен под гитару, а потом на каверзные вопросы кинозрителей ответишь ты сам. Деньги, само собой, делим поровну». «Аха, половину мне и половину нам, — захохотал я. — В целом ход мысли интересный, но чего-то не хватает». «Чего тебе, гад такой, ещё не хватает, когда я всё уже придумал?» — вышел из себя мой дальний родственник. «Гармошки, — кивнул я. — Наденем на тебя, дядя Йося, колпак, сунем в руки порванный баян и выпустим перед концертом бродить по улицам Кронштадта, где ты, изображая городского сумасшедшего, будешь зазывать на представление мирный народ». «Почему на улицы Кронштадта, когда концерт в Выборге?» — опешил мой родственничек. «Потому что я снимаю возвращение Святого Луки, а не приключения Чиполлино», — рыкнул я. «Не придирайся к мелочам», — обиделся дядя Йося, чем и закончил первый раунд наших переговоров.

А после обеда прямо в монтажную комнату потянулись актёры, которым не терпелось увидеть себя на экране. И с каждым мне пришлось переговорить и успокоить, что сыграно всё на высшем уровне. Ведь актёры — это большие дети, нервную систему которых лучше поберечь для будущих поколений. Забежала на пять минут и Нонна с сёстрами Вертинскими. Естественно перед напором такой красоты мне устоять не удалось, и первый смонтированный эпизод, где преступник крадёт из музея холст со Святым Лукой, я девушкам показал полностью.

Кстати, именно этот фрагмент и закончился на маленьком экране звукомонтажного стола, пока я мысленно витал в облаках. Камера после того как я, переодетый в преступника, встретился с милицейским патрулём медленно переместилась на залитый светом круглый уличный фонарь, и тут же встык пошёл кадр из спортивного зала, где по маленькой круглой боксёрской груше колотил перчатками капитан Андрей Ларин.