На следующем кадре действие переместилось к двери пожарного выхода. Лейтенант Казанцев светил ручным фонариком на замочную скважину, а криминалист Ушакова рассматривала её в увеличительное стекло.

— Есть что-то? — нетерпеливо произнёс Казанова.

— В замке кто-то определённо ковырялся, возможно, его открывали отмычкой, — пробубнила Ольга Ушакова и, взяв в руки фотоаппарат, оборудованный объективом для макросъёмки, сделала несколько снимков.

— Совсем люди совесть потеряли, — запричитала смотрительница музея. — Мы пережили такую страшную войну, живи да радуйся.

— Спокойно, мать, этот мерзавец недолго будет радоваться на свободе, — захохотал Володя Казанцев. — У нас раскрываемость лучшая в городе, а возможно и во всём Советском союзе. Сейчас вот что, аккуратно откройте дверь и стойте на месте. На лестнице, наверняка, толстый слой пыли, значит, там должны отпечататься свежие и чёткие следы.

— Открывайте, Галина Санна, — сказала смотрительнице музея криминалист Ушакова, сделав ещё один последний фотоснимок.

Затем дверь медленно отъехала в сторону и в луче света, который упал на ступеньки лестницы, сразу же показался чёткий и внятный отпечаток мужского ботинка 42-го размера.

— Ха-ха! — загоготал Казанова. — Что и требовалось доказать! Сейчас мы быстро скрутим этого голубчика, не отвертится.

А в зале, где висели иконы, перед сотрудниками милиции предстал археолог Павел Гурьев. Роль археолога очень правдоподобно исполнял актёр Алексей Кожевников, Витя Громобоев из «Неподдающихся». Археолог, увидев подполковничьи погоны, заметно нервничал, потел и заикался. Руки Гурьева тряслись словно тот был после недельной попойки.

— Кто выходил из зала? Да мало ли кто? Все выходили, — бубнил он. — Я, я, я сам один раз бегал звонить. Вы поймите, граждане из милиции, мне скоро ехать на раскопки. Я должен был обсудить некоторые детали.

— А вам нравится новая сотрудница музея — Маргарита Фомичёва? — резко поменяла тему беседы «следачка» Новосядлова-Абдулова.

— Всё уже растрезвонили, — буркнул себе под нос археолог. — Да, нравится. Мне скоро 31, мне жениться пора. Это, это, это, между прочим, законом не запрещено. Вон, реставратор Генка Маслов к нашему экскурсоводу Майке Добрыниной уже два раза сватался. Ну и что? Ещё ни одна картина после этого не пропала.

— Пока идёт следствие, с выездом в экспедицию на раскопки придётся погодить, — произнёс подполковник Петренко. — Подпишите подписку о невыезде и позовите гражданку Добрынину.

Актриса Елена Добронравова, которая играла экскурсовода Майю Добрынину вошла в зал новой экспозиции более чем уверенно. Она проследовала мимо деревянных идолов и присела на фоне иконы Архангела Михаила.

— Я знаю, кто украл картину, — с видом победительницы произнесла она. — Точнее я знаю предполагаемого заказчика.

— Поподробней, — тут же заинтересовался товарищ подполковник, а его подчинённые быстро переглянулись.

— Дело в том, что у меня от природы хорошая память на лица, — пустилась в объяснения Добрынина. — У нас ведь большой поток туристов. Так вот я могу узнать человека, который во второй раз пришёл в музей даже спустя год. А примерно десять дней назад, проводя экскурсию, я обратила внимание на одного странного гражданина, который очень долго стоял напротив Святого Луки. Затем, он же через день сидел недалеко от этой картины. А спустя пять дней этот же иностранный турист снова стоял напротив работы Франса Хальса. И я легко могу опознать его по фотографии.

— Вы ещё кому-нибудь говорили о вашей догадке? — спросил капитан Ларин.

— Нет. Вдруг преступник как-то связан с сотрудниками нашего музея? — ответила Майя Добрынина.

— Очень умно, — кивнул головой подполковник Петренко. — Анастасия, вы можете сделать набросок по устному описанию? — спросил он «следачку» из прокуратуры.

— Конечно? — улыбнувшись, кивнула Абдулова, которую играла Нонна Новосядлова.

Затем на экране появилась красивая и величественная панорама Невского проспекта в том самом месте, где он пролегал мимо Казанского собора. А на следующем плане в потоке машин мимо кинокамеры промчался милицейский микроавтобус РАФ-977 с громкоговорителем на крыше. Далее камера переместилась внутрь салона, где на заднем сиденье о чём-то шептались Казанова и Ольга Ушакова, впереди сидели с задумчивыми лицами подполковник Петренко и следователь прокуратуры Анастасия Абдулова. А в середине салона ехали и так же молча смотрели в окно капитан Ларин и лейтенант Волков.

— Лёша, остановись здесь, а то в кабинете телефон не умолкает, — обратился к водителю Юрий Саныч Петренко. — Предлагаю, братцы сыщики, подвести небольшой итог, — на этих словах подполковник вышел на набережную реки Невы, с которой можно было полюбоваться живописным закатным солнцем над Петропавловской крепостью.

— Бум! Бум! Бум! — вдруг кто-то отчаянно начал колотиться в дверь нашего монтажного кабинета.

— Кому не терпится по шее получить, и подвиг свой не совершить, заходи! — выругался я и шлёпнул по клавише стоп.

Тем временем Лиза спрятала сигареты и, откинув в сторону асбестовое одеяло, открыла щеколду. И тут же в кабинет влетел мой ассистент режиссёра Генка Петров. Рыжие волосы Геннадия торчали в разные стороны, а на носу была намазана неведомо откуда взявшаяся чёрная сажа.

— Неужто помер генеральный секретарь ЦК КПСС? — пробурчал я, стараясь изо всех сил не заржать.

— Типун тебе на язык, — буркнул Петров. — Дайте чего-нибудь попить, умотался. Оббежал всю киностудию вдоль и поперёк. Не могу для завтрашней киносъёмки найти хрустальную посуду. Ну, какие могут быть фарцовщики без хрусталя? Нормальные люди ни в жизнь не поверят!

Лиза захихикала, вытащила электрочайник из письменного стола и налила стакан воды моему суетливому другу.

— Согласен, — улыбнулся я. — Чего ещё нам не хватает для полного советского счастья?

— Да всего навалом, — отмахнулся Генка, махом опрокинув в себя целый стакан воды. — Ковры — есть, стенка — есть, магнитофон, проигрыватель, диван и два кресла тоже имеются. Чего будем делать-то без посуды?

— А что нам по этому поводу сказал дядя Йося? — спросил я.

— Я с этим жмотом даже разговаривать не хочу, — проворчал Петров. — Трясётся за каждую копейку, как будто она его собственная.

— Ясно, вот где собака зарыта. — Я кряхтя потянулся, расправив широкие плечи. — Значится так, скажешь дяде Йосе, что если завтра не будет на съёмочной площадке хрустальной посуды, то концерт в Выборге отменяется до полной победы коммунизма на земном шарике. Всё уяснил?

— Вот это другой разговор, ха-ха-ха, — загоготал Генка. — Твой дядя Йося, Феллини, это буржуй недорезанный, поверь моему слову. Ладно, я полетел.

— Стой! — рявкнул я, так как Петров за секунду успел выскочить в коридор. — Две девушки из массовки для завтрашней съёмки готовы?

— За девушек я ручаюсь! — крикнул Геннадий, помахав мне ручкой.

— Весёлый у вас друг, — улыбнулась Лиза, снова закрывая дверь на щеколду.

— Вот это меня и пугает, — пробурчал я и нажал кнопку пуск на звукомонтажном столе.

Смонтированная киноплёнка, вращаясь между множественных валиков, вновь зашумела, и на маленьком экранчике я увидел, как из милицейского микроавтобуса вышли на набережную Невы все остальные сыщики. Большое оранжевое солнце красиво висело над командой подполковника Петренко.

— Кто что думает и какие будут предварительные версии? — спросил Юрий Саныч, которого замечательно играл Леонид Быков.

— А что тут думать-то? — затараторил Слава Волков. — Заказчик у нас есть, сядем ему на хвост, сначала возьмём исполнителя, а потом и наводчика. Никуда преступники не денутся, дело считай, что раскрыто.

— Ещё не факт, что этот иностранный турист — заказчик, — неожиданно возразила следователь прокуратуры Настя Абдулова. — Нужно обязательно копать и по другим направлениям. Неплохо бы собрать на каждого работника музея всевозможные сведения. Где учился, с кем, кто друзья, какие интересы и хобби, каков круг общения и так далее.