— Угу. Так вот, я алиф. Мы раньше на поверхности жили, а потом, когда все Дороги закрыли, часть из нас осталась наверху, в лесу, как мы раньше все жили. А мы живём в горе, — он говорил все быстрее, Маринка никак не могла вставить ни слова. — Работаем. А с теми, кто в лесу живёт — только меняемся…

— Стоп!

Лудикрэс недоумённо замолк.

— Твой рассказ только добавляет вопросов, вместо того, чтобы прояснять их. Давай помедленнее и поподробнее, очень прошу.

Лудикрэс обиженно посмотрел на девушку, и начал говорить подробнее и медленнее. Его рассказ потряс слушательницу.

Давно, когда — он сказать не может, потому, что его тогда ещё не было, а время никто не считает, они просто живут и всё — была создана Дорога, или Путь, связывавшая разные миры. Как — не известно. Прошло время, и появились горготы.

— Ух, скажу я тебе, и страшные же настали времена. Они целые миры убивали, вот тогда и решили создатели закрыть Дорогу, чтобы, значит, горготы не могли из мира в мир перебираться. Так что пройти по Дороге теперь невозможно…

Слушая маленького человечка, Маринке хотелось потрясти головой или проснуться!

Часть племени алифов решила уйти в Гору. Начала Дороги были расположены в естественных пещерах. Алифы, до того жившие в лесах и работавшие в горных копях, неплохо устроились под землёй. Правда, стали выглядеть иначе. Раньше они были высокорослым народом тонким в кости. Жизнь в подземельях изменила их. Стали маленькими, крепкими, да и силы прибавилось. Живут, пользуясь той самой Дорогой, могут переходить из мира в мир, в отличие от других рас. Да только вот выходить на поверхность им нельзя. Если кто выходит — возврата нет. Иногда Дорога пропускает какого-нибудь путника из одного мира в другой. Да только путь открыт в одну сторону. Обратно пройти ещё никому не удавалось.

Живя долго, алифы научились пользоваться своим положением. Их народ не окончательно оторван от миров соединённых Дорогой. Они оставляют свои изделия у выходов и люди приносят на обмен разные вещи. Чаще всего продукты, за право полакомиться которыми, приходится потрудиться. Обычно же едят то, что можно приготовить из грибов, растущих в старых выработках и мха, который может обходиться без света.

Маринка попала на Дорогу из того зала, в котором услышала голоса спутников. Лудикрэс их тоже слышал, пошёл посмотреть, что случилось, и увидел её. Предупредить не успел. Так что теперь ей один путь — искать выход в другой мир.

Маринка долго сидела, обдумывая услышанное. Смотрела на маленькое существо, вольготно расположившееся на твёрдом камне, и не верила сама себе.

— У меня такое чувство, что я спятила. Бред какой-то. А как мы с тобой понимаем друг друга?

— Как да как. Откуда я знаю? Мы всех понимаем. Стоит только несколько слов услышать и всё, дальше понимаем. Я слышал, как тебе кричали, и говорю теперь с тобой.

Маринка решила поэкспериментировать:

— А на этом языке можешь заговорить? — неуверенно глядя на собеседника, произнесла она по-русски.

— Запросто, — ответил ей на её родном Лудикрэс и засмеялся довольный произведённым эффектом.

— Да-а, предупреждали меня — не читай так много книг, головка заболит, так и вышло.

Послышались мелкие торопливые шаги. Из-за камня выскочило ещё одно маленькое существо, что-то выкрикивая на ходу. Увидев Маринку, оно остановилось, едва не упав от резкого торможения, и безнадёжно вздохнуло.

— Эбонд, не сердись. Смотри, кого я встретил. Представляешь — она с Земли. Мы и не думали, что там кто-то выжил.

Эбонд подошёл поближе… Нет, подошла. Эбонд была женщиной. Такой же коренастой, как Лудикрэс, но без бороды. Это, по сути, и было единственным отличием. Костюм на малышке был точно такой же. Она внимательно обошла девушку и рассмотрела её со всех возможных точек. Маринка насмешливо хмыкнула и направила фонарь прямо на себя, смотри, дескать, любуйся.

— Ясно. Ты кто?

— Маринка.

— А почему его работать не пускаешь?

— Я не пускаю⁈ — возмущёно воскликнула девушка. — Ничего себе, я же ещё и виновата. Он пытался объяснить, где я оказалась, кто вы такие. Кстати, — обернулась она к Лудикрэсу, — у нас в легендах говорят о маленьких людях, и называют их гномы. Они тоже работают под землёй, это о вас?

— Может и о нас, — заинтересовалась Эбонд. — Так ты, правда, с Земли? У нас в сказаниях говорилось — в том мире есть люди, почти дикие. И как же вы выжили?

— И ты туда же. Почему мы не должны выжить?

— Так ведь у вас там были горготы. Нас специально предупреждали, чтобы к вам ни ногой, во всяком случае, те, кто жить хочет.

— Да кто это такие?

— Описания их не сохранилось, знаем лишь: если хоть одно такое существо появилось в том или ином мире, рано или поздно этот мир оно опустошит, убьёт. Всё живое. Они уничтожают людей, далее переходят на животных, на растения, и уж после этого саму планету убивают.

— Это как же планету убить можно⁈

— Ты что не знаешь — планеты тоже живые! Ну, вы там и живёте, должно быть! Небось, весь мир сами угробили, если таких простых вещей не знаете!

— У меня сегодня день открытий. Ладно, оставим это пока. Быть может, попробуете меня проводить туда, откуда я пришла. Хочу вернуться. Вдруг да получится?

— Проводить-то можем. Только толку не будет, не ты первая.

Лудикрэс согласно кивнул. Но Маринка упёрлась, и троица быстро прошла к началу Дороги. Маринка присмотрелась. Её следы ещё заметны. Вот только пройти не удалось. Словно резиновая стена мягко, но решительно отталкивала её. Помучившись некоторое время, девушка обессилено опустилась на пол.

Эбонд подошла и утешительно погладила по руке.

— Знаешь, у нас в доме есть чем писать. Хочешь, передадим от тебя весточку?

— А как вы это сделаете?

— Да как всегда. Дорога нас пропускает на какое-то расстояние, разрешая потом вернуться, а потом, когда мы возвращаемся, она как бы за нами идет, и то, что мы хотим, остаётся за её пределами. Тебя искать будут?

— И ещё как!

— Вот и напиши им. А потом попробуем придумать что-нибудь. Посоветуемся с нашими.

Маринка устало кивнула и пошла следом за новыми знакомыми.

Пошла! Вскоре почти поползла. Тоннель, из которого появились алифы, оказался настолько низок, что сами они шли, слегка пригнув головы, а девушка боялась, что вскоре придётся встать на четвереньки — шла согнувшись.

Хотя её спутники и старались выразить сочувствие, Маринка не могла отделаться от ощущения, что им до смерти хочется смеяться в голос над неуклюжим человеком. Постепенно проходы становились выше. Она получила пояснение — чем выше проход, тем он древнее. Когда же выбрались к самому поселению, она смогла идти не пригибаясь. Да, похоже, предки этих коротышек были высокими, если не сказать больше. Маринка доставала до потолка рукой только в прыжке. Она с некоторым ужасом раздумывала о том, сколько же времени потребовалось для того, чтобы превратить высокорослый народ в карликов?

Чем дальше проходили, тем больше Маринка недоумевала. Они шли не так уж долго, по крайней мере, по её представлению, не более часа, а ощущение создалось, что проделанный путь огромен. Маринка заметила — от новых до древнейших выработок они прошли, можно сказать, в рекордный срок. Можно сделать два вывода — или алифы порядочные лентяи, и их выработки действительно так коротки, или здесь использован некий фокус с пространством или временем, позволяющий сокращать дорогу. Причём лично она, как это ни казалось невероятно, склонялась ко второму.

На пороге огромной пещеры Маринка замерла. Такой красоты она ещё никогда не видела. В памяти неожиданно всплыло, как читала сказы Бажова про чудесный сад в горе.

Перед ней раскинулся дивный сад. Деревья, трава, цветы всё сделано из камня и металла. Маринка стояла, боясь сделать хоть шаг и разрушить красоту. Она заприметила среди цветов переливчатых насекомых. Некоторые похожи на бабочек, некоторые — на стрекоз. Имелось и нечто похожее на жуков. Одно огорчало — всё это великолепие неживое. Девушка замерла. Разве неживое? Да нет же! Эти создания живые, хотя и не могут двигаться. Жизнь в них вдохнули их создатели, и теперь они прекрасно чувствуют её восхищение. Каждый, кто хотя бы прикоснулся к этим творениям, вдохнул в них частицу души.