Брай уставился на собеседника Маринки столь же недовольным взглядом, как и она. Девушка хмыкнула, хотя и невесело. Она уже понимала, что отвертеться от приказа, в сущности это приказ, невозможно.

Недавно вспомнила, как её прошлый шеф постоянно требовал присутствия на переговорах, хотя она и не понимала половины сказанного там. Однако её мнение о заказчиках, как о людях, шеф ценил и к нему прислушивался.

Поймала на себе пристальный взгляд мальчика. Он тяжко вздохнул, нехотя подошёл к свободному креслу, сел на его край, подсунув руки под себя, и повесил голову.

— Ясно, кончилась вольная жизнь.

Она посмотрела на мальчика, и вдруг поняла со всей отчётливостью, насколько приятными стали для него эти дни безделья рядом с ней. Практически с самого рождения он был должен всем. Мальчишка не знал детства, потому что многое мог. Она потянулась к Браю и нежно обняла его.

— Даю слово, что мы будем обращаться к тебе, только в самых крайних случаях. А теперь, беги, играй, — жёстким взглядом она остановила уже открывшего рот «серого кардинала».

Брай с надеждой прислушался к её чувствам, и радостно чмокнув в щёку, убежал с террасы. Маринке даже показалось, что, убегая, он успел показать язык охраннику, маячившему неподалёку, но клясться не стала бы.

— Как вы можете поощрять разболтанность? Он должен…

— Он должен быть ребёнком, — с силой грохнула по столу кулаком Марина. — Я не знаю, что ещё там он должен, но, он, прежде всего, ребёнок, и я, пока я здесь, не дам вам испортить его детство окончательно. Если вы собираетесь в обход меня заставить его работать против воли — забудьте, — понизив голос, прошипела она. — Вы меня ещё не знаете. Скандалы закатывать я умею в совершенстве. Не заставляйте это демонстрировать. Знание семейных тайн не дает вам права решать, как должен жить Брай.

— Брай и его возможности крайне важны для концерна, для семьи.

— Я. Ещё раз. Повторяю. Если у вас плохо со слухом, — она наклонилась с угрозой к собеседнику, — заведите слуховой аппарат. Брай, прежде всего ребёнок. И у него должно быть детство!

Она откинулась на спинку кресла, чувствуя, как всю трясёт от возбуждения. Впервые в жизни решилась пойти против воли такого сильного человека. Но, как это ни удивительно, за мальчишку была готова стоять насмерть.

«Серый кардинал» смотрел на неё некоторое время молча, казалось, перебирает аргументы, которые может привести. Когда же, наконец, заговорил, то произносил слова медленно, продумывая каждое из них:

— Вы считаете себя в праве разрушить сложившийся годами порядок, заведённый его сестрой? Вы знаете лучше, чем она, как должен воспитываться Брай?

— Нет, я так не считаю. Просто в отличие от неё я знаю, как должен расти ребёнок. Поймите, я вовсе не против того, чтобы Брай учился. Но всему должна быть мера. Мариан, насколько я понимаю, очень ответственный человек. На неё с самых юных лет повесили такой груз, что ей необходима хоть какая-то поддержка. Когда же обнаружили, насколько Брай может больше чем она сама, Мариан, не раздумывая, стала пользоваться его способностями. Она сама не видела детства, поэтому так обращалась и с братом. Подумайте, Брай вырастет таким, каким вы его хотите сделать — человеком, обладающим огромным могуществом, но не знающим, что такое радость, как можно бегать на свободе, не думая о работе, которую надо обязательно сделать. Он ведь потеряет всякий человеческий облик. Это будет робот, который только и станет думать о концерне! И того же он потребует от всех остальных. Какую жизнь вы все тут ему готовите? Жить только работой? А оно ему надо? Кто его самого спросил⁈

Марина откинулась на спинку кресла, чувствуя как её всю трясёт внутри… Что с ней такое? Не замечала раньше за собой такой склонности к длинным выспренным речам…

— Она права, как мне кажется, — задумчиво произнес за её спиной Джулиан.

Он подошел и сел в свободное кресло, рассматривая девушку очень внимательно.

— Знаешь, детка, я как-то не задумывался над всем этим. Думаю, Мариан тоже. На неё постоянно столько всего давило, что она не имела времени подумать о таких вещах. Особенно после ухода родителей. Да о чём говорить, — он потёр усталое лицо ладонями, — мы все зациклены на делах и проблемах концерна.

— А жить вы, когда собираетесь?

— Ты романтик. А нас жизнь заставляет быть прагматиками, — усмехнулся Джулиан.

— Знаете, я не могу понять, зачем вообще нужна жизнь, в которой есть только работа. Ведь работать, как мне думается, надо для того, чтобы иметь возможность жить, а не наоборот. Судя по вашему — вы живёте, чтобы работать.

— Простите, я прерву вас, но надо принять решение насчет завтрашнего дня, — вмешался Фейт. — Что вы собираетесь предпринять?

— А ничего, — бросила беззаботно, поднимаясь из кресла, Маринка. — Завтра с утра поеду с вами, или с кем там ещё, в контору. Отсижу на совещании, или как там оно у вас называется, пытаясь изобразить, будто понимаю о чём идёт речь, а потом выскажу свои ощущения. Вот так. А теперь, джентльмены, простите. Брай отправился купаться, я иду с ним. Если хотите, присоединяйтесь, — добавила уже на бегу.

Мужчины, оставшись на террасе, переглянулись, потом долго смотрели вслед удалявшейся в сторону озера паре.

— Что делать? Она совсем разболтает мальчишку, потом не введём его в рамки.

— А будет ли это потом? Вы ведь пока так и не нашли возможность вернуть Мариан?

Собеседник промолчал, поднеся к губам высокий бокал, наполненный вином. Джулиан внимательно посмотрел на него, потом опять перевел взгляд на радостно визжавшего в озере Брая.

— Скажите, Фейт, а вы росли так же как Брай?

— Нет. Я вырос в захолустном мире. Когда попал на Землю, мне было восемнадцать, пришлось учиться с азов буквально всему.

— Но ведь вас никто не вводил в рамки. Жизнь заставила, и вы сами в них вошли, — проговорил задумчиво Джулиан. — Мы, похоже, действительно чего-то недосмотрели, не продумали. Она права, мы забыли немаловажный факт — Брай всего лишь ребёнок. Меня иногда пугала Мариан. Она всегда старалась жить рассудком. Мало чем можно пробить её спокойствие. Я не хочу, чтобы Брай стал таким же. Он за последние недели расцвёл. И это её заслуга, — он поднялся и кивнул в сторону озера. — Знаете что? Идёмте, на самом деле, купаться. Идёмте!

— Да нет уж. Я так понимаю, эта девица действует на всех здесь расслабляюще. Она сама довольно безответственна, и окружающих делает такими же. Я возвращаюсь в офис. Жду завтра. Всё приготовлю для переговоров.

— Хорошо, — кивнул Джулиан. — А я пойду подвергаться разлагающему влиянию!

Посмеиваясь, он спустился по ступеням, и направился к весело визжащей в воде парочке, не заметив укоризненного взгляда собеседника… А может, не захотев его заметить…

На следующий день Маринка возвращалась из офиса, в котором велись переговоры, чуть живая. Она просидела почти три часа, ничего не понимая, но делая умный вид.

Едва войдя в помещение конференц-зала, ощутила «запах» проблем. По спине пробежал озноб, в желудке поселилось сосущее ощущение страха. Представителей заказчика можно было разделить на две группы. Первая, из пяти человек, о ней не знала ничего. Зато вторая, всего двое… Они смотрели с интересом, скрытым за маской предельной вежливости. Моложавый мужчина вызвал особую тревогу. Кажется, он из тех, кто видит способности в человеке. И сейчас он всё больше и больше тревожился.

Джулиану хватило одного взгляда, брошенного на «племянницу», чтобы что-то ощутить. Она сидела с отрешённым видом, усталая, хотя переговоры ещё только начинались, и её взгляд из-под ресниц очень часто останавливался на двух незаметных помощниках, присутствовавших в группе потенциальных заказчиков. Джулиан как всегда виртуозно провёл свою партию. Когда же, после завершения переговоров и отбытия заказчиков, они остались одни, внимательно посмотрел на Маринку.

— Ты совершено вымотана. Поехали домой.