– Моей? – удивленно спросил Базел, и Томанак кивнул, затем слегка повернул голову, чтобы ему было удобнее смотреть на обоих градани разом.

– Твоей, Базел, и ничьей больше. Раж – проклятие твоего народа, но так не будет продолжаться вечно. Это одна из причин, почему я хотел, чтобы ты стал моим избранником.

Базел вопросительно взглянул на него, и Бог Войны вздохнул:

– Базел, Брандарк, то, что сделали с вашим народом, оказалось неожиданностью даже для самих колдунов. Они просто хотели получить удобное и послушное орудие, но последствия их ворожбы оказались намного более серьезными, чем они думали.

Градани слушали бога, глядя ему в рот, и Томанак, сложив руки на необъятной груди, продолжил тоном добросовестного наставника:

– Волшебство – это сила, энергия. Ее можно использовать для достижения разных целей, выполнения разных задач. Задачи эти могут быть попроще и потруднее, но сложнее всего иметь дело с живыми существами. Неодушевленные объекты можно изменять, преобразовывать, уничтожать сравнительно безнаказанно. Если раздробить валун, он превратится в щебень, но останется тем же камнем, только разделенным на множество частей. – Бог приподнял бровь, как бы спрашивая, внимательно ли они следуют за ходом его рассуждений, и оба друга согласно кивнули. – Изменения в живых существах имеют более сложный характер. Жизнь сама по себе все время находится в развитии, в постоянном изменении и становлении, и, сделав ваш народ живым материалом для своих армий, черные маги добились изменений более глубоких, чем они сами желали. Они повлияли на факторы, управляющие наследственностью. И раж, который охватывает вас сейчас, более не тот, что они навлекли на градани столетия назад.

Он замолчал. Базел поскреб кончик уха и наморщил лоб. Он посмотрел на Брандарка, который тоже выглядел озадаченно, и снова на Томанака:

– Прошу прощения, но я что-то не понимаю.

– Вижу. – Томанак поднял руку и указал на мертвого демона: – Черные маги хотели, чтобы вы стали такими, как этот демон: буйными чудовищами, одержимыми необузданной жаждой крови. И какое-то время, довольно долгое, именно в это вас раж и превращал. А некоторых и до сих пор превращает. Но что происходит, когда ты сам отдаешься ражу, Базел?

Конокрад залился краской, вспоминая постыдную соблазнительность силы и целеустремленной страсти ража, но Томанак покачал головой.

– Нет, Базел, – сказал он мягко. – Я знаю, о чем ты думаешь, но раж не делает тебя убийцей… потому что это вовсе и не раж.

Базел заморгал, а Брандарк от неожиданности вскочил на ноги.

– Как?.. – начал Базел, и Томанак еще раз покачал головой:

– Нет. Это похоже на раж и проистекает из тех же изменений, вызванных колдовством, но по сути это нечто совсем иное. Возможно, в будущем, когда вы узнаете больше о нем и о себе, ваш народ выберет для него другое наименование. Видите ли, ведь раж поражает без предупреждения и управляет тем, кто оказался его жертвой. Вы же сами и вызываете его у себя, и управляете им. Он становится орудием, которое вы используете, а не чем-то, что использует вас.

Базел застыл в изумлении, а Томанак продол жал, но в его голосе появились предостерегающие нотки:

– Не поймите меня превратно. Даже когда вы контролируете его, раж остается смертельно опасным. С ним дело обстоит так же, как и с магией, которую только применение делает «белой» или «черной». Тот, кто вызвал раж, чтобы совершить преступление, преступником и остается. Более того, он виноват глубже, нежели тот, кем раж овладел против воли. И старый раж, который навлекли на ваш народ колдуны, еще не умер. Но он умирает. Со временем о нем останутся лишь воспоминания, но это время наступит лишь через много лет, да и всегда будут те, кто, как Чернаж и Харнак, наслаждаются разрушением и используют для этого раж. Но для большинства ваших соплеменников, когда они научатся управлять ражем и использовать его так, как сегодня это делал Базел, он станет ценным приобретением.

Базел глубоко вздохнул. То, о чем говорил Томанак, казалось невозможным. Всегда, насколько хватало памяти, раж был постыдным пятном, проклятием его народа. Как может то, что делало их чудовищами в глазах других человеческих рас, сделаться ценным приобретением?

Но одновременно с этой мыслью ему вспомнилось собственное обращение с ражем, и первые слабые ростки веры забрезжили в его душе. Раньше он никогда по-настоящему над этим не задумывался. Было слишком страшно и стыдно. И он никогда не вызывал раж, кроме как во время битвы. Этот демон был слишком могущественным, чтобы спускать его с цепи, – разве что на карту была поставлена сама жизнь, и Конокрад всегда стремился поскорее подавить его в себе, как только непосредственная необходимость миновала.

При этом он не замечал, что его привлекали не разрушительные свойства ража, а связанное с этим состоянием возбуждение, концентрация сил, чувство предельно полного овладения своими возможностями. Никогда не размышлял Базел и о возможности использования ража, кроме как на поле битвы, и он испытал потрясение, услышав, что так может быть. Значит, эта волшебная сила может служить не только для разрушения! И его народ сможет наконец освободиться от древнего проклятия.

– Я… Боюсь, мне еще долго придется обдумывать ваши слова, чтобы полностью понять их… – Голос его звучал неуверенно. – Но если это все правда…

Он замолчал, и Томанак кивнул:

– Это правда, Базел, и твое предназначение – поведать об этом твоему народу. Ты должен напомнить, что раж – это палка о двух концах, что вы должны выработать новые правила его использования и назначить наказания за злоупотребления. Как Оттовар когда-то учил колдунов ограничивать свою силу, так и ваш народ должен научиться сдерживать себя, и овладеть этим будет нелегко.

– Это я понимаю, – тихо ответил Базел. – Это мне понять легко.

– Знаю, – мягко проговорил Томанак. – Из-за этого-то я и выбрал тебя и надеялся, что ты тоже выберешь меня. И теперь, – голос Бога Войны зазвучал громче, – так как ты, кажется, наконец сделал свой выбор, готов ли ты принести мне Клятву Меча, Базел Бахнаксон?

Внезапный вопрос оторвал Базела от раздумий об ошеломляющем откровении, которое он только что получил от Томанака. Где-то на границе его сознания еще таился страх, возникавший при мысли о «предназначении» и заданиях богов. Но это чувство отступало при отчетливом воспоминании о том, как Базел впервые увидел демона, понял, какие силы тот представляет, и осознал, что создан для борьбы с ними. И даже если бы это не врезалось навсегда в его память, у него все равно уже не было выбора. Он уже посвятил себя служению Богу Войны, приняв помощь Томанака в сражении, а как он уже сказал богу в их первую встречу, слово Базела Бахнаксона чего-то да стоит. И поэтому он без колебаний кивнул, глядя на возвышавшуюся над ним сияющую фигуру.

– Да, я готов, – сказал он негромко, и Томанак, улыбнувшись, вытащил из ножен свой меч.

Это было простое боевое оружие, его рукоять не блистала драгоценными камнями, на лезвии не было никаких узоров, но оно и не нуждалось в украшениях. Размером меч был с Базела, и любой другой меч в сравнении с ним казался лишь несовершенной копией. Это был прообраз всех существующих на свете мечей, не игрушка праздного щеголя, а настоящее оружие воина, предводителя воинов. Когда блестящий клинок появился в руках бога, сияние вокруг Томанака усилилось. Он протянул Базелу рукоять меча, и градани, облизав губы, положил руки на простое, обвитое проволокой перекрестие. Под его пальцами что-то потрескивало, словно живое сердце электричества, длинный отзвук той мощи, которую он ощутил в собственном мече во время битвы с демоном. Отсвет исходящего от бога света играл на лице Конокрада, и Томанак устремил на него серьезный взгляд:

– Клянешься ли ты, Базел Бахнаксон, быть мне верным?

– Да, клянусь, – сказал Базел, и у Брандарка поползли мурашки по спине, потому что голос его друга звучал как более тихое, но отчетливое эхо низкого баса Томанака. В них было какое-то родство, почти слияние, и Брандарк одновременно испытывал благоговейное, восхищенное чувство и горечь от своей исключенности из этой общности.