- Я не виноват, что твои прикосновения не совсем нежные. - Кенходэн тяжело дышал сквозь зубы. Он поднял голову и оглядел свое тело по всей длине.

Каменный пол перевала был холодным под его позвоночником, и ему не нравились сочащиеся, покрытые волдырями пятна, стекающие по его левому боку чуть ниже плеча почти до бедра. Ни одно из них не было очень большим - самое большое было не шире медного кормака, - но они излучали боль, несоразмерную их площади. Его явно зацепила только самая кромка брызг кислоты дракона, но то, что в него попало, было более чем достаточно плохо, чтобы продолжать, по его, по общему признанию, несколько предвзятому мнению.

- Это расстроит Гвинну, - сказал он, поднимая левую руку и не дотрагиваясь до ожогов. Они были грубыми и мертвенно-бледными на фоне бледного рисунка его давних шрамов. - Ей это не понравится. Наверное, подумает, что я был неосторожен.

Венсит выпрямился и посмотрел на него сверху вниз с испуганным выражением лица, и Кенходэн моргнул. "Какая странная вещь с его стороны", - подумал он. Но это не казалось странным... или не так ли? Он пытался думать об этом, но это было трудно. Его разум, казалось,... парил, а голубое небо, обрамлявшее голову волшебника, когда Венсит склонился над ним, имело странную мерцающую текстуру. Если уж на то пошло, здесь, в глубине перевала, становилось все темнее. Но нет, это тоже было не совсем правильно. Это не становилось тусклее, просто все отдалялось от него, отступая вдаль и каким-то образом вращаясь вокруг него, хотя он знал, что на самом деле это не двигалось. Конечно, это было не так. Он был единственным, кто двигался, когда камень под ним кружился и делал реверансы в странном, неуклонно ускоряющемся танце вертушки.

Он открыл рот, попытался спросить Венсита, что происходит, но ничего не вышло. Волшебник наклонился ближе, его губы шевелились, как будто он что-то говорил, но звуки были бессмысленными. Кенходэн не мог их разглядеть, а затем вращающийся мир обрушился на него водоворотом взрывающегося света.

Чернион неуверенно поднялась на ноги и огляделась в поисках своего меча. Он лежал в нескольких футах от нее, и каждый мускул болел, когда она, прихрамывая, подошла, чтобы поднять его. Могучий ветер от крыльев дракона не просто сбил ее с ног; он отнес ее по меньшей мере на десять футов, и она задалась вопросом, не сломала ли она ребро, когда отскочила от валуна, который остановил ее падение.

Она выпрямила спину и оглядела проход.

Дракон лежал огромной, изломанной тушей, одно крыло раскинулось поперек трети узкого ущелья, а другое смялось под ним. Ее кобыла стояла в сотне ярдов выше по перевалу, подняв правое переднее копыто и осторожно не отрывая его от земли. Она была удивлена, что лошадь не рванулась дальше, даже на трех ногах, но потом поняла, что Бирчалка своим копытом придавил повод кобылы.

Она выдавила улыбку при виде этого зрелища, затем встряхнулась. Венсит стоял на одном колене рядом с Кенходэном, но где был Базел?

Она обернулась, ища градани, но ей потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что он, должно быть, находится на дальней стороне горного хребта мертвого дракона. Должно быть, это была единственная причина, по которой она не могла его видеть, но, конечно, он был достаточно высок, по крайней мере, его голова должна была быть видна отсюда теперь, когда она встала на ноги. Только...

Она поморщилась при этой мысли и начала обходить дракона, осторожно переступая через его хвост толщиной с древесный ствол, все еще держа меч в руке, затем остановилась, когда поняла, что нашла Базела... и почему она не видела его раньше.

Уолшарно был повержен, и один взгляд на большого чалого сказал Чернион, что он больше никогда не поднимется. Его правая передняя нога, очевидно, была раздроблена, кровь пропитала его бок, где сломанные ребра пробили шкуру и волосы, и пузырьки крови пенились из его ноздрей при каждом вдохе. Даже скакун не смог бы пережить такого рода повреждения, подсказывал ей уголок ее разума.

Но Базел опустился на колени рядом с огромным жеребцом, держа в правой руке свой двуручный меч. Его глаза были закрыты, лоб прижат к рукояти меча, левая рука лежала на вздымающемся боку Уолшарно, и, пока она смотрела, его окутало слабое голубое свечение.

Она моргнула, не уверенная, что действительно видит это, но свечение стало сильнее, ярче, и она поняла, что это было. Она никогда не видела, как это делается, но защитники Томанака были не только воинами, но и целителями. Она знала, что делает Базел, знала, что в этот момент каждая унция собранности, каждая частица осознания были сконцентрированы и сфокусированы, когда он обратился к Томанаку за силой, способной залечить даже эти ужасные раны.

Но на это потребуется время, подсказывал ей мозг. Даже защитник не мог просто щелкнуть пальцами и заставить подобные травмы исчезнуть. И пока он был сосредоточен, пока каждая частичка сознания была сведена к интенсивности его цели, он был уязвим. Беззащитен. Не подозревающий о какой-либо опасности и неспособный отреагировать, даже если бы он знал... А она стояла позади него с обнаженным клинком в руке.

Она оглянулась на остальных. Руки волшебника двигались быстро, срывая тлеющую ткань с Кенходэна. Очевидно, рыжеволосый мужчина на мгновение выбыл из строя, и плечи Венсита устало поникли, даже когда он срывал с Кенходэна забрызганную кислотой одежду. Инстинкт подсказывал ей, что какое бы колдовство Венсит ни использовал против дракона, оно ослабило его, по крайней мере временно. Он не был так рассеян, как Базел, но в данный момент его внимание было полностью сосредоточено на Кенходэне, и, осознав это, она увидела шанс.

Она знала свои собственные возможности, и ее разум воспроизвел всю последовательность событий. Быстрый удар мечом в незащищенную шею Базела, когда он склонился над Уолшарно. Быстрый поворот влево, пока градани бесшумно падает, быстрая, как у гадюки, вспышка метательного ножа, и неосторожный волшебник получил бы сталь между лопаток и рухнул на Кенходэна. Затем три скорых скачка, пока Бирчалка все еще осознавал, что произошло, и она была бы достаточно близко, чтобы подколоть сухожилие другому скакуну, сбить его с ног прежде, чем он успеет среагировать.

Она могла бы убить их всех, прежде чем кто-либо из них отреагирует. О, вполне возможно, что Бирчалка отреагирует достаточно быстро, чтобы спасти себя - даже убить ее вместо этого, - но его шансы были крайне невелики. Это было то, чем она занималась, ее профессия, и в глубине души она знала, что может победить их всех. То, что Базел спас ей жизнь, что Кенходэн убил дракона, значило для ее расчетов не больше, чем ее собственное нападение на него. У них было не больше выбора, чем у нее, а рыцарство не имело никакого значения на весах хладнокровного торговца смертью.

Ничто из этого не имело значения... но в этом и не было необходимости. Вулфра задолжала столько, что даже ее собственная смерть никогда не смогла бы выплатить полностью, и ее спутники были лучшим шансом Чернион получить его. Так что, на самом деле, даже не нужно было принимать решение.

Она вложила меч в ножны и подошла к Базелу, опустившись рядом с ним на одно колено, и положила свою собственную успокаивающую руку на шею Уолшарно сбоку.

Кенходэн медленно выплыл из подводных камней сна и обнаружил себя в мягкой постели под хрустящими простынями у открытого окна. Прохладный ветерок овевал его лицо, а солнце заливало чистым светом комнату с белыми стенами. Он открыл глаза и увидел Венсита, стоящего у кровати, рядом с ним Чернион и Базела в кресле с другой стороны.

- С возвращением, лежебока, - прогрохотал градани.

- Откуда?

Голос Кенходэна прозвучал хрипло для его собственного уха, и он раздраженно поморщился. Это было странно, подумал он. Он чувствовал себя так, словно его расплющили молотком, скатали в свиток, а затем развернули, чтобы высушить на солнце. Но в то же время он чувствовал себя странно спокойным - не столько отдохнувшим, сколько просто... восстановленным.