<Сейчас, любимая,> сказал его мысленный голос, и он посмотрел через ее чувства на каменную стену, внимательно изучая ее в такт с ней. <Мы собираемся просмотреть сквозь это, точно так же, как читаем госпожу Джосилэн, но проще. У стен ведь нет щитов, не так ли? Просто позволь своему разуму пройти через это....>

Мастер-эмпат разделил ее восторг, когда она скользнула мимо стены, как будто ее твердый камень был дымом, а она - ветерком. Пустая библиотека внезапно оказалась вокруг них, и он разделил ее удовольствие, когда ее мысленный взор блуждал по безмолвным полкам. Она задрожала от радостного открытия, и он радовался вместе с ней.

Он двигался вместе с ней, предлагая лишь минимальное руководство, пока она пробовала свою новую способность. Она потянулась дальше, кружа над территорией, как ястреб, летящий по ветру. Мерцающие защитные экраны скрывали спальни, но Гвинну это не волновало. Все, чего она жаждала, - это свободы бродить, распространяться - испытывать свои пределы. Ее разум блуждал вдоль каменных стен, прикасаясь и пробуя на вкус траву, деревья, даже мох на камне и насекомых во мху.

Она содрогнулась в экстазе, когда мир затопил ее разум, и Трейн последовал за ней, пораженный ее силой. Потом он отругал себя. Если что-то еще и могло его удивить, так это не ее сила.

Он глубоко вздохнул и приготовился вызвать ее блуждающий разум для следующего шага. Но прежде чем он смог это сделать, он почувствовал внезапный прилив концентрации внутри ее внутренних щитов. Он ахнул от этого ощущения, и внезапная тревога пронзила его.

Что она делала? Она не была готова к такому результату!

Он боролся за ее внимание, но было слишком поздно. Ее поразительная широта таланта снова поставила его в тупик, и даже когда он приготовился рассеять ее растущую силу, он остановился. Собралось слишком много силы. Если он прервет его, это может срикошетить внутри нее. Это могло бы убить ее, если бы она вложила все это в свои щиты, и, не разрушив эти щиты, он не смог бы отвести это от нее. Все, что он мог сделать, это переждать это... и молиться.

Его мелькающие мысли заняли всего лишь крошечные доли секунды. Его решение было принято до того, как она высвободила собранную ею силу.

Она толкнула. Это было единственное подходящее для этого слово. Как будто ее разум превратился в пружину, скрученную настолько туго, насколько это было возможно, только для того, чтобы раскрутиться. Она хлестнула, увлекая его за собой, и у него возникло ощущение стремительного ветра и тьмы, когда их объединенные умы пронеслись по лицу ночи.

Они вырвались из защищенной Академии, барьеры "защиты от магов" были не более эффективны, чем солома против урагана. Еще до того, как барьеры были замечены, они прыгнули в ночь и понеслись на юг со скоростью, которая издевалась над ветром.

Трейн пошатнулся. Как она могла это делать? Что она делала? Размытая, окутанная тьмой земля развернулась внизу, и горы устремили на него жестокие пики. Он вздрогнул, когда их образ угрожал пронзить его разум, и они с Гвинной закричали низко над вершинами, устремляясь все дальше на юг, в то время как острые снежные дьяволы танцевали на вершинах, чтобы окутать их.

Нависали могучие стены, закрывая проход с крутыми склонами. Блеск защитных щитов хлестнул Трейна, как удар плети, но Гвинна пронеслась сквозь них, как метеор. Он содрогнулся от боли, но затем они миновали крепость, делая круг назад, и он ахнул, когда огромные черные крылья и белые, как кость, клыки мелькнули над ними. Дракон громоздился на фоне луны, из его пасти, как пар, валило дыхание, и Гвинна запаниковала. Радость исчезла, ликование было подавлено грубым ядом страха - страха за кого-то другого, Трейн знал это даже тогда - и резким взрывом ужаса.

Ее паника пробрала Трейна до костей, потому что ее прекрасный контроль исчез, когда он прорвался сквозь нее. Точность исчезла, равновесие исчезло, и на их месте был только долгий, ужасающий спуск к горным вершинам под ними. Гвинна парила, как орел; теперь ужас сломал ей крылья и сбросил с небес.

Трейн заглянул глубоко внутрь себя, постигая дисциплину, которая сделала его тем, кем он был. Острая боль пронзила его, когда он заставил себя двигаться, освобождаясь от хватки их взаимопонимания. Это было все равно, что противопоставить свою плоть железу, пот выступил на его щеках, когда боль разрывала его разум, и каждый инстинкт кричал ему вырваться из их взаимопонимания и спасти себя.

Но академии магов выбрали Трейна Элдарфро не только за силу его таланта. Они выбрали его за силу его сердца. Они выбрали мага, который сражался со всеми силами тьмы, который довел себя до грани исчезновения, который разделил жестокие пытки жертвы на алтаре Шарны, бросившись между этой агонией и вратами ада, чтобы сохранить душу молодой женщины, которую он никогда не встречал, от демона, пришедшего заявить на нее свои права. Они выбрали мужчину, не просто мага - человека, который умрет на месте, чтобы защитить блестящий, одаренный юный разум ребенка, которого он любил.

Это был тот человек - тот маг, - чьи мысли мелькали, когда он боролся со стремительным исчезновением Гвинны. Инстинкт самосохранения манил его из рушащихся руин ее разума, но он создал карман в своей половине их взаимопонимания и сосредоточил свое сознание на крошечном островке контроля. Он почувствовал дрожь, когда ее разум перевернулся, но отбросил панику в сторону, двигаясь с уверенностью мастера-мага, столкнувшегося с катастрофой. Он собрался на своем островке здравомыслия, пока разум Гвинны в первобытном ужасе разрушался вокруг него, и сделал самое трудное из всего... стал ждать.

Душа эмпата Трейна содрогнулась от боли, когда ее гибель достигла вершины. Он пронесся штормовым фронтом опустошения по их общему сознанию, ожидая мимолетного момента, когда он мог бы спасти их обоих.

Момент пришел.

Он закрепил свою личность в убежище, которое построил, и его мысль вырвалась наружу. Он был недостаточно силен, чтобы пробить ее идеально соединенные щиты, и он знал это. Они стояли, как крепость, неприступные и гордые. Но он также знал, что паника дестабилизирует ее контроль, и у него не было выбора, кроме как попытаться. Он ударил по ним зондом, как тараном... и почувствовал, как они поддались.

Он подавил прилив надежды и снова ударил их. Снова! Похожие на колокольчики тона конфликта звенели в их взаимопонимании. Снова!!

Ее щиты задрожали, и новый ужас пронзил ее, когда она почувствовала вторжение. Осколки ее паники терзали его, как летящие ножи, но он стиснул зубы и терпел. Он ударил еще раз... и ее щиты разлетелись вдребезги, как хрусталь.

Огромные образы захлестнули его, когда он погрузился в водоворот, игнорируя все остальное, чтобы устремиться к сверкающей жизни в ее центре. Его ментальная хватка безжалостно сомкнулась на ней, сокрушая ее отчаянное сопротивление, и Гвинна извивалась.

Сплющенная рука, острие которой было похоже на железо, врезалась в его ребра, и он ахнул от боли, когда одно из них сломалось. Тыльной стороной другой руки она ударила его под подбородок, но у него было достаточно предупреждения, чтобы отразить удар, который должен был сломать ему шею. Она изогнулась в его хватке, ее руки поднялись к его горлу, и он попытался блокировать их своими предплечьями, потому что не осмеливался отпустить ее плечи и прервать контакт. Но ее сила была невероятной, и он чувствовал, как неконтролируемое безумие захлестывает ее.

Она хотела убить его. В своем замешательстве она защитила бы свои секреты единственным доступным ей способом - уничтожив незваного гостя. Ее руки сжались вокруг его горла, и он отчаянно сосредоточил на ней свою волю, закрывая ее сенсорные каналы.

Гвинна совершенно оцепенела, ее мысленный голос превратился в крик ужаса, когда все зрение, все звуки - все восприятие - было отключено. Ее ужас перешел границы безумия, избивая его, но он, наконец, взял ее под контроль. Он оседлал ударную волну ее сопротивления, все крепче сжимая свою ментальную хватку.