- Прямо здесь, - уверенно сказал он. - Завтра мы поднимемся над мысом Банарк и войдем в залив Южный Банарк во время прилива.

- Я буду рад дать отдых своим усталым костям на чем-то, что не движется постоянно, - сказал Венсит.

- Ха! - насмешка Базела была величественной. - Держу пари, ты скоро сменишь настрой. Если выбирать между движущейся колодой под ногами и движущейся лошадью у тебя под задом, у меня нет никаких сомнений, что ты предпочтешь через несколько дней!

- Никто не заставлял тебя идти, - многозначительно сказал Венсит, - но если уж ты пошел, то мог бы, по крайней мере, проявить некоторое уважение к моим старым седым волосам.

- Ну как же, Венсит! - Брандарк ухмыльнулся и ткнул Кенходэна локтем в ребра. - Знаешь, ты действительно пригласил его.

- Я ничего подобного не делал, - едко сказал Венсит. - На самом деле, я сказал ему, что он может быть убит, если будет настаивать на том, чтобы пойти!

- Это то, что я имел в виду. Ты знаешь, что для защитников Томанака позорно умереть в постели - особенно слабоумным градани. Предупредить Базела, что его могут убить, было все равно что послать ему выгравированное приглашение! Не лишай его еще одного шанса заслужить благосклонность Хранителя Равновесия.

- Да, - пророкотал Базел, сверкнув глазами при виде замешательства волшебника. - Особенно не тогда, когда мне придется отчитываться перед ним за то, что у меня есть такие друзья, как этот зануда-капитан корабля. Конечно, это тяжело, когда градани увлекается игрой в переодевание и тратит время на глупые, бестолковые вещи вроде книг.

- Вы двое замечательны, - парировал Венсит. - Вы единственные люди, которых я знаю, с такими толстыми черепами, что вам не нужны шлемы!

- Да? Что ж, тогда я не сомневаюсь, что именно поэтому мы хотим быть твоими друзьями!

Базел усмехнулся и хлопнул Брандарка по плечу в знак признательности за собственное остроумие.

- Вон! Вы оба - вон! - Венсит сжал кулак, и голубое свечение заплясало на костяшках его пальцев. - Вон! Или, клянусь топором Исварии, я поджарю ваши волосатые задницы на медленном огне! Тогда посмотрим, кому не нравятся седла!

Двое градани поспешно ретировались, все еще смеясь, и Кенходэн ухмыльнулся им вслед. Но когда он снова посмотрел на Венсита, его улыбка погасла, потому что глаза волшебника, горящие диким огнем, были полузакрыты, его лицо исказилось от боли, когда он разжал кулак и позволил сиянию плыть над его покрытой шрамами ладонью.

- Венсит? Что случилось?

- Ничего!

Свечение вспыхнуло и погасло, когда рука Венсита резко рубанула воздух. Его ладонь хлопнула по столу с резким, взрывным звуком, и Кенходэн озадаченно нахмурился. Напряжение витало вокруг старика в течение нескольких дней, накручиваясь все туже и туже с течением времени. Кенходэн понятия не имел, каким может быть его источник, но его собственный страх перед яростью, скрывающейся внутри него, сделал его чувствительным к настроению волшебника, и казалось, что защита Венсита была разрушена каким-то непостижимым образом. Уязвимость волшебника... беспокоила его, и незнание ее причины только усугубляло ситуацию.

Между ними повисла тишина, обрамленная звуками идущего парусника - равномерным скрипом досок, шумом воды, отдаленными голосами команды "Повелительницы волн" и еще более отдаленными голосами чаек, которые вылетели с приближающейся земли, чтобы поприветствовать их. Затем, наконец, Венсит вздохнул, оперся локтями о карту и спрятал лицо в ладонях.

- Прости, что накинулся на тебя, Кенходэн, - сказал он в них усталым голосом. - Я прошу у тебя прощения за это.

- Что тебя беспокоит, Венсит? - мягко спросил Кенходэн, его тон свидетельствовал о принятии извинений волшебника.

- Много чего. - Венсит опустил руки, откинулся назад и уставился на палубу с мрачным выражением лица, а его голос, казалось, доносился издалека. - Когда живешь долго, находишь слишком много вещей, о которых можно сожалеть, Кенходэн.

Его внезапно опустошенный тон напугал Кенходэна, как будто море признало, что его силе пришел конец. Он пришел, чтобы разделить непоколебимую веру Базела в абсолютные способности Венсита, но эта странная депрессия сорвала покровы легенды и напомнила Кенходэну, что, несмотря на всю свою силу, последний белый волшебник Контовара был всего лишь человеком... очень старым человеком.

- Что вызвало это только сейчас? - спросил он наконец, и Венсит поколебался, затем пожал плечами.

- Базел. Брандарк. Они так полны жизни - и они мои друзья. - Глаза дикого огня внезапно опустились, пронзив Кенходэна. - Достаточно плохо терять друзей, - мягко сказал он, - но еще хуже знать, что ты к ним не присоединишься. И что еще хуже, знать, что твои действия, твои решения еще больше сократят их жизнь.

Кенходэн медленно кивнул, внезапно осознав, что он и волшебник были двумя сторонами одной медали. Он не мог вспомнить... Но Венсит не мог забыть, и теперь он задавался вопросом, какое бремя было тяжелее.

- Ужасно бояться заводить друзей, любить, потому что любой, кого ты любишь, умрет... вероятно, потому, что они подошли к тебе слишком близко, и это убило их, - продолжил Венсит. - Ты можешь принять модель мира, времени... но не для тех, кого любишь.

Его голос был старым, лицо осунулось, когда он скрестил руки на груди и мягко покачивался, убаюкивая память обо всех своих умерших. Кенходэн вздрогнул и напрягся, чтобы расслышать последние слова, которые он прошептал самому себе.

- Любовь проделывает в тебе дыры, и это происходит снова и снова, пока - через некоторое время - ты не можешь даже плакать...

Ночь правила Белхэйданом, как нежный тиран. Ярко горели звезды, посеребренные луной облака мягко плыли по кобальтовому куполу, а по пустым улицам гулял прохладный ветерок. В таверне "Железный топор" воцарилась тишина, нарушаемая только ровным дыханием ее обитателей, и Лиана Хэйнатафресса крепко спала, ее сны были далеко, с мужем на юге.

Медленно, очень медленно, в эти сны прокрался слабый звук. Спящий разум пытался игнорировать его, но звук сохранялся, повисая на самом краю существования. Нормальные уши не услышали бы этого, но слух Лианы был далек от нормального.

Тихий звук продолжался, и ее глаза открылись. Как и Базел, она проснулась полностью, без остатка, не задерживаясь на грани сна. Она села и, нахмурив брови, внимательно слушала.

Одно мгновение она сидела; затем замешательство превратилось в знание... и страх. Она вскочила и выбежала из комнаты, подол ее платья развевался, когда она мчалась по темному коридору, как ветер.

Она остановилась перед комнатой Гвинны, и ее лицо исказилось от страха, которого никогда не видел ни один враг, когда ее дрожащая рука медленно открыла дверь.

Лунный свет заливал спальню через окна с трех сторон. Это было приятное место с голубыми стенами и толстым ковром, и огромный кот спал на ковре, его черная шерсть казалась полуночной в лунном свете. Он лежал почти неподвижно, но его передние лапы двигались медленно, бесшумно царапая невидимую преграду, а дыхание было быстрым и неглубоким. Он даже не пошевелился при ее появлении, и сердце Лианы дрогнуло. Никакой естественный сон не помешал бы Бланшраху проснуться от тихого звука открывающейся двери.

Она скользнула к краю кровати. Гвинна лежала очень тихо, огромные голубые глаза слепо смотрели в темноту. Ее маленькие кулачки были сжаты по бокам, словно для того, чтобы пригвоздить покрывало, а губы медленно шевелились. Лиана со страхом наклонилась к тонкому, прерывистому шепоту, который привел ее сюда.

- Нет, папа. Нет. Это небезопасно, папа. Нет, папа, пожалуйста....

- Гвинна?

Прохладные пальцы Лианы коснулись лба Гвинны, но глаза ее дочери были неподвижны и открыты. Она даже не моргнула, и ее губы только снова прошептали свое предупреждение. Кровь Лианы застыла в жилах, и она легонько встряхнула девочку.