- Юный Фролах хотел найти Брандарка. Он говорит, что Брандарк сказал ему, что он рад предоставить нам место на корабле до Мэн-Хоум, поскольку он отправляется туда с грузом. Если мы пожелаем, он перенесет нас дальше - скажем, на Коуст-Гард. Но, по-моему, ты был бы не прочь проделать последний остаток пути по суше?

- Хорошая мысль, - согласился Венсит. - Столь беспокойные торговцы Энгтира будут избегать портов, поэтому любое прибытие на корабле, безусловно, привлечет внимание. Вместо этого мы можем отправиться по суше через Саут-Уолл.

- Так я и думал, - кивнул Базел. - Что ты скажешь, Кенходэн?

- Один маршрут такой же, как и другой. - Кенходэн пожал плечами: - Кажется, я немного припоминаю об Энгтире, но недостаточно, чтобы делать предложения.

- Да. - Базел вытащил часы из кармана и взглянул на них, затем встал. - Что ж, тогда давай откланяемся, и я расскажу тебе все, что смогу об Энгтире, пока мы будем идти.

Кенходэн и Венсит поднялись вместе с ним и начали собирать снаряжение, собранное Лианой, пока они спали. У каждого было свое личное оружие, но Лиана также снабдила Кенходэна длинным луком из вондерландского тиса. Базел нес огромный составной конный лук (который, как подозревал Кенходэн, намного превосходил его собственные силы), но Венсит не просил и ему не предлагали метательное оружие.

Новый лук пришелся Кенходэну по вкусу. Это было великолепное оружие, и хотя у него еще не было возможности попробовать его, он почувствовал нечто вроде естественной привязанности к нему - почти, но не совсем, как то, что он почувствовал прошлой ночью к старому мечу Брандарка - в тот момент, когда прикоснулся к нему. Он был не самым тяжелым, с чем он мог справиться, но рукам было приятно, и ему нравилось, как податливо дерево поддается его мышцам. Вондерланд давал лучших лучников империи, и они были одной из причин, по которой даже самая тяжелая кавалерия проявляла глубокое уважение к армии воинов империи Топора.

В дополнение к оружию у каждого был тяжелый рюкзак с концентрированной пищей, две или три смены одежды и два одеяла, а также другие предметы первой необходимости, необходимые для комфортного путешествия. Кенходэн пристегнул к поясу свою бутылку с водой и проверил свою зажигалку, наполненную угольным маслом, и маленький мешочек с лекарствами, на которых Лиана настояла, чтобы каждый из них носил с собой. Очевидно, она знала, что нужно для быстрого, но комфортного передвижения по пересеченной местности. Что, подумал он, ни в малейшей степени не должно было его удивлять в деве войны, командующей тысячей.

Он с сомнением посмотрел на свои тяжелые сапоги для верховой езды. Их едва ли можно было назвать новыми, но они все еще были пригодны для использования - по крайней мере, после небольшой починки, - и все же они казались неуместными на корабле. И он не хотел тащиться в них слишком много лиг.

- Не волнуйся, - сказал Базел, проследив за его взглядом и мыслями. - Возможно, они не слишком приспособлены для пеших прогулок, но как только мы доберемся до Мэн-Хоум, нам понадобятся лошади.

- Ах, да. Лошади. - Тон Кенходэна был уклончивым, и Базел ухмыльнулся ему.

- Не беспокойся ни о чем, Кенходэн. Много лет назад народ Лианы научил меня, что они гораздо лучше смотрятся под задней частью мужчины, чем в его животе.

- Я задавался этим вопросом, - признался Кенходэн.

- Да, я подумал, как ты мог бы. - Базел хлопнул его по плечу. - Имей в виду, я думаю, что у Уолшарно и Гейрфрессы нашлось бы для меня пару острых словечек, если бы я не понял это прямо! Но теперь, если ты меня извинишь?

Градани заключил свою жену и дочь в общие объятия. Гвинна смахнула несколько слезинок и крепко обняла его, но при этом казалась уверенной, что ее отец справится со всем, с чем столкнется. Лиана была менее плаксивой, но в ее напряженных глазах читалось более четкое понимание риска.

- На этот раз только маленькие кусочки шкуры! - предупредила она его.

- Не хватит, чтобы залатать ботинок, - пообещал он. - Мне нужна та, что у меня есть - у меня большие кости, чтобы было их чем оборачивать.

- Вижу, ты помнишь! - Она яростно дернула его за уши, ее глаза заблестели.

- И как я могу забыть, когда ты так готова сделать это для меня, если я должен? - Он поцеловал ее в последний раз и поставил на ноги, затем повернулся к своей дочери. - Гвинна, ты присматривай за своей матерью.

- Как всегда, папа, - скромно пообещала она.

- Не надо мне "как всегда", негодница! Я сказал присматривать за ней!

- Да, папа.

Она хихикнула, и Базел нахмурился, глядя на нее. Она только ухмыльнулась в ответ, на щеках появились ямочки, а уши слегка подергивались от удовольствия. Он вздохнул и закрыл глаза в притворном раздражении, затем улыбнулся в ответ и коснулся ее щеки.

- Тогда ладно, - сказал он более мягко и повернулся обратно к своим спутникам. - Поехали - если мы не хотим пропустить прилив, Брандарк спалит мою шкуру раньше, чем это сделает Лиана!

Троица бодро двинулась в путь. Свежий после дождя воздух был прохладен у них в ушах, а солнце светило ярко. Рабочие трудились, заменяя разбитые окна и сломанную дверь, их трезвые выражения красноречиво свидетельствовали об их мнении о событиях ночи. Распространенное белхэйданское убеждение гласило, что предлагать какой-либо вид насилия кому-либо на территории Базела выходило далеко за рамки глупости. Нападение на его собственную семью было настолько близко к самоубийству, насколько это вообще возможно. И все же их трезвость объяснялась не столько тем фактом, что кто-то был достаточно безумен, чтобы попытаться это сделать, сколько тем фактом, что, несмотря на весь ущерб, охране было доставлено только одно тело. Но когда они увидели Венсита, поднялся новый шепот. Все они уважали Базела, и репутация Венсита была известна по всей Норфрессе, но они, по понятным причинам, стремились держать такого рискованного гражданина как можно дальше от своего города.

Базел обменялся парой слов с их бригадиром, прежде чем уйти по улице, и Кенходэна позабавило, как глаза мужчины провожали Венсита, проходившего мимо. Он почти чувствовал, как у мастера чешутся пальцы нарисовать знак против зла, но благоговейный страх перед волшебником явно сдерживал его.

Кенходэну жаль было расставаться с "Железным топором". В некотором смысле, это был единственный дом, который он когда-либо знал, и Базел, и Лиана - и Гвинна - приняли его по-настоящему радушно. Он положил руку на рукоять кинжала у себя на поясе, и теплое осознание принятия окутало лед его отсутствующей памяти. Но он заметил, что Базел ни разу не оглянулся. Спина градани была прямой, как пика, когда он шел по улице, но его уши - выразительные, как всегда, - были полуобернуты, как будто он улавливал любой звук сзади, когда он удалялся.

Кенходэн пожалел, что не помнит, как любил кого-то так сильно.

Оживленные улицы были для Кенходэна сном наяву.

Каждое зрелище было новым, таким же свежим, как воздух, которым он дышал, но ни одно из них не было полностью вырвано из контекста. Это было так, как будто он читал по крупицам о сотне предметов, а не так, как если бы он действительно видел или испытал их на себе. Он знал, что Белхэйдан был одним из крупнейших городов Норфрессы, но широкая, чистая улица была для него совершенно новой, и аккуратные здания с яркими крышами, смешанные с магазинами и домами, врытыми в глубь гор, восхищали его. Прохладный воздух северной весны был подобен вину, а жизненная сила, бурлящая вокруг него, доставляла ему удовольствие, которое он не мог описать. Это было почти... собственническое чувство, как будто Белхэйдан принадлежал ему и только ему, как продукт его собственных трудов.

Абсурдность этой мысли почему-то понравилась ему, и он усмехнулся, обдумывая ее.

Они свернули на улицу торговцев, широкую аллею магазинов и контор. Толпы были гуще, и в утреннем воздухе ощущались смешанные запахи грузов из полусотни портов. Кенходэн покачал головой, собираясь рассмеяться от чистого восторга, а затем они завернули за другой угол.