Лицо Параты преобразилось, и все ее тело, казалось, задрожало и завибрировало, когда Шигу влила энергию в свою избранницу. Керита вспомнила описание Базелом ночи, когда он столкнулся с аватаром Шарны, и она знала, что это было хуже. Харнак из Навахка носил проклятый клинок, который служил Шарне ключом ко вселенной смертных. У Параты не было ключа; она сама была ключом, и разум Кериты съежился от безумного риска, которому решила подвергнуться Шигу.

Неудивительно, что она смогла проникнуть в церковь Лиллинары, вмешаться в жизнь десятков людей в Кэйлате, убить жриц и Голоса Лиллинары и заменить их своими собственными инструментами! За все бесконечные века, прошедшие с тех пор, как Фробус впал во зло, ни один бог Тьмы или Света не осмеливался открыто сражаться с одним из своих божественных врагов на смертном плане. Они были просто слишком могущественны. Если бы они столкнулись напрямую, они могли бы слишком легко уничтожить ту самую вселенную, за господство над которой они боролись. И поэтому существовали ограничения, сдерживающие их силу и то, как они могли вмешиваться в мир смертных. Вот почему существовали защитники Света и их темные эквиваленты.

И все же Шигу вмешалась напрямую. Она вышла за согласованные пределы и полностью вошла в мир смертных. Парата не была защитницей. Она была центром внимания Шигу, ее якорем в этой вселенной. Ее не коснулась сила Шигу - в тот момент она была силой Шигу, и Керита почувствовала ужасающую волну ответной силы, вливающейся в нее от Томанака.

- Итак, маленькая защитница, - прошипела Парата. - Ты бы стала спорить со Мной, не так ли?

Она рассмеялась, и паутина ее силы потянулась к ее живым приспешникам, а также к мертвым. Керита услышала их крики агонии - агонии, смешанной с ужасным, оскверненным экстазом, - когда аватар Шигу схватил их. Они не умерли, не сразу, но это не было милосердием. Вместо этого они стали второстепенными узлами сети, сосредоточенными на Парате. Они вспыхнули, как человеческие факелы, в глазах Кериты, когда та же самая сила пронзила их, и воля, которая оживляла Парату - воля, которую, как поняла Керита, больше не была смертной, если она когда-либо была - вцепилась в них, как клещи. Все девять оставшихся жриц двинулись как одна, сомкнувшись, чтобы образовать смертельный круг вокруг Кериты с Паратой.

- Так вкусна будет твоя душа, - напевала Парата. - Я буду дорожить этим, как хорошим бренди.

- Я думаю, что нет, - сказала ей Керита, и глаза Параты вспыхнули, когда она услышала другой тембр в сопрано Кериты. Более глубокий тембр, похожий на басовый рокот кавалерии, набирающей скорость для атаки. Голубая корона, мерцающая вокруг Кериты, вспыхнула выше и жарче, возвышаясь над ней, когда светящаяся полупрозрачная форма Томанака Орфро, Бога войны и Справедливости, генерал-капитана Богов Света, приняла форму, чтобы противостоять паучихе Шигу. Жрицы, пойманные в паутину Шигу, застыли, как будто их остановило заклинание какого-то волшебника, но, хотя Парата слегка отстранилась, ее колебание было недолгим, а рот искривился, как оскал какого-то бешеного зверя.

- Не в этот раз, Хранитель Равновесия, - ядовито прошипела она - или кто-то другой, используя ее голос. - Это мое!

Ее тело напряглось, и на последнем слове из нее вырвался смертоносный взрыв силы. Он пронесся по залу аудиенций, как таран желто-зеленого голода, и весь храм, казалось, задрожал на своих основаниях, когда он врезался в Кериту. Или, скорее, в голубой нимб, сияющий вокруг нее. Нимб, который отразил свою смертоносную силу в виде множества разбитых потоков злобных молний, которые трещали и вспыхивали, как языки пламени. Небольшие взрывы прошили стены зала, разбили фонтаны и испепелили двух живых жриц там, где они стояли, и Керита почувствовала ошеломляющую силу удара до самых костей. Но это было все, что она чувствовала, и она тонко улыбнулась своему врагу.

- Твоя, не так ли? - спросила она, и странное чувство раздвоенности охватило ее приливом присутствия Томанака. - Думаю, что нет, - повторила она, и лицо Параты исказилось от смешанной ярости и недоверия, когда сила Томанака ослабила ярость ее атаки.

Улыбка Кериты была жесткой и холодной, и она почувствовала, как в ее венах пульсирует призыв к битве. Она была самой собой, какой была всегда, и воля и мужество, которые удерживали ее на ногах перед лицом отвратительного проявления Шигу, были ее собственными. Но за ее волей, поддерживая ее и укрепляя ее мужество, как испытанный и заслуживающий доверия командир на поле боя, стоял сам Томанак. Его присутствие наполняло ее, как присутствие Шигу наполняло Парату, но не погружало ее. Не требуя от нее подчинения и не делая ее не более чем его инструментом. Она была той, кем была всегда - Керитой Селдан, защитницей Томанака - и она смеялась сквозь удушающую вонь извращений Шигу.

Все лицо Параты исказилось от ярости при звуке этого яркого, почти радостного смеха, и паучиха зарычала позади нее. Но Керита только снова рассмеялась.

- Твоя досягаемость превосходит твою хватку, Парата. Или мне следует сказать "Шигу"? - Она покачала головой. - Если ты думаешь, что хочешь меня, приди и возьми меня!

- Ты можешь угрожать и убивать мои инструменты, - снова прошипел этот голос, - но ты найдешь меня другим человеком, маленькая защитница. Ни один смертный не может устоять против Моей силы!

- Но она не одинока, - голос, более глубокий, чем гора, прогрохотал в воздухе вокруг Кериты, и лицо Параты потеряло всякое выражение, когда она и сила, использующая ее плоть, услышали это.

- Если мы двое будем бороться открыто, сила к силе, этот мир будет уничтожен, и ты вместе с ним! - Рот Параты прорычал эти слова, но весь зал для аудиенций содрогнулся от мрачного, рокочущего смеха, который прозвучал в ответ.

- Этот мир может погибнуть, - согласился Томанак через мгновение, - но ты не хуже меня знаешь, кто из нас будет уничтожен вместе с ним, Шигу. - Губы Параты растянулись, обнажая зубы, как у волка, но Томанак заговорил снова, прежде чем она смогла. - Но до этого не дойдет. Я этого не допущу.

- И как ты собираешься это остановить, дурак?! - потребовал голос Параты с насмешкой. - Теперь это мое место, и Моя сила наполняет его!

- Но ты не привнесешь в него больше силы, - категорично сказал Томанак. - То, что ты уже вложила в свои инструменты, ты можешь использовать; все остальное заблокировано от тебя. Если ты сомневаешься в этом, убедись сама.

Глаза Параты безумно сверкнули, но сердце Кериты подпрыгнуло, когда она поняла, что это правда. Она никогда не сталкивалась с такой ужасающей концентрацией зла, но эта концентрация больше не росла.

- Если я заблокирована, то и ты тоже, - проскрежетала Парата. - Ты также не можешь придать больше энергии своему инструменту!

- Мои мечи - это не мои инструменты, - тихо ответил Томанак. - Они мои защитники - мои боевые товарищи. И моя защитница готова ко всему, что ты можешь выдвинуть против нее.

- Это действительно она? - Парата дико расхохоталась. - Думаю, что нет.

Ее сабля, казалось, корчилась и извивалась. Лезвие стало длиннее, шире и горело тем же болезненным зеленым сиянием, что и гигантская паучиха и ее паутина.

- Иди ко мне, защитница, - напевала она. - Приди и умри!

С этими словами она прыгнула вперед, и как только она это сделала, остальные жрицы бросились за ней. Они набросились на Кериту со всех сторон, волна смертоносных клинков, все оживленные и управляемые одним и тем же зловещим присутствием.

В отличие от жриц, Керита была в доспехах. Но она была только одна, и она не осмеливалась позволить им наброситься на нее с этими отравленными кинжалами. Не хотела она и столкнуться с той неестественной силой, которая была вложена в клинок Параты, в то время как жрицы наступали на нее сзади. И поэтому она развернулась влево, подальше от Параты, и ее двойные клинки ударили, как змеи, оставляя за собой хвосты синего огня, когда она вспорола живот и горло ближайшей жрицы. Она перепрыгнула через тело, нанося удар мечом правой руки, и другая жрица отшатнулась, когда удар слева перерезал сухожилия позади ее колена.