Лиана обнаружила, что существует большая разница между тем, чтобы увидеть чари и ятху на ком-то другом или даже беспокоиться о том, как они будут смотреться на ней, и тем, чтобы на самом деле оказаться одетой - если это не слишком сильно сказано - в них впервые. Она была уверена, что вот-вот выпадет обратно из них! И, несмотря на тот факт, что она была гораздо менее щедро одарена природой, чем Гарлана, она была потрясена объемом ложбинки, которая обнаружилась, как только ятху был плотно - очень плотно - прилажен на место. Если его предназначение состояло в том, чтобы поддерживать ее грудь во время физических нагрузок, то он превосходно подходил для этой работы, решила она. На самом деле, она скорее думала, что один из стальных нагрудников ее отца должен был быть более гибким. Она была не совсем уверена, как что-то может быть одновременно таким сдерживающим и таким унизительно откровенным, но ятху справился просто отлично.

Не то чтобы чари был лучше! То, что в нем были видны ноги, было достаточно плохо, и она сделала твердую мысленную пометку быть очень осторожной, когда садилась в нем. Но она также не осознавала, насколько низко он сидит на бедрах, и идея выставить свой пупок на всеобщее обозрение не очень подходила девушке, которая была дочерью барона Балтара. Что касается того, как отреагировала бы на это зрелище ее мать...!

И в них было холодно! Самое меньшее, что они могли сделать, это снабдить ее обувью, жалобно подумала она, когда Гарлана вывела ее в ветреную предрассветную тьму. Она судорожно вздрогнула, когда холодный ветерок пощипал всю эту удобно открытую кожу, но это было не более чем незначительным неудобством по сравнению с мокрой, грязной, иногда усыпанной гравием землей под ее босыми ногами.

- У меня замерзли ноги! - прошептала она Гарлане.

- Ха! Только твои ноги? - Гарлана рассмеялась. - Милая, я приехала в Кэйлату в начале зимы. Я отморозила свою милую молодую задницу - не говоря уже о чем-то более высоком!

- Ты должна была бы упомянуть об этом! - Лиана застонала, потянувшись вниз, чтобы бесполезно потянуть за подол своего чари, когда его задрал очередной холодный ветерок. Она привыкла к длинным юбкам или брюкам, и холодные поцелуи предрассветного ветра в тех местах, куда он не должен был целовать, заставили ее отчаянно пожалеть, что она не надела их сейчас.

- О, перестань ныть! - веселое фырканье Гарланы лишило слова всякой обиды. - Держу пари, у тебя там еще даже сосулек нет!

- Нет, но они хорошо формируются. И почему я даже не могу надеть обувь? - Лиана застонала, слишком несчастная, по крайней мере на данный момент, чтобы вспомнить о своей аристократической гордости.

- Все, что тебя не убьет, только сделает сильнее, - ответила Гарлана со странно сочувственным смешком. - Во всяком случае, так они мне сказали! И даже если бы это было неправдой, это вопрос традиции. - Она пожала плечами. - Лично я всегда считала, что это просто наш способ доказать, насколько мы круче простых мужчин.

- Я бы предпочла иметь теплые ноги и позволить им насмехаться надо мной за слабость, - пробормотала Лиана в ответ.

- Тише! - сказала Гарлана, и Лиана, подняв глаза, обнаружила, что они только что присоединились по меньшей мере к сорока или пятидесяти другим девам войны.

Сначала она предположила, что обязательная утренняя гимнастика для всех должна быть частью той же причудливой, самоуничижительной философии, которая лишила ее обуви. Она, конечно, не могла придумать никакой другой причины, по которой так много женщин всех возрастов - она даже видела Далтис и Джолану среди них - стояли полуголыми и босиком на ледяном предрассветном ветру! Ей потребовалось несколько минут дрожащего прослушивания обрывков других разговоров, чтобы обнаружить, что большинство из них предпочли быть там. Что они действительно наслаждались этими "оживленными" утренними совместными тренировками.

В тот момент Лиана начала серьезно рассматривать возможность того, что все те, кто настаивал на том, что любая женщина должна быть сумасшедшей, чтобы стать девой войны, были правы.

К сожалению, в отличие от сумасшедших, которые оказались там добровольно, у Лианы не было выбора. Как и, как она обнаружила, у Гарланы. Казалось, это не особенно беспокоило другую молодую женщину, но как от "наставницы" Лианы, от нее ожидали, что она будет подавать пример. Лиана подозревала, что это сильно обеспокоило бы ее, если бы они поменялись ролями.

Она все еще стояла там, дрожа и печально оглядываясь в сером полумраке, когда энергично подбежали Эрлис и другая, более молодая, дева войны с каштановыми волосами. У Эрлис был свисток, в который она немедленно начала дуть с возмутительной энергией, и таким образом началось то, что, вполне возможно, было самым отвратительным утром в жизни Лианы Хэйнатафрессы.

Лиана всегда была активной девушкой. Она ездила верхом практически каждый день своей жизни, с тех пор как научилась ходить. Она была энергичной туристкой, и ей и ее служанкам нравилось плавать - по крайней мере, когда вода была достаточно теплой, чтобы они не посинели в тот момент, когда прыгали в нее. Но она никогда особенно не интересовалась физическими упражнениями ради самих упражнений. Для нее физические нагрузки были способом добраться из одной точки в другую или второстепенной платой за то, чтобы делать то, что ей нравилось.

Эрлис, очевидно, исходила из совершенно другой традиции. Это был первый раз, когда Лиана столкнулась с тщательно спланированным режимом упражнений, и она возненавидела его. И не только потому, что ей было холодно, несчастно и голодно. Лиана привыкла быть успешной в том, что она делала. Она определенно не привыкла быть неуклюжей или неумелой, и она чувствовала и то, и другое, когда пыталась подражать окружавшим ее девам войны.

Это длилось, казалось, целую вечность, но оказалось, что этого было достаточно, чтобы подготовить ее к еще более унизительному опыту. По крайней мере, физические нагрузки согрели ее, а также расслабили мышцы. Что было удачно, поскольку Эрлис и женщина с каштановыми волосами, которая оказалась Рэвлан Тригафрессой, нагрянули к ней для обещанной "оценки ее общих физических навыков".

К тому времени, когда их экзамен - наконец-то - подошел к концу, Лиана пришла к выводу, что у нее нет "общих физических навыков". Она сделала все, что могла, и, по крайней мере, ее экзаменаторы сохраняли серьезный, беспристрастный вид, когда она стремилась удовлетворить их требования. Но для нее было очевидно, что ее жизнь в качестве праздной аристократки оставила ее прискорбно недостаточно оснащенной физическими навыками, необходимыми деве войны. Единственной областью, в которой она чувствовала, что выступила с чем-то, приближающимся к адекватности, были спринты, которые они от нее требовали. Она предположила, что и на более длинных дистанциях справилась, по крайней мере, наполовину адекватно, но это было лучшее, что она могла сказать.

По крайней мере, в конце концов они отпустили ее и позволили ей, пошатываясь, побрести под руководством Гарланы, прихрамывая своими покрытыми синяками босыми ногами, в столовую на завтрак. Дома, в Балтаре, Лиана обычно обходилась горячим какао или чаем, одним-двумя круассанами, маслом, возможно, медом и несколькими кусочками фруктов, когда это было в сезон. Но здесь, в Кэйлате, она поймала себя на том, что поглощает третью огромную миску каши с медом, а затем задается вопросом, где бы ей найти еще немного каши на десерт. К ее изумлению, она действительно снова почувствовала себя почти человеком, когда закончила.

Однако ее облегчение было кратковременным. Они дали ей полчаса или около того, чтобы позавтракать, а затем Гарлана - эта предательница, которую она считала своим другом, - увела ее, чтобы встретиться с Рэвлан-сотницей в тренировочном зале. Единственным настоящим благословением было то, что там не было никого, кроме Гарланы и Рэвлан, кто мог бы засвидетельствовать ее новую неадекватность.