Они вдвоем стояли в скрывающей тени галереи менестрелей над большим залом замка Хиллгард. Внизу отец Лианы и около дюжины его старших офицеров только что поднялись, чтобы поприветствовать двух вновь прибывших. Ну, не совсем новых. Они жили в Хиллгарде уже несколько недель. Но они отсутствовали несколько дней, гостя у своих соплеменников, и Лиана, помимо всего прочего, сгорала от любопытства. Даже ее отец (который, как должна признать любая непредубежденная душа, был лучшим отцом в королевстве) иногда забывал сообщить дочери интересную политическую информацию или домыслы. Кроме того, новоприбывшие очаровали Лиану. Она была сотойи. Никто не должен был рассказывать ей о горькой, вечной вражде между ее собственным народом и градани. Но эти двое совершенно не соответствовали ходячему стереотипу об их народе, что сделало бы их достаточно интересными без всех политических последствий их присутствия.

И, по ее признанию, Марта была совершенно права относительно того, насколько был высок гость ее отца - или пленитель, в зависимости от точки зрения.

- С возвращением, принц Базел. И вас тоже, лорд Брандарк. - Теллиан Боумастер, барон Балтар и лорд-правитель Уэст-Райдинга, улыбнулся с неподдельной теплотой, которую некоторые, возможно, сочли бы удивительной, приветствуя своих посетителей. Тенор Теллиана был достаточно мелодичным, но он всегда звучал немного странно, когда исходил от человека, рост которого был на шесть с половиной дюймов больше шести футов. Как и во многих старейших благородных домах Сотойи, члены клана Боумастер, как правило, были очень высокими для людей, и Теллиан не был исключением.

- Мы благодарны за оказанный нам прием, - ответил более высокий из вновь прибывших глубоким басом, который звучал совсем не странно, грохоча из массивной груди градани, который в своей обуви был выше семи с половиной футов. - Тем не менее, думаю, что вы, возможно, захотите сделать это приветствие немного менее очевидным, милорд.

- Почему? - Теллиан криво улыбнулся, указывая Базелу и его спутнику на стулья за длинным трапезным столом перед пылающим в очаге огнем. Этот очаг был достаточно велик, чтобы поглотить целые деревья, но, как и в большинстве очагов на холмистых лугах Равнины Ветров, в нем горел уголь, а не дрова. - Тех, кто верит, что я имею хотя бы малейшее представление о том, что я делаю, это не будет беспокоить. И те, кто убежден, что я ни о чем не догадываюсь, больше не будут любить меня только потому, что я притворяюсь дующимся, когда вы переступаете мой порог. Раз так, я мог бы, по крайней мере, быть вежливым!

- Краткий анализ, милорд, - со смешком заметил меньший из двух градани. При росте шесть футов два дюйма Брандарк Брандарксон был ниже Теллиана, гораздо меньше Базела, и одевался как человек, настолько близкий к сверхцивилизованному щеголю, насколько мог надеяться любой градани. Но он был почти приземистым, мускулистым, а плечи под его изысканно скроенным дублетом и жилетом были почти такими же широкими, как у Базела. Несмотря на свой более низкий рост, он был одним из очень немногих людей, которые были близки к тому, чтобы сравняться в смертоносности с Базелом в бою, что время от времени было кстати, поскольку он также был бардом. В некотором роде.

Язык градани хорошо подходил для длинных, раскатистых интонаций и насыщенных воспоминаниями стихов и песен. Это было хорошо, потому что в самые мрачные периоды их двенадцати столетий в Норфрессе только устные традиции их, как правило, неграмотных бардов сохраняли хоть что-то из их истории живым. Даже сегодня барды почитались среди градани больше, чем среди любого другого народа Норфрессы, за исключением, возможно, эльфийских лордов Сараманты, а у Брандарка была душа барда. Он также был блестящим, полностью самообразованным ученым и талантливым музыкантом. Но даже его самые близкие друзья не хотели притворяться, что он действительно умеет петь, а его стихи были почти так же плохи, как и его голос. Он стремился создать эпические поэмы, чтобы выразить красоту, к которой тянулась его душа... и то, что он на самом деле создал, было плохими виршами. Конечно, остроумными, занимательными, язвительными виршами, но не больше. Что, возможно, объясняло его привычку писать язвительную, иногда жестокую сатиру. Действительно, он потратил годы, травя из Харграма князя Чарнажа - чего никто другой не осмеливался делать - и только смертоносность фехтовальщика, скрывающаяся за его щегольской внешностью, сохранила ему жизнь, пока он это делал.

Те дни остались позади, но его широкая ухмылка говорила о том, что его внутренний сатирик находил всю ситуацию, охватившую его друга и сотойи, чрезвычайно забавной.

Которая Базелу не казалось такой.

- "Лаконичный" - это хорошо, - прорычал Конокрад своему другу. - Но есть достаточно людей, которые хотели бы видеть, как мы вдвоем падаем плашмя на наши задницы, как есть, а не выглядим счастливыми при виде друг друга.

- Без сомнения, мы должны соблюдать надлежащий этикет в большем количестве общественных мест, - признал Теллиан. - Но это мой дом, Базел. Я, черт возьми, буду приветствовать любого, кого захочу, любым способом, каким захочу.

- Не могу сказать, что виню вас в этом, - быстро отреагировал Базел. - Имейте в виду, думаю, что многие предпочли бы увидеть мою голову на пике над вашими воротами, чем мой зад в этом кресле перед вашим камином!

- Полагаю, не намного больше, чем число градани, которые хотели бы увидеть мою голову над воротами твоего отца в Харграме, - ответил Теллиан с кривой улыбкой. - Хотя, по крайней мере, ты не сдал целую армию вторжения разношерстным силам градани, которых мы превосходили численностью тридцать или сорок к одному.

- Но, по крайней мере, принц Базел был также достаточно добр, чтобы даровать нам всем условно-досрочное освобождение, брат ветра, - отметил более низкорослый и коренастый сотойи.

- Да, Хатан, - согласился Теллиан. - И я принял его предложение - что только заставляет тех, кто уже был готов испытывать отвращение, чувствовать, что честь всех сотойи также была смертельно оскорблена. Они просто не могут решить, на кого они больше злятся - на меня за "пародию" на мою капитуляцию или на Базела за "унижение", вызванное его согласием на это!

- При всем моем уважении, барон, - сказал Брандарк, кивком поблагодарив, когда потянулся за бокалом вина, который Хатан наполнил для него, - я бы сказал, пусть они чувствуют себя оскорбленными настолько, насколько им хочется, пока то, что вы и Базел делаете, удерживает наших людей от глоток друг друга. И, говоря исключительно за себя, конечно, и признавая, что отдаленно возможно, что я могу быть слегка предвзят, чувствую, что вы поступили совершенно правильно, поскольку любое решение, которое оставляло мою личную голову на плечах, было хорошим. Что, конечно, только подчеркивает блеск и мудрость людей, которые пришли к этому.

Несколько человек, сидевших за столом, хихикнули, но в их смехе была мрачная нотка. Именно решение Теллиана "сдать" силы несанкционированного вторжения, которые Матиан Редхелм повел вниз по Глотке, чтобы напасть на город-государство Харграм, предотвратило резню первого граданского ордена Томанака в истории Норфрессы. Это также предотвратило разграбление Харграма, убийство невинных женщин и детей и, вполне вероятно, новую и еще более кровавую войну между сотойи и градани.

К сожалению, не все - и не только на стороне сотойи - выступали за предотвращение всего этого.

Поистине удивительно, как отчаянно мы все цепляемся за нашу самую сокровенную ненависть, - подумал Брандарк. - И хотя я бы сказал, что это невозможно, эти сотойи еще более кровожадны по этому поводу, чем градани.

- Возможно, ты предвзят, Брандарк, - сказал Теллиан более серьезным тоном, - но это не делает тебя неправым. И, по крайней мере, король, похоже, готов пока согласиться с нами.

- Пока, - согласился Базел.