Впрочем, на него вообще никто не обращал внимания, потому казалось, что его просто сюда привели, и затем забыли о существовании. Медведь неприкаянно стоял в углу, смотрел по сторонам, и пытался понять, что тут происходит. Сканировать окружающих он побоялся. Все кто находился тут, явно поняли бы о его повышенном интересе, в этом Медведь не сомневался. Он слушал обрывки разговоров, стараясь сложить хоть какую-то картинку, но та упорно ускользала, не давалась в руки. Но потом, из всей этой мешанины звуков заполняющих помещение, его разум сумел вычленить диалог, и Медведь обратился в слух.

— Нужен двусторонний канал связи, причем стабильный, — говорил пришлый маг кому-то, кого Медведь видел впервые.

— Как долго нам нужно поддерживать его? Усилители сгорают довольно быстро, но пару часов мы сможем обеспечить.

— Мало, желательно держать его не менее суток, — отрезал маг.

— Я думаю, мы можем это обеспечить, — вмешался шеф Медведя, — у нас появился неплохой усилитель. Уверен, его хватит на более долгий срок.

— «Альмандин», — вдруг вспомнил Медведь странное имя, под каким шеф проходил в документах, которые иногда попадали к Медведю, одно имя — Альмандин, может даже не имя, а кличка или позывной, Михаил не знал, и знать не хотел.

Он вздохнул, и с одной стороны радовался тому, что им не занялись всерьез, но в то же время, как говорится, ожидание смерти — хуже самой смерти, и Медведь предпочел бы как можно быстрее узнать, что ему уготовано?

— Так обеспечьте, — ответил пришлый.

И в этой простой фразе, несмотря на то, что она была брошена равнодушным тоном, чувствовалась такая повелительная сила, что Медведь невольно сжался. Казалось, также отреагировало и большинство присутствующих, в том числе и шеф Альмандин.

— Сделаем, — шеф поднялся, и подошел к Медведю, — Михаил, — начал он, — прошу за мной, необходимо чтобы вы помогли в одном эксперименте.

— Каком? — хрипло спросил Медведь, чувствуя, что именно сейчас решается его судьба.

— Сейчас все узнаете.

Альмандин почти по- дружески приобнял его за плечи, и повел через все помещение к дальней стене, где, как Медведь заметил только сейчас, была небольшая, двухстворчатая дверь.

— Вы обвиняетесь в предательстве интересов «Аусграбуна», — буднично продолжил шеф, — а потому поучаствовать вам придется. Врать не стану это опасно, и может повредить ваш мозг, а может и убить, но так уж вышло, что выбора все равно нет.

— Вы не имеете права, — попробовал протестовать он, — если вы считаете меня виновным, то…

— Имеем, — прервал его шеф, — вам же знакома поговорка «Закон — тайга, прокурор — медведь»? Забавное совпадение не находите? Но прокурор в данном случае, уж простите, не вы.

Вот за такой непринужденной болтовней, шеф довел, а последние метры практически дотащил Медведя до двери. Тут он отпустил беднягу и распахнул одну из створок.

Воля Синельникова уже была почти сломлена, и он, не сопротивляясь, вошел внутрь. Тут на первый взгляд не было ничего страшного. Длинный, деревянный стол посреди комнаты, на котором был установлен темный шар, размером примерно с голову взрослого человека.

— Прошу, а это для вашей же безопасности, — Альмандин протянул Медведю очки и перчатки.

Тот отметил, что очки немного странные, стекла были непонятной формы, так словно немного воды растеклось по поверхности, и по форме пятен, которые эта вода образовала, и сделали эти стекла. Перчатки же были тяжелыми, словно отлитыми от металла.

— Что я должен делать? — Медведь не знал, с чем имеет дело.

Шар пугал, от него несло опасностью, но в то же время, вся ситуация внушала некую надежду. Если эксперимент пройдет удачно, и он не погибнет, то, скорее всего, останется в живых и потом. Типа, искупит кровью. Не самый плохой вариант в его ситуации.

— Сначала перчатки, — приказал шеф, и Медведь послушно натянул их на руки.

Ему казалось, что будет тяжело рукам, но неожиданно выяснилось, что после надевания, перчатки словно утратили вес, и просто стали частью его. Этот факт не порадовал, Медведь даже захотел сорвать их, но шеф уже продолжал.

— Когда вы наденете очки, — сказал он, — вот этот предмет, — он показал в сторону шара, — поменяет форму. На самом деле это не является шаром, и лишь частично находится в нашем мире, это нечто вроде устройства сверхдальней связи, но служит не только для обмена информацией.

— Вы так много рассказываете, — криво улыбнулся Медведь, — явно не планируете оставлять меня в живых, да?

— Ваша жизнь, уже, не имеет никакого значения, — ответил шеф, — если вы справитесь сегодня и выживите, то вам не только спишутся все грехи, но даже ваш статус станет выше. Будете продолжать работать в этой лаборатории, инструкции простые, ответственности за принятые решения, совсем никакой, деньги, — тут шеф усмехнулся, — да любые эти фантики, которые тут так ценят, да сколько угодно.

Он помолчал и, усмехнувшись, продолжил:

— Когда наденете очки и увидите новый вид «центратора», то представьте, как вы входите внутрь него и находите длинный коридор, словно ведущий в бесконечность. Это и есть канал связи, он не очень стабилен из-за огромного расстояния, ваше дело — силой воли удерживать его. Достаточно думать об этом, но вас в любом случае будут подстраховывать. Сами вы не сможете оттуда выйти, когда дело будет закончено, с вас снимут очки, и вы вернетесь в реальность. Вопросы?

— Что будет, если я не справлюсь, и коридор обрушится?

— Если такое произойдет, и вы останетесь целы, то я лично, вытащу ваши кишки через рот. И поверьте, все-то время, что я буду делать эту неприятную процедуру, вы будете живы и в сознании, — сказано это было тем же любезным тоном, Альмандин абсолютно не изменил тональность голоса, и от этого было еще страшнее.

— А перчатки для чего? — спросил Медведь, лишь для того чтобы оттянуть момент начала работы.

Ему уже стало ясно, что живым из этой передряги выбраться почти невозможно.

— Для начала работы, подойдите к «центратору» и положите руки на поверхность, — приказал шеф, и Медведь послушно выполнил приказ.

Ничего не произошло, через ткань перчаток нельзя было почувствовать ни температуру «центратора», ни материал из которого он был сделан.

— Помните о цели, — сказал шеф и надел на Медведя очки.

Стоило их дужкам коснуться ушей, как реальность исчезла. Вместо шара Медведь увидел огромный, противно пульсирующий сгусток кромешной тьмы. Он рефлекторно дернулся назад, но не смог сдвинуться с места. Чернота словно набросила на него невидимые путы, и тело сковало невидимыми оковами.

Он попробовал снять очки, и понял, что не чувствует рук. Тем временем тьма перед ним начала трансформироваться. Внутри уродливой, пульсирующей, черной кляксы Медведь увидел желтые и оранжевые сполохи, похожие на танцующие огоньки. Они хаотично перемещались, вверх, вниз и в стороны, отдалялись и приближались, и Медведю начало казаться, что он стал невольным зрителем волшебного танца.

В этот момент путы, сковывающие его, пришли в движение и потащили Медведя внутрь сгустка. Сопротивляться не было ни сил, ни желания, он сделал шаг, второй, и тьма окутала его, но это не было неприятно, или страшно, это было… нормально.

Стоило Медведю оказаться внутри, как хаотичное движение огней прекратилось. В их перемещении появилась система, они словно выстраивали мост, или туннель? Желтые снизу, оранжевые по бокам и сверху, и через несколько секунд, перед ним возник длинный прямоугольный проход, настолько длинный, что невозможно было рассмотреть куда он ведет.

Его снова дернули, как куклу на веревке и повели туда, внутрь желто- оранжевого прохода. Стоило Медведю оказаться внутри, как умиротворенное состояние ушло. Снова появился страх, но уже другого рода, не такой как раньше. Тогда он боялся этой пульсирующей темноты, сейчас не справиться, не удержать появившуюся структуру в равновесии.

Температура повысилась, стало жарко, и особенно жарко было в районе головы. Это не было больно или обжигающе, это было каким-то новым ощущением, из того спектра о котором Медведь раньше не догадывался. Жар все усиливался, но странное дело, чем больше его жгло, тем устойчивее казалась конструкция.