И опять прицепился Гагарин. Нет, надо сказать отцу, что бы он подал на него жалобу! Лезет куда не надо и не по чину! Теперь его интересовало, почему Михаил не кинул заклинание тлена с большого расстояния, зная, что последует взрыв. Миша повернулся к Гагарину и спросил:

— У вас дар имеется?

— Так, ерунда. Дрова поджечь, свечку.

— Имеется слабый, но есть. Вас основам чародейства учили?

— Нет, посчитали дар слабым и не стали.

— Тогда я не смогу вам толково объяснить, почему я не мог бросить дар тлена на лафет с большого расстояния. Попроще, так. Чем дальше стоишь, тем большая площадь поражением даром охватывается. Так что туда попали бы и пушка, и порох, а может быть и другие орудия. Но для такого охвата у меня не хватило бы сил. В лучшем случае я пролежал бы без памяти прямо там, на месте и попал бы в руки магов короля, в худшем — просто умер бы там же.

Другие воеводы, проходившие обучение зашикали на Гагарина, пытаясь объяснить, что заклинание тлена, требует гораздо большей силы, чем простой огненный шар. Наконец, тот понял то, что все равно ничего не поймет, так как не обучен и замолчал. Ужин закончился спокойно. Михаил извинился и попросил отпустить его, так как слабость после перерасхода силы все еще сильная, он ждет зелья от Татьяны, но оно будет готово не раньше завтрашнего утра. Должно настояться. Так что Михаил отправился спать, а воеводы продолжили обсуждать его личность.

— Я почти уверен, что это Михаил Муромский — заявил Морозов — Он вспомнил и меня, и моего дядю. Уверен, что никто из шведов не мог знать о нашем знакомстве, а если и знал, то у меня нет портретов, что бы ему могли показать.

— Да, и молодой человек просто создан, что бы носить нашу одежду. Ясно, носил с детства! Я уверен, кто-то из Муромских подтвердит его личность!

— Но все-таки подождем до ответа из Москвы. Кстати, помните болт с запиской? Это же он послал! ММ — Михаил Муромский. Рисковал.

Гагарин сидел, поджав губы. И не скажешь ничего. Муромские действительно почти по прямой линии от Владимира-крестителя происходят. От правящего рода, правда, далековато, и без претензий на трон, хотя могли бы, вполне могли о себе напомнить. Да еще трое святых в родословной! Местных, муромских, но канонизированных. Просто князь Константин не захотел семью под удар ставить, претензии на трон предъявлять. Умен и осторожен. Правда, младшего в пекло бросил. Но когда у тебя восемь сыновей, сейчас шесть осталось, то одним можно и пожертвовать! Посмотрим, кого пришлет личность младшего подтвердить.

Московских гостей ждали не раньше, чем через десять дней. Кого пришлет князь Муромский? Одного из сыновей, или просто гонца, что Михаил дома и ваш гость подосланный самозванец! Сам гость, так они на всякий случай решили то ли пленника, то ли гостя именовать, был совершенно спокоен. Пил зелье, много спал, восстанавливался. Приболел, правда, слегка после холодной грязевой ванны. Покашливал. Татьяна, кроме зелья для восстановления сил, сварила еще парочку против простуды. Их тоже пил. Но на обеды и ужины приходил всегда. Они его расспрашивали о житье-бытье в Европе, посмеялись, над тем, как он чуть не умер от грязи в прославленном просвещенном мире. Готовился к встречам с инквизицией, стражниками местных князьков, громко Великими Герцогами именуемыми, а главным врагом оказалась грязная вода и нечистоты с помоями на улицах. Ну, еще полчища насекомых везде — на кроватях, на самих обитателях городов и деревень. Как обрадовался возможности сходить в баню в Риге под предлогом любопытства, и как оказалась, что она общая — для мужчин и женщин вместе. Посмеялись. Обрисовал поляков. Их житье-бытье. С замашками ясновельможных панов, гульбой, пьянством и похвальбой. И над дутым роскошеством их одежд.

— Идет пан, весь в золоте, подошел ближе — а шуба-то суконная, просто галунами вся расшита и не на приличном меху, а на овчине! Хорошо еще, что не на козлиной шкуре. Та вообще мало того, что тяжелая, не греет, так еще иногда козлищем воняет. Те, кто побогаче, те на медведе носят. Хотя бы теплые, но тяжелые, а совсем богатые — на рыси. Очень она у них ценится. А на вид кошка и кошка. Одно название, что мех! Хорошо, хоть что бани имеют. Моются часто! Шведы, кстати, тоже моются и даже парятся, но странно. Нагонят жара, и сидят, потеют. Потом, под конец некоторые поддают пару, а некоторые просто уходят и пот смывают. Одно хорошо, вся живность с тела подыхает, или убегает. А вот куда? Сидишь и думаешь, лишь бы не на тебя!

Посмеялись бояре над обычаями иноземными. Так, за разговорами неделя прошла. А на восьмой день появился под стенами Пскова караван целый, не просто конные, а еще возок и кибитка. Впереди пожилой воин, в доспехе, сзади дружина, часть впереди, часть позади возков. Василий Морозов присмотрелся — господи, сам князь Муромский пожаловал! Как бы не с княгиней! Значит, успел слуга вперед голубей, привез черные вести. Вот и всполошились! Приказал впустить, покои готовить, послал узнать, как там княжич. Оказалось, спит. Слаб еще, да и простуда здоровью вредит. Приказали не будить пока.

. Из возка выбрались две молодые бабы, одна явно госпожа, вторая одета попроще, видно, прислуга, из приближенных. Вторая несла на руках девчонку лет двух, а то и меньше, в богатой шубейке. Ребенок вырывался и что-то лепетал. Неужели, князь жену сына с собой взял, с дочерью!

Князь Муромский политесов разводить не стал. Поздоровался со всеми вместе, руку пожал только Морозову, как старому приятелю. Сходу спросил:

— Мишка где?

Гагарин, как всегда вперед сунулся:

— Спит, наверное, силы еще не восстановил.

— Князь посмотрел, как на насекомое, и бросил: — Ведите!

— Как же, князь, а с дороги переодеться?

— Что бы вы успели Михаила из той дыры вытащить, куда вы его кинули и в порядок привести? — зло бросил князь

— Обижаете, Константин Никанорович, комнату выделили, с печью, с окном, все как положено. Мы же почти уверились, что он и вправду ваш сын, только по нынешним временам подтверждения ждали.

— Хорошо, ведите!

Привели в жарко натопленную горницу. Михаил спал. Лицо раскраснелось, волосы отросшие взмокли и слиплись. Князь вздохнул от облегчения, что послания не ошибка, не ложь, как накручивал себя всю дорогу. Вот, Мишка, живой, правда, не совсем здоров, но это не беда, Аннушка вылечит. Присел на стоящий рядом с кроватью стул, не мог оторвать взгляда от уже почитавшегося погибшим сына. Осунулся, похудел. Нелегко ему достался этот год. Но дело сделал, хотя бы наполовину. Не дал Псков взять, новые козыри в руку шведу дать. Михаил пошевелился. Как почувствовал на себе чей-то взгляд. Открыл глаза и подскочил на кровати.

— Батюшка⁈ Сами приехали? — на франкском.

— Пришлось. Иначе Наталья мне бы всю плешь проела. Начала еще до голубиных писем.

— Значит, Микки вперед успел! Извини за письма, не мог иначе. Хотел, что бы, если сгину, так хоть что бы поняли за что!

— Да понял я все. Молодец, Уплелся швед из-под Пскова с позором, с остатками армии. Осталось у него тысяч девять, без артиллерии. Только 4 пушки и спас, что из-за Великой по Крому стреляли. Да 8 тысяч у Делагарди.

— Не рассчитывал я на такое. Думал, пороху лишу, да на две батареи рассчитывал. Поэтому и меры принял, что бы обратно к нему вернуться, на мир подбивать. Сложное действо предпринял. И подумать не мог, что они склады продовольственные с прованским маслом, да ромом у самых пороховых хранилищ расположат. Эти бочки горящие с маслом от взрывов разлетались, масло горит, выливается, огонь по всему лагерю. Думал, не выживу. Или обгорю сильно. Вот, и наложил молчание на русский язык, что бы при медикусах не ругнуться. Было уже такое, тогда отболтался, сейчас бы не вышло. Злые шведы были. А сил снять заклятие не хватает!

— Простудился еще, что-ли? Жар у тебя.

— Да, простыл. Я для укрытия овражек выбрал с ключом, водой спасался. А от воды стенки скользкие стали, не выбраться. Больше суток в холодной грязи провалялся! Сил совсем не было. Хорошо, две бабы услышали, вытащили. Ты, батюшка, денег той бабе отсыпь, вдова она. Я знаю, как ее найти!