Мой читатель может задаться вопросом — каким же образом трое столь отдаленных от происходящего людей могли влиять на события, хоть и являющиеся невольным плодом их действий. На это я с удовольствием дам довольно простой, но очень важный в контексте моего повествования ответ. Спасенный Клод все свободное время до отбытия в Париж был занят чертежами новой модели самолёта и так увлекся столь полезным для конструктора делом, что позабыл отправить телеграмму в авиаклуб о своем относительно успешном приземлении по ту сторону океана. Это обстоятельство стало немаловажным усугубляющим фактором, давшим почву не только обеспокоенности парижского авиаклуба, но и пищу сплетням, разлетающимся по всей Франции и даже выходящим за ее пределы. Суть главного вопроса, который может терзать нас, осведомленных о всем происходящем как с одной стороны Атлантики, так и с другой, заключается лишь в непонимании мотивов уполномоченных органов того небольшого поселения, получившего сигнал бедствия с французского самолета. Они, очевидно, не соизволили поставить в известность нужные структуры страны, летательный аппарат которой потерпел крушение в зоне их прямой ответственности. Ответ на столь логичный вопрос не суждено будет узнать даже нам, что оставляет лишь возможность довольствоваться малым числом догадок, приходящих в голову человека, пытающегося как-либо логично объяснить этот грубый просчет. Может быть, в суете очень важных дел это мероприятие было не замечено пытливым умом тамошнего чиновника, а может, что более вероятно, сыграла свою роль человеческая халатность. Ну, да хватит моих беспочвенных рассуждений, отвлекающих моего читателя от очень занимательных сюжетов.

Так вот, столичный авиаклуб, прождавший целых два дня телеграммы из бостонского аэропорта, который заранее был готов к приёму воздушного судна, не на шутку встревожился и отправил телеграмму в Бостон с запросом о прибытии самолета французской авиакомпании. На что получил отрицательный ответ и, более того, уверение, что во всем Массачусетсе за последнюю неделю не появлялось ни одного самолета французского производства. После такого ответа глава авиационного клуба — мисье Жерар Шаванель - в спешном порядке собрал почетных членов и объявил им итоги этого перелета, после чего вынес на обсуждение вопрос о дальнейших действиях всего клуба. Сначала в большой зале стояла гробовая тишина, нарушенная сперва тихим перешептыванием, переросшим в дикий гвалт бурного обсуждения и панических мыслей. Сам Шаванель — грузный мужчина пожилого возраста, закрыв покрывшееся испариной лицо ладонями, опустился в большое кресло и не вступал в обсуждение. Он молча переваривал в своей голове факт того, что гениальный конструктор и летчик-испытатель, являющийся по совместительству его хорошим товарищем, вероятнее всего, погиб, и тело его, вместе с каркасом бездушной машины, было погребено в толще бушующего океана. Жирар словно не слышал гомона окружающих его мистеров, сэров, мисье, лордов и прочих достойных джентльменов и очнулся лишь в момент, когда зала стихла. Нехотя встав, поникшим голосом, присущим только людям, чья жизнь рушится подобно карточному домику, глава клуба попросил лорда Блекхарда — одного из основателей авиаклуба — подытожить для всех обговоренные варианты дальнейшего их существования. Пожилой мужчина с реденькой седой бородкой, совершенно не вписывающийся в образ лорда, встал и, прокашлявшись, дрожащим голосом произнес, обращаясь к притихшему собранию:

— Господа, я, как и каждый из вас, нахожусь в замешательстве, но, благодаря всеобщему обсуждению, могу смело оперировать следующими фактами и предлагать объективные пути решения. Итак, я приступаю. Нам известно, что самолет, пилотируемый лучшим конструктором и испытателем, всем нам известным почётным членом и просто хорошим человеком, Клодом Виларом,

Тут лорд закашлялся - было видно, что он тоже не мог смириться с мыслью, что Клод погиб. Немного помедлив, он продолжал:

— Отбыл из Парижа 11 сентября в 11 часов утра и должен был прибыть в Бостон 12 сентября в 6:35 утра по точному Парижскому времени. Но этого не произошло. Я не исключаю, что Вилар из-за очередного циклона мог отклониться от первоначального курса и совершить аварийную посадку где-нибудь вдали от места назначения, но все же, скорее всего...

Тут он снова сбился, не желая произносить роковые слова.

— Прежде, чем выносить такой вердикт, не лучше бы рассмотреть все предложенные теории?!

Глухо прохрипел сэр Генри Нельсон — заместитель президента авиаклуба и почетный член оного уже более 40 лет, к тому же единственный чистокровный англичанин, собравший в себе полный набор стереотипов об англичанах высшего света. В иной день Жерар осадил бы любого, посмевшего перебить выступающего перед собранием главных лиц всего клуба, но сейчас он промолчал, проникшись всеобщим духом старательного замалчивания темы возможной гибели их коллеги и товарища. Уступчиво кивнув, Блекхард продолжал:

— Кроме того, мы знаем, что вместе с пилотом в этот перелет отправились двое пассажиров. Один - давний друг Вилара и очень хороший человек. Я, естественно, говорю о Бернаре Шатильоне, а второй — некий член парижской академии наук, физик Сальвадор Монтеро, на надежность которого лично я не могу положиться, ведь совершенно не знаю его как человека. Еще мы обладаем информацией, что он, я имею в виду Монтеро, отказался от всех выступлений в своем клубе и за считанные часы до отбытия снял все свои накопления с банковских счетов, что вызвало немалый переполох, неугасающий до сих пор. Мы не имеем данных о причине столь скорого ретирования физика из Парижа, что в нашем положении и дает мне полное право высказывать одно из самых нерадужных предположений.

— Господа, я уверяю вас, этот Монтеро преступник! Он долгое время скрывался под личиной ученого и после совершения какого-нибудь крупного преступления решил исчезнуть из Парижа как можно быстрее, угнав самолет нашего клуба!

Прогрохотал Генри Нельсон, ударяя кулаком по столу.

— Уважаемый Генри...

Произнес Жирар таким голосом, что негодующий Нельсон сразу притих, осознавая свою излишнюю горячность. Нет, этот тон не был жестким или приказывающим, он был полон какой-то тоски и тяжелых раздумий, что подействовало на заместителя президента авиаклуба более чем убедительно. Подняв руку вверх, Блекхард дождался, пока в зале наступит тишина, и продолжал:

—Только что дорогой Генри высказал всем нам весьма недурную теорию о том, что на самом деле наш самолет уже не летел в Бостон, а, захваченный возможным преступником, сменил курс и умчался в неизвестном направлении. В пользу этой теории говорит уверенность каждого собравшегося здесь человека в том, что Клод Вилар - настоящий мастер своего дела, и он бы обязательно довёл свою машину до пункта назначения.

Прозвучавший одобрительный шум поддержал слова выступающего, который перешел к выводам.

— Господа, мы обладаем малой толикой информации, но можем узнать намного больше, если более точно подберемся к разгадке личности Сальвадора Монтеро и мотивов его столь быстрого исчезновения. Кроме того, хотелось бы выяснить, зачем Бернар собрался в такое путешествие, прихватив с собой и этого физика. Я не ставлю под сомнение честность Шатильона, но эта информация нам очень пригодится.

Аплодисменты перебили оратора и продолжались бы достаточно долго, если бы не Шаванель, призвавший всех к тишине. Не аплодировал только Нельсон, зло смотря перед собой невидящим взглядом. Вставший Жерар провозгласил: