Как оказалось, Унферцагт на свой страх и риск решил не вывозить «Сокровище Приама» из Берлина, несмотря на строгий приказ фюрера. Он оставил три драгоценных ящика в башне и днём и ночью следил за ними, не спуская глаз. Когда в Берлин вошли советские войска, Унферцагт, стремясь предотвратить расхищение исторических ценностей, передал ящики советским властям. Но куда они были вывезены потом, он не знал.

После падения Берлинской стены вопрос о местонахождении «золота Приама» встал особенно остро. В 1991 г. в американской прессе появились публикации искусствоведа Константина Акинши и бывшего сотрудника Министерства культуры СССР Григория Козлова, который имел доступ к архивам и служебной переписке по поводу «Клада Приама». Впоследствии они выпустили книгу «Трофейное искусство», в которой, в частности, утверждалось следующее: «.1 мая 1945 г., на следующий день после самоубийства Гитлера, башню сдали русским. Вильгельму Унферцагту было объявлено, что он отвечает за сокровища, находящиеся в башне, вплоть до появления компетентной советской комиссии. 21 мая вывезли собрание Музея этнографии, и Унферцагту удалось наконец выяснить, что грузовики следуют в направлении Карлсхорста. Туда же позже отправили восемь шкафов с египетскими папирусами, доспехи французских королей Франциска I и Генриха II, а также множество других ценных экспонатов. Выдать ящики с троянским золотом Унферцагт отказывался. Он ждал авторитетных советских представителей.

26 мая в музей приехала группа людей в военной форме. Унферцагт услышал, как один из них что-то объясняет своим спутникам, и по его уверенному тону заключил, что он-то и является среди них главным. Это был Серафим Дружинин, майор, член трофейной бригады в Берлине, занимавшийся отправкой троянского золота и других ценностей из зенитной башни у зоопарка. Именно он сопровождал первый “трофейный” поезд № 176/2284 из Берлина. Унферцагт не мог не знать, что в числе этих людей был Андрей Константинов, заместитель председателя Всесоюзного комитета по делам искусств, который лично отвечал за вывоз трофейного искусства из Германии, а также Виктор Лазарев, знаменитый искусствовед, специалист по старому европейскому и византийскому искусству.

Константинов и Лазарев были в гражданском. В те дни только очень высокопоставленные лица могли появиться в Берлине в гражданской одежде… В конце концов ящики с золотой “диадемой Елены Прекрасной”, другими троянскими находками, а также сокровищами из Эберсвальде-Финов и Котбуса погрузили на студебеккер.

Поначалу вывоз трофеев из Германии никем не контролировался. С июля начались проблемы с таможней. Лишь после того как лейтенант Статуев, начальник контрольного пункта НКВД внуковского аэропорта, и начальник таможни узнали, что же находится в остальных шести ящиках, они разрешили их дальнейшую транспортировку. В ящиках лежало троянское золото, другие золотые и серебряные украшения, а также картины. Ирина Антонова, молодая сотрудница Музея имени Пушкина, ставшая впоследствии его директором, вместе со своими коллегами принимала ценный груз. К концу 1945 г. Музей имени Пушкина получил трофейных вещей больше, чем все остальные музеи страны: 2991 ящик, а также папку с рисунками.»

В 1992 г. в Берлине нашли советские маршрутные листы без даты, в которых было указано, что ящики с пометкой «MVF» (немецкая аббревиатура Музея древнейшей и древней истории) и общим числом 3 перевозились на армейских грузовиках. У каждого ящика имелся свой шифр: S 69 425, S 69 398, S 69 393. Не было указано только место назначения. По всей вероятности, это происходило до 30 июня 1945 г., поскольку именно в тот день особо ценный груз спецрейсом на самолёте был отправлен в Москву, как явствует из документов, отрывки которых опубликовали Акинша и Козлов.

12 июля 1945 г. все находки из коллекции Шлимана прибыли в Москву. В первом ящике находились 259 предметов, в том числе одна из золотых диадем. Остальные 414 экспонатов (керамика и изделия из бронзы) передали в Эрмитаж. Согласно двум инвентарным листам за подписью главного хранителя Пушкинского музея Н. Элиасберга (от 1.09.56 г. и от 28.03.57 г.), «золото Трои» поместили в спецхранилище отдела нумизматики, приспособленное под хранение благородных металлов. От приёмной посетителей хранилище отделяла стальная дверь, и никто не подозревал, что за сокровища за ней скрыты.

Тогдашний директор Пушкинского музея скульптор Сергей Меркуров с гордостью демонстрировал учёным, политической элите и избранным членам ЦК КПСС картины из Дрезденской галереи. По словам старейших сотрудников музея, показывали и троянское золото. Но с 1949 г. всё, что было вывезено из Германии, ушло в секретные фонды. Их ненадолго открывали лишь в 1955 и 1958 гг., когда ГДР в два этапа передавались картины из Дрезденской галереи.

Вплоть до 1992 г. коллекция оставалась засекреченной и ни разу не экспонировалась. Только в 1993 г. министр культуры России Евгений

Сидоров признал тот факт, что разыскиваемые во всём мире сокровища действительно были вывезены из Берлина в СССР.

Однако загадка троянских сокровищ этим не исчерпывается. Как утверждает в своей книге «Сокровища Трои и их история» немецкий археолог и историк Элли Г. Криш, в 1958 г. Советский Союз передал ГДР 4434 предмета из коллекции Шлимана, среди которых были керамические сосуды и знаменитая метопа с изображением Гелиоса. Они были выставлены для показа в 1963 г. во вновь открывшемся берлинском Музее древнейшей и древней истории. После объединения Германии эта часть коллекции была присоединена к другим шлимановским экспонатам из дворца Шарлоттенбург. Всего же из 9704 экспонатов, внесённых в инвентарный список 1902 г., в Берлине сейчас находится 6434. Отсутствует, следовательно, треть коллекции. Не нужно обладать большими познаниями в арифметике, чтобы подсчитать, сколько ещё не хватает экспонатов, добавив сюда предметы московской и санкт-петербургской коллекций. А не хватает их – 2597! И даже если учесть немногие оригиналы троянских золотых вещей, которые и сейчас находятся в музеях Афин, Стамбула и Филадельфии, то общее количество экспонатов всё равно не покроет эту цифру..

Где же остальное? В частных собраниях? Ответ на вопрос мы, возможно, когда-нибудь и получим. А может быть, не узнаем никогда.

О продаже Аляски ходят тысячи мифов. Многие полагают, что ее продала еще Екатерина II, некоторые считают, что ее не продали, а отдали в аренду на 99 лет, и якобы Брежнев отказался забирать ее обратно. Как же обстояли дела на самом деле?

В 1861 г. в России было отменено крепостное право. Чтобы выплатить компенсацию помещикам, Александр II был вынужден в 1862 г. занять у Ротшильдов 15 млн фунтов стерлингов под 5 % годовых. Однако Ротшильдам надо было что-то возвращать, и тогда великий князь Константин Николаевич – младший брат государя – предложил продать «что-нибудь ненужное». Самой ненужной вещью в России оказалась Аляска.

Мрачным пасмурным днем 16 декабря 1866 г. в Санкт-Петербурге состоялось специальное совещание, на котором присутствовали Александр II, великий князь Константин Николаевич, министры финансов и морского министерства, а также российский посланник в Вашингтоне барон Эдуард Андреевич Стекль. Все участники одобрили идею продажи. По предложению министерства финансов был определен порог суммы – не менее 5 млн долларов золотом. 22 декабря 1866 г. Александр II утвердил границу территории. В марте 1867 г. Стекль прибыл в Вашингтон и официально обратился к госсекретарю Уильяму Сьюарду.

В те годы Североамериканские Штаты были единственным союзником России. В 1863–1864 гг. две русские эскадры под командованием контр-адмиралов С.С. Лесовского и А.А. Попова участвовали в военных действиях на стороне федерального правительства Севера с целью создания угрозы коммуникациям Великобритании и Франции, поддерживающих Юг, и тем самым содействовали победе северян. Поэтому неудивительно, что продать Аляску было решено американским друзьям с тем, чтобы она не досталась британским врагам.