Если верить тому, что написала Мария своей гувернантке, соглашение между эрцгерцогом и очаровательной баронессой было заключено не ранее 13 января 1889 г. Охваченная восторгом молодая женщина срочно заказала для Рудольфа золотой портсигар, на котором была выгравирована знаменательная дата и фраза «в благодарность судьбе». Придворные обязанности держали Рудольфа занятым почти все две последние недели месяца. Но независимо от того, как поздно заканчивался прием, почти каждое утро он вставал рано, чтобы отправиться на охоту.

Когда-то ходили разговоры о том, что Рудольф мог бы стать королем независимой Венгрии, и император пристально следил за политической активностью сына, возможно содержавшей зерна политической измены. 26 января состоялась бурная встреча императора с сыном. Спор мог начаться с выговора Франца Иосифа сыну за разгульную жизнь. А может быть, император просто спросил о развалившемся браке со Стефанией; он узнал, что сын пытался получить разрешение Ватикана на аннулирование брака. Неужели он думал о второй женитьбе на этой авантюристке Марии Вечере? Разговор неизбежно должен был перейти к политике и опасным заигрываниям Рудольфа с венгерскими сепаратистами. Видевшая Рудольфа позже в тот же день одна из фрейлин Стефании отмечала, что выглядел он «страшно расстроенным, просто потерянным»; рука, в которой он держал генеральскую шляпу, заметно дрожала. Лакей рассказал ей об аудиенции у Франца Иосифа и о том, что встреча закончилась криком разъяренного императора: «Ты не достоин быть моим наследником».

Так или иначе, Рудольф пережил конец недели с субботним обедом во дворце в честь дня рождения германского императора и воскресным приемом по этому же поводу в германском посольстве. После приема Рудольф отправился к Митци Каспар и оставался у нее до трех часов утра понедельника. Именно в этот день он сказал ей, что собирается еще раз на охоту, на этот раз последнюю. Когда они расставались, он перекрестил ей лоб. Поздно утром в понедельник, 28 января, два экипажа выехали из Вены по одной дороге, но с интервалом в полчаса. В первом была Мария Вечера; во втором – Рудольф, за которым осторожно следовали сотрудники тайной полиции.

Когда экипаж эрцгерцога замедлил ход, въехав в чащу леса, Рудольф быстро выпрыгнул и скрылся среди деревьев. Кучер повернул обратно к Вене, и полиция последовала за экипажем. Рудольф дошел лесом до гостиницы, закрытой на зиму, где его ожидал экипаж Марии Вечеры. Посмеиваясь над так легко удавшимся обманом, пара поехала в Майерлинг и добралась туда еще до ранних сумерек.

Ужиная со своими друзьями, эрцгерцог был в прекрасном расположении духа. В девять часов вечера гости удалились в отведенную им часть замка. Вскоре после этого появилась Мария Вечера, немного растрепанная, в том же платье, в котором она уехала из Вены днем раньше, и с нетерпением спросила ужин для себя. Слуге приказали петь и насвистывать популярные мелодии, и казавшаяся счастливой пара засиделась до раннего утра среды, когда Рудольф приказал не беспокоить его и отправился с юной баронессой в спальню.

Эрцгерцог оставил несколько прощальных писем: к матери, к жене, к Митци Каспар, к своему лакею Лошеку. Ни в одном из них он не объяснял причин самоубийства. «Теперь Вы свободны от моего присутствия и мучений, – писал он Стефании. – Я спокойно встречаю смерть, так как это единственный способ спасти мое доброе имя». Он благодарил Лошека за многие годы службы и просил позвать священника. «Я не имею права жить дальше, – писал он императрице Елизавете, по всей видимости уже застрелив Марию Вечеру. – Я убил…» Он просил похоронить себя вместе со своей возлюбленной возле монастыря Хайлигенкройц.

Францу Иосифу Рудольф не написал ни слова. Может быть, старому императору не требовалось объяснений. Все причины трагедии были выяснены еще четыре дня назад при последней мучительной встрече отца с сыном.

Только 31 января утром император узнал истинную причину смерти сына. Проявив признаки лишь кратковременного шока, он принял два быстрых непреложных решения. Невзирая на возражения духовных лиц, Рудольф должен быть похоронен по полному церковному обряду. От трупа Марии Вечеры необходимо избавиться как можно скорее; ее имя должно исчезнуть, как и она сама.

Чтобы избежать толков о том, что Рудольф умер в Майерлинге не один, катафалка не посылали. Вместо этого два дяди Марии отправились туда в экипаже под вечер, чтобы забрать тело. Смыв с лица девушки запекшуюся кровь и одев ее в пальто и шляпу, ее тело, скованное трупным окоченением, «провели» из замка к экипажу и посадили между двумя родственниками. Палка от метлы, прикрепленная сзади к ее платью, не позволяла телу Марии упасть вперед, пока они ехали к монастырю Хайлигенкройц, где она должна была быть похоронена без Рудольфа.

Дежурный полицейский позже описал свое потрясение: «Как только часы на башне пробили полночь, появился экипаж, а не катафалк, как я ожидал. Когда я вышел в темноте посмотреть, кто приехал, передо мной предстала дьявольская карикатура. Между двумя мужчинами на задней скамейке сидела Мария Вечера, полностью одетая, надменно прямая. Но совсем мертвая!»

По завершении тайных похорон офицер отправил в Вену шифрованную телеграмму: «Все сделано». Свидетельства о смерти не было выдано; только через несколько недель была сделана запись в приходской книге. Однако по недосмотру имперских цензоров одна из провинциальных газет сообщила, что баронесса Вечера внезапно скончалась в Венеции и похоронена в фамильном склепе в Богемии.

Что касается Рудольфа, придворные врачи после вскрытия пришли к выводу, что в момент наступления смерти он находился в состоянии сильного умственного расстройства. Поскольку его сознание было затуманено, его нельзя было признать ответственным за совершенное самоубийство. Церковь не могла возражать против его захоронения в фамильной усыпальнице Габсбургов в церкви Отцов-капуцинов. Одетое в белый генеральский мундир, с прикрытой головой, чтобы скрыть страшную рану, тело эрцгерцога было выставлено для прощания с народом. Тысячи людей прошли через дворцовую часовню, чтобы поклониться останкам.

Францу Иосифу предстояло еще четверть века самодержавного правления.

(По материалам alfedo.ya.ru)

P.S.

Так что же все-таки произошло в Майерлинге? Кому было выгодно, чтобы Рудольф умер именно в ночь на 30 января 1889 г.? И было ли это самоубийством? Майерлингологи отвечают по-разному. То, что там произошло, было объявлено не только семейной, но и государственной тайной Габсбургов. В венских архивах не осталось никаких следов. Вся возможная информация сосредоточилась вокруг одного имени – премьер-министра графа Тааффе, который лично занимался этим делом.

В 1929 г. американский газетный магнат Рендолф Херст предложил 200 тысяч долларов внуку графа Тааффе, но так ничего от него и не получил. Спустя десять лет по приказу Гиммлера эсэсовский чин, некто Фицтум, якобы отыскал в архиве Института патологии

Венского университета акт вскрытия Рудольфа, а в 1941 г. он же забирает в богадельне Аугсбурга воспоминания Марии Лариш (которая умерла там в 1940 г.). Напомним: именно Мария Лариш привезла Марию Вечеру в замок.

Последний из графов Тааффе – Эдуард Карл Ричард (или Рихард), умерший в Ирландии, признался душеприказчику, что «архив увезли иезуиты в Ватикан»…

Выходит, следы этого преступления остается искать либо в нацистских архивах, вывезенных советскими или американскими спецслужбами, либо в спецхранении Ватикана.

Легче найти иголку в стоге сена. Такая мысль нередко приходила в голову организаторам ирландско-канадской экспедиции 2002 г., занимавшейся поисками остатков кораблей «Эребус» и «Террор», исчезнувших вместе с сэром Джоном Франклином, который пытался найти северный морской путь в Азию.

Джон Франклин с детства бредил дальними путешествиями. Впервые мальчик попал на борт судна королевского флота в 14 лет в качестве юнги и участвовал в экспедиции к берегам Австралии. В 19 лет принял участие в Трафальгарском сражении, во время которого адмирал Нельсон разгромил франко-испанскую эскадру.