— Так точно! — отозвался прокурор. — Степаныч все еще секретарем обкома себя считает, никак не перестроится. Он один в центре вселенной, а все остальные вращаются вокруг него.

Ого, подумал я. Похоже, что наш замечательный товарищ Бубенцов, сидя на серьезном ресурсе, совершено ничего не уделяет бывшим своим товарищам. И вот результат — товарищи недовольны.

— А, кстати, — вскинулся прокурор, — молодой человек, что это мне говорили, будто вы каких-то каких-то кандидатов на выборах поддерживаете? Прямо как на Западе! Правда или нет?

— Было дело, — кивнул я. — Решили поддержать нескольких честных людей на выборы в горсовет.

— Честных? — иронично спросил прокурор. — В горсовет — честных? Ну тогда они наверняка победят! Верно я говорю, Коля?

Николай Николаевич кивнул, скрывая улыбку.

— Мутиловку какую-то надумал с исполкомовскими? — спросил прокурор, и, не дожидаясь моего ответа, сказал: — Это правильно. Сейчас время такое, что под лежачий камень и вода не потечет. Надумал — молодец, значит. И мы поможем, если что. Так, Николай?

Николай Николаевич важно кивнул.

— Только теперь будет таким образом, — сказал прокурор, глядя мне в глаза, — что до сегодняшнего дня прихватили, то ваше. Вопросов нет. Но все, что прихватываете с завтрашнего дня… Нас здесь за столом трое, так? Трое. Вот, на троих будем соображать. Все понятно?

Мне было все понятно. Прокурор и Николай Николаевич хотели денег из будущих проектов. Причем, львиную долю — две трети. Это, конечно, много, но… С их помощью реализовать задуманное у меня намного больше шансов, чем в одиночку…

— Мне понятно, — сказал я, — но у меня еще партнеры есть.

— Со своими партнерами сам решишь, — жестко сказал прокурор. Всю его пьяную расслабленность и благодушность будто рукой сняло. Это был хищник, в мутных глазах которого вдруг очень отчетливо загорелось что-то волчье.

Ладно, товарищи-правоохранители, мстительно подумал я. Через год с небольшим мы вернемся к этому разговору. А сейчас мне нужен административный ресурс. Не папин, который сходит на нет, а свой собственный. Личный. И вот тогда… Но вслух, конечно, ничего подобного я не сказал. Я сказал, что мне все понятно и что возражений у меня нет. После этого новоявленные компаньоны почти силой заставили меня выпить коньяка и отправили восвояси. Домой, спать.

Пока мы делили будущие прибыли и решали коммерческо-криминальные вопросы, в гостинице «Советская» были убиты трое гостей из солнечной Грузии. Убивали их кроваво и по-любительски — двоих сначала оглушили чем-то тяжелым, а потом уже резали в номере. Третьего поймали в баре, выволокли на пожарную лестницу, и там всадили нож в сердце. Делали какие-то парни в одинаковых черных шапочках, надвинутых на глаза, в количестве от трех до пяти человек, многочисленные свидетели в этом вопросе расходились во мнения. У убитых пропали многочисленные золотые вещи, дорогие часы, а также — приличная сумма наличными. Милицейский опорный пункт находился на территории гостиницы, но милиционеры мирно выпивали и закусывали, а происходящем узнали только когда все закончилось. Бойня, впрочем, заняла не так уж много времени — от появления и до исчезновения убийц прошло максимум пятнадцать минут. Прибывший по вызову патрульный экипаж, конечно же, ничего не обнаружил. А вслед за экипажем потянулось в гостиницу и городское милицейское руководство — тройное убийство дело серьезное.

О происшедшем я узнал только утром — позвонил человек от Матвея, у которого уже сложилась собственная сеть информаторов в злачных местах. Человек предупредил, что грузин в «Советской» порезали. Без подробностей.

Ошарашенный сообщенной новостью, я отправился в офис. А уже в обед к нам нагрянула милиция…

А ведь серьезный прогресс, подумал я с какой-то странной отрешенностью, будто и не о себе. В первый раз меня задерживали за организацию просмотра заграничных фильмов. А сейчас — в связи с убийством трех человек. Растем, ничего не скажешь… Тогда нас отмазал Николай Николаевич, все отделались легким испугом. А вот сейчас…

Я вспоминал фильм, который еще не снят. Один из моих любимых — сериал «Миллиарды». Там был интересный эпизод, когда главный герой — глава крупного фонда, инсценировал заход «силовиков» в офис, чтобы посмотреть — кто из сотрудников даст слабину и растеряется. Многие действительно «поплыли», увидев людей в форме, но лысый менеджер повел себя как полагается — на все обращенные к нему вопросы отвечал: «Адвоката!»

… это был даже не кабинет, а какая-то каморка без окон, из мебели — забитый папками шкаф, стол, два стула. На одном из стульев расположился я, а на другом — мужчина лет около сорока, лысоватый, потеющий и уставший. Почему-то в штатском костюме.

— Ну, короче, — сказал он мне безразличным тоном, — три «барана», сам понимаешь, при отягчающих, в составе организованной группы. За «вышку» не говорю, папа может отмазать, но кому-то из твоих кентов явно светит. А при плохом раскладе — и тебе лично.

Я молчал и смотрел в пол. Пол был грязный и облезлый.

— Нам особо и доказывать ничего не надо, — продолжил уставший мужчина в штатском, — показаний уже вагон и маленькая тележка. В баре в гостинице вас вместе видели. Конфликтная ситуация, по оперативным данным, имела место. Мотив у вашей банды имеется, возможность тоже. Так что… недолго музыка играла, недолго фраер танцевал. Чего молчишь-то? Думаешь? Это зря, раньше думать нужно было.

— Почему протокол задержания не оформили? — спросил я.

Мой собеседник улыбнулся, демонстрируя плохие зубы.

— Правильный вопрос задал. Не оформили, потому что мало ли что с тобой при задержании могло случиться! Может ты сопротивление сотрудникам оказал и им физическую силу для самозащиты применять пришлось? Или ты здесь у нас на лестнице поскользнулся и упал? Или с сердцем, не дай бог, плохо стало? Мы этого пока еще знаем. Как говорится, все зависит исключительно от твоего поведения.

Я хмыкнул.

— И вообще, — продолжил он, — это пока еще не допрос. Это пока еще беседа. На тебя даже еще наручники не надели. Понял?

Отвечать я ничего не стал, только отметил про себя похвальную гуманность сотрудника.

Дверь в каморку приоткрылась, и мой собеседник поднялся со стула и направился к выходу. Он вернулся после недолгих переговоров с кем-то в коридоре. Кажется, слегка раздраженный, что слегка меня приободрило.

— Короче, — сказал он строго, — тут начальство приехало. Поговорить с тобой хочет. Сразу тебе скажу — если не договоришься, плохо будет. У нас здесь не бьют, бьют в горотделе, у нас другие методы… Советую договориться, понял?

— Понял, — ответил я просто.

— Поглядим, какой ты понятливый, — сказал он.

Начальство явилось предо мной в виде высокого спортивного мужчины, тоже в штатском добротном костюме.

— Погуляй, — бросил он моему собеседнику, и тот молча поднялся и в темпе покинул каморку. Некоторое время начальство разглядывало меня и что-то соображало. Я же обратил внимание на глаза гражданина начальника. Были они какие-то… никакие. Неживые, ничего не выражающие, неподвижные, как у робота. Кажется, он даже не моргал. Меня слегка передернуло.

— В общем так, Алексей Владимирович Петров, — сказал он, и голос его оказался таким же — никаким, безжизненным и безэмоциональным. — Я к тебе с хорошей новостью. Имеешь шанс сегодня поехать не в неприятное место, а к себе домой. Под подписку, конечно. Но домой.

— Кузьмин Геннадий Андреевич, если не ошибаюсь? — спросил я.

Лицо гражданина начальника дернулось, а в глазах промелькнуло что-то живое, похожее на удивление. Я целился наугад и, кажется, попал. Фамилию заместителя начальника областного управления называл мне Николай Николаевич совсем недавно. А теперь вот довелось познакомиться лично…

— Не припоминаю, чтобы нас представляли друг другу, — сказал он. — Но это и неважно. Нас ты, Алексей Владимирович, практически не интересуешь. Сейчас я тебе обрисую положение вещей, а ты слушай внимательно и запоминай. Грузины убиты по распоряжению Храпова Матвея Владимировича, группировка которого действовала под прикрытием Безбородова Николая Николаевича. Ты узнал об этом случайно, хотел сообщить органам, но испугался мести вышеуказанных лиц. Можешь вообще пройти как свидетель, нам ты, повторюсь, не нужен. Понял, нет?