Я позвонил племяннику Жоре прямо из ресторана, от администратора. Трубку снял сам племянник.

— Алло! — сказал он озабоченно.

— Это Алексей, партнер Григория Степановича, — представился я. — Он вас должен был предупредить…

— Да, да! — откликнулся он.

— Сделаем так, — сказал я, — сейчас вы позвоните вашим новым знакомым и договоритесь о встрече.

— Нет! — с пылом воскликнул Жора. — Нет! Это страшные люди! Это… вы не представляете!

— Очень хорошо представляю, — успокаивающе сказал я.

— Они!.. Сожгли!.. — в голосе Жоры послышались истерические нотки.

Я поморщился. Вот только истерики мне сейчас не хватало…

— Послушайте, пожалуйста, — сказал я, — чтобы решить вашу проблему мы должны встретиться с этими людьми. Иначе ничего не получится.

— Может вы сами позвоните? — спросил Жора. — Я вам телефон дам… А?

Я мысленно выругался.

— Нет, — сказал я с напором. — Так не пойдет. Телефон оставили вам?

— Мне, — подтвердил Жора.

— Вот и звоните. Скажете, что нужно встретиться и все детально обговорить. Разговаривать нужно спокойно, без лишних слов. Назначить время — например, на завтра, часов на шесть, в вашем офисе. Где он у вас, на Московской, кажется?

— На Московской, — подтвердил Жора.

— Ну вот и все. Завтра мы встретимся и обо всем договоримся. Беспокоиться вам не о чем.

— Точно? — спросил Жора с надеждой в голосе.

— Сто процентов, — покривил душой я. Ста процентов в таких делах не бывает.

— Ну… ладно! — сдался Жора. — Я им позвоню и договорюсь на завтра. Часов на шесть.

— Отлично! — сказал я. — Позвоню позже и узнаю, о чем вы там договорились. Мне еще в одно место нужно заехать. Вы спать не ложитесь еще?

— Какой там сон… — вздохнул Жора.

Развязавшись с племянником Жорой, я отправился к своему новому знакомому — Марлену Александровичу Шмидту на квартиру. Марлен Александрович в своем кругу слыл непререкаемым авторитетом. Этот удивительный человек владел множеством профессий — искусствовед, реставратор, художник, археолог… В свое время он успешно защитил диссертацию по русской иконографии девятнадцатого века, где-то преподавал, чего-то реставрировал, не вылезал из музейных «запасников» и архивов… Марлен Александрович вполне мог стать профессором, а то и академиком, но не сложилось — поразительно разбираясь в искусстве, он, как это часто бывает, был слишком фанатично увлечен работой, в ущерб карьере, так что, в положенное время Марлена Александровича с почетом и наилучшими пожеланиями выперли на пенсию.

Оказавшись на свободе, Марлен Александрович растерялся. Он не мог понять, что делать с этой самой свободой и зачем вообще она нужна?.. Скорее всего, он бы мирно спился у себя в однокомнатной квартирке, но к счастью, один из его студентов оказался деловым парнем — он имел какое-то отношение к нелегальному обороту антиквариата и ввел Марлена Александровича в круг коллекционеров. А те уже по достоинству оценили его профессиональные качества и — главное! — немыслимую в этих кругах бескорыстность. Так, Марлен Александрович стал одним из наиболее востребованных экспертов у подпольных коллекционеров антиквариата.

К закату перестройки Марлен Александрович был уже довольно заметной фигурой на рынке антиквариата, своего рода справочное бюро — он очень хорошо знал, что, у кого и почем можно купить. Он мог бы стать очень обеспеченным человеком (как в свое время мог бы стать профессором, а то и академиком), но материальная сторона его интересовала мало, он жил все в той же своей однокомнатной квартирке, довольствовался магазинными продуктами, а почти весь заработок тратил на предметы старины.

Я познакомился с ним случайно — в прошлом году у нас собралось большое количество наличных рублей, которые нужно было во что-то вкладывать, и я решил обратить внимание на антиквариат, который со временем не дешевеет, а совсем наоборот. Были наведены справки, и все знающие люди в один голос рекомендовали мне Марлена Александровича. Выйти на Шмидта не составило особого труда. Я представился начинающим коллекционером со средствами и предложил сотрудничество: Марлен Александрович покупает для меня интересные вещи и получает свою комиссию в десять процентов. Марлен Александрович снисходительно согласился, и уже через несколько месяцев моя квартира стала напоминать антикварный салон…

Вот и сегодня я ехал к Марлену Александровичу, чтобы узнать, нет ли для меня чего интересного…

— А… Алексей? — приветствовал меня Марлен Александрович. — Я и позабыл, что мы встречаемся сегодня. Заработался! — Он кивнул в сторону рабочего стола, на котором стояла черная от времени икона. — Строгановская школа, семнадцатый век! — гордо сказал он. — Лежала на чердаке с тридцатых годов… И вот теперь обретает вторую жизнь!

— Продается? — поинтересовался я.

Марлен Александрович наградил меня укоризненным взглядом.

— Ни в коем случае! Меня попросили…

— Понимаю, — улыбнулся я.

— А из того, что вас могло бы заинтересовать, Алексей… Ройхман продает коллекцию саксонского фарфора. Середина девятнадцатого, ничего выдающегося, но есть несколько очень приличных вещей.

— Почем? — спросил я деловито.

Марлен Александрович вздохнул. Он не любил, когда о вещах говорили без почтительности.

— Сейчас посмотрю… кажется, пятнадцать… Или… — Марлен Александрович покопался в блокноте и объявил: — Все верно, пятнадцать! И я советую вам приобрести, Алексей, пока никто не перебил, на рынке сейчас — сам знаете, полный штиль, никто не хочет продавать, потому что деньги — ну что деньги?.. Да вы сами все понимаете.

Я молча полез в портфель, вытащил две пачки денег и положил их на расшатанный журнальный столик.

— Десять и пять — итого пятнадцать, — сказал я.

Марлен Александрович застенчиво улыбнулся и накрыл денежные пачки пожелтевшим номером «Комсомольской правды».

— Вот и прекрасно, — сказал он. — Там, знаете ли, есть такая фигурка — охотник с собакой. Жуткое мещанство, конечно, но есть в ней что-то…

— Это все, Марлен Александрович? — спросил я.

Марлен Александрович на секунду задумался.

— Ах, простите! Совсем из головы вылетело!

Из хаоса, царящего на тумбочке, он безошибочным движением выхватил небольшой пакетик. Заблестело золото — царские десятки.

— Просят дороговато, — извиняющимся голосом сказал Марлен Александрович. — По тысяче рублей за штуку. Но я обратил внимание на сохранность! Такую редко встретишь!

— Берем, — кивнул я и снова полез в портфель.

— А насчет фарфора, загляните ко мне денька через три! — улыбнуся мне на прощание Марлен Александрович. Ему явно не терпелось выпроводить меня, чтобы снова окунуться в работу. Я не возражал, мне еще нужно было созвониться с племянником Жорой и Матвеем для организации завтрашней встречи — в девяностом году их еще не называли «стрелками»…

Уже из дома я позвонил племяннику Жоре, который должен был договориться о встрече с наехавшими на него бандитами. Тон Жоры, к моему удивлению, совершенно изменился.

— Я позвонил! — явно гордясь собой, сказал он. — Позвонил и договорился на завтра. На пять вечера!

— А они чего? — спросил я.

— А чего они?.. — пренебрежительно спросил Жора. — Сказали, что придут. Все правильно, так и нужно было?

— Да, все верно, — сказал я.

— Только я еще хотел спросить… — Жора на мгновенье снова стал растерянным. — Можно, чтобы меня там не было? Ну вы же все равно сами все решите, верно? Зачем я вам там нужен?..

Я обреченно вздохнул. По большому счету, Жора там действительно был не нужен, все вопросы так или иначе решились бы без его участия.

— Ладно, — сказал я. — Мы к половине пятого подтянемся, встретишь нас и можешь быть свободен.

— Отлично! — с облегчением выдохнул Жора.

— Ага, — сказал я. — Все, до завтра.

После разговора с Жорой, я позвонил Матвею и в нескольких предложениях обрисовал ему ситуацию.