Ханс пожирал глазами лавку с картинами, когда Лавли зашла туда. Колокольчик зазвонил еще раз. Лавли взглянула... Простая лавка, ничего приметного, книги какие-то, картины черно-белые. И что может быть прекрасного в черно-белых картинах?

— Ну, и что здесь? — сказала она. — Мы зря теряем время. Здесь ничего нет?

— Как это ничего нет! — воскликнул Джек. — А краски? Цвета? Знаю, в наших вселенных нормально быть разноцветным, но здесь цвета — это просто волшебство, а художник — самый настоящий волшебник.

Лавли уставилась на него с непониманием. Что он этим хочет сказать? При чем здесь краски, цвета какие-то? Что, эти черный, белый и серый цвет как-то отличаются от тех черного, белого и серого цветов?

— Краски, — еще раз сказал Джек. — Мы снова цветные. Ты должна говорить: «Вау! Классно!». Можешь подпеть Вильяму, а то это у него не очень получается.

Пуффи сделал вид, что не слышал этого, он прыгал по лавке, мурлыкал, что-то даже насвистывал. Ему определенно здесь нравилось.

— Но здесь все такое же, как и на улице, — сказала она, нахмурив лоб.

Джек тоже нахмурился, а потом рассмеялся, сказав, что это отличная шутка. — Но это не шутка! — сказала Лавли. — Здесь все так же, как и на улице.

Но Джек ее не уже не слушал, он был полностью уверен в том, что эта красавица просто разыгрывает его, или делал такой вид. Он продолжал рассматривать картины. Потом вдруг над одной картиной он стал смеяться, взял ее в руки и показал Лавли. Ханс тоже подбежал посмотреть. Там была девушка, молодая девушка, светловолосая, зеленоглазая, со светлыми волосами, в белом легком платьице. Она парила в воздухе. Точнее… Волшебный шкаф парил в воздухе, а девушка держалась на одной вешалке, находилась в какой-то ненормальной позе, почти падая, в страхе. Лавли (а на картине была именно она) выглядела смешно.

— Смотри, какая ты здесь красавица! — закричал Джек, он еще сильнее засмеялся. И, правда, этот нелепый испуг на ее лице был весьма забавным, и растрепанные, но продолжающие быть красивыми, волосы, и босые ноги, которые соскальзывают со дна шкафа.

— Это не я, — сказала Лавли.

— Это ты, тетя Лавелина, — сказал Ханс и хихикнул. — Да, Джек!

— Что вы делаете с моей новой картиной! — послышался голос какой-то молодой особы.

Все оглянулись. Они и не заметили, как вернулась хозяйка лавки. Она стояла около стола с посылками и немножко сердито поглядывала на непрошенных гостей. Джек аж ахнул при ее появлении. Настолько эта девушка была красивой. У нее были просто огромные синие глаза, как море, или нет, как иногда бывает ночное небо, в то время, когда еще не появились звезды, а светит только большая голубая луна. И этот цвет, благородный синий цвет, свел бы каждого с ума. А еще у нее были рыжие роскошные волосы. Сама она была тонка как кипарис (уж, простите за такое банальное сравнение, но оно просто напрашивалось), ее губы были цвета самых красивых в мире алых роз. Она сама казалась каким-то особенным волшебным цветком, последним в оранжерее, окруженным скучными сорняками.

— Извините нас, пожалуйста, — сказал Джек и улыбнулся.

Джек подошел к ней и стал что-то говорить таким голоском, будто бы это не Пуффи здесь был котом, а он. Девушка слегка улыбнулась ему, а потом вдруг увидела Лавли. Она подбежала к ней и стала с удивлением разглядывать, при этом щупая ей волосы и даже лицо.

— Не может быть! — сказала девушка. — Точь-в-точь как на моей новой серии картин.

Лавли поморщилась. Ей нравилась эта девушка все меньше и меньше. А та уже достала первую картину, и вторую. На ней было нарисовано только лицо Лавли, ее рука, тянувшаяся к какому-то маленькому комочку света (это и была звезда), в ее глазах отражался свет, он же отражался и в водной глади.

— Удивительное сходство, — сказал Джек, подошел к картине, потом взглянул на Лавли. — Ты недавно начала писать эти картины?

— Я начала их несколько недель назад, — сказала девушка, а потом задумчиво произнесла. — «Чудные приключения в шкафу». Неужели это и есть героиня моих рисунков?

— Нет, — произнесла Лавли и отстранилась от всех. — Это не я. Разве вы не видите, это не я. Тем более даже сложно сказать что-нибудь, глядя на эту картину. Она же черно-белая.

— Черно-белая, — задумчиво произнесла девушка и присела на табуретку. Она вдруг так опечалилась и стала задумчива, но это была какая-та напряженная, а не просто грустная задумчивость, ее что-то беспокоило. — Наверное, ты права…

— Нет же! — воскликнул Джек. — Алцина (Джек уже выяснил, как звали девушку), это же она. Я не знаю ни одной девушки на свете, которая бы летала на волшебном шкафу и каждый раз забывала свои туфельки дома.

— Но, Джек, туфельки на месте, — сказала Алцина. — Она ведь не…

— Не видит краски? — сказал Джек. — Ну и что? Я уверен, не все в твоем городе видят их. И ты не раз думала, по-настоящему все это или ты просто спятила. Просто не все могут смотреть и видеть краски даже в том мире, где весь мир только и наполнен ими. Но, уж поверь, мы видим их. И ты не ошиблась. Эта девушка, действительно, девушка с твоих картин.

— Ты сказал, миры? — вдруг повторила Алцина. — Это, значит, что вы из другого мира?

— Да, — ответил Джек. — И прямое тому подтверждение — вон под потолком летает.

Алцина оглянулась и прямо-таки ахнула.

— Это потрясающе! — воскликнула она и даже руками от удивления махнула. — Такой милый и чудный котик!

Пуффи услышал похвалу в свою сторону, спустился, поклонился, как истинный джентльмен, даже поцеловал ей руку, промурлыкав.

— Пуффи Вильям Пуговка, — сказал он.

— Алцина, — девушка сделала легкий реверанс.

Тут к ней подскочил Ханс.

— А я Ханс, — сказал он. — А это тетя Лавелина. И Джек.

— Привет, малыш, — сказала она и потрепала его по голове. — Какая чудная у вас команда! — сказала она, потом ее глаза остановились на Джеке, и ее взгляд вновь встал встревоженным. И она сдержанным голосом продолжила говорить. — Но что вы тут делаете? Вы же из другого мира, как я понимаю, наполненного красками и музыкой. Так зачем же вы сюда пришли? В наш скучный мир?

Джек продолжал оглядывать ее картины. Это явно не нравилось Алцине.

— Нас принес волшебный шкаф, — ответил Ханс за всех. — А Джек здесь с секретной миссией.

— С какой же? — допытывалась Алцина. Но, кажется, Джек ей ничего не собирался говорить.

— А из чего ты делаешь краски такого цвета? — сказал он. — Я раньше таких цветов нигде не видел.

— Это из… — Алцина подошла к нему и отодвинула от него картину. — Вы здесь надолго?

— Пока не отыщем секретный артефакт! — ответил Ханс, он ухватился за кота, чтобы тот возил его так же, как когда Пуффи возил Лавли. — Я самолетик! Еху-у! Лети, лети, мой боинг две тысячи…. Лети выше звезд, под самый потолок. Лети туда, где нарисован большой цветок. Это наша цель. В цветке живет злой крокодил, который хочет проглотить принцессу. «О, нет, ты меня проглотишь?» Кто из вас будет принцессой? — вдруг задал вопрос Ханс Алцине и Лавли.

— Ну, с этим я тебе помочь не смогу! — рассмеялся Джек. — Я могу быть максимум прекрасным принцем.

Лавли усмехнулась, кажется, она заметила то же самое на лице Алцины — усмешку.

Алцина явно была не рада, что гости ее не собираются уходить, особенно один гость. Но делать было нечего, не прогонять же их? Тем более большинство из них ей нравились. Они видели все эти краски, умели веселиться, петь. Да и кому не понравится пушистый летающий кот, маленький озорной ребятенок и собственный оживший герой с картины. Да, они определенно ей нравились. Может быть, даже Джек с его обаянием. Но она все пыталась разгадать их, она не доверяла им. Так они пробыли в лавке около часа, занимаясь в основном бесполезными вещами. Алцина продолжала обслуживать клиентов, хотя и приглядывала за новыми гостями.

— Чего мы здесь ждем? — шепотом спросила Лавли у Джека.

— Я знаю Стоуна, он уже выяснил, где звезда. У этой девушки. Нельзя уходить от нее, пока Стоун где-то поблизости.