А Лавли осторожно подползла к Пуффи.

— Эй, не спи, — сказала она и потрясла кота. — Как же нам вырасти? Матушка Гудвин какое-то заклятие на нас наслала? Или что?

— Это проклятие, — не открывая глаз, ответил Пуффи. — Пролетим это болото, оно спадет.

— Стой. А как это?

Лавли еще что-то хотела сказать, но не успела. Она вдруг увидела там где-то вдали над горами маленькую тоненькую полоску из света. Женька тоже увидел эту полоску света и скорее подскочил на край шкафа.

— Заря! — закричал он, расправил руки, закрыл глаза от удовольствия. — Столько лет я не видела солнца!

В тот же миг Лавли почувствовала, как ее окружает солнечный свет мягкими и теплыми хлопьями. Они просто окружили ее со всех сторон. То же самое произошло и с Женькой. Лавли почувствовала, как проклятие, которое было на ней, улетает вместе с отрывающимися солнечными хлопьями. Когда они рассеялись, Лавли взглянула на свои руки, ноги. Да, это снова была она, она взрослая. Она вернулась. Лавли аж подскочила от радости.

И тут она взглянула на Женьку. Это был не Женька, точнее не такой, каким его представляла Лавли. Это не был Женька, это была Женька!

— Ты девчонка? — изумилась Лавли.

И, правда, перед ней теперь сидела девчонка. На вид ей было лет пятнадцать. Темненькая, черные волосы до плеч, выразительные глаза, смотрящие на этот мир иначе, чем она, Лавли.

— Да, а ты только сейчас догадалась! — закричала и рассмеялась девчонка, толкнув Лавли в плечо. — Погоди, я тебя, кажется, знаю…

— Я тебя тоже, — прошептала она.

— Мы с тобой в одной школе виделись.

— Да, еще на выпускном подрались, — сказала Лавли. Они будто бы дополняли рассказ друг друга.

— Так уж и подрались! — рассмеялась она. — Помнишь, что ты сказала? Это похоже на драку с моей кошкой! Что за ересь?! Я Аделька, а ты…

— Лавли…

— Ой, как же ты постарела! — закричала Аделька. — Сколько же лет меня держала эта старуха?

— А как ты к ней попала? — спросила Лавли.

— Да вот на этой же развалюхе, — Аделька постучала по шкафу. — Еще тогда на выпускном, помнишь. Я ведь так и знала, что ты захочешь покататься на шкафу. Я тебя сразу раскусила с твоей романтической чушью. Ты вот и теперь в детстве болтала о принцах на белых конях. Ну, так вот. Я ведь сиротка. Временно перешла в ваш параллельный класс. Мы целую ночь почти катались. Охренели просто, когда поняли, что шкаф-то путешествует в другие миры. Ах да, точно. Помнишь пацана, который шкафом-то руководил?

— Валерка? — сказала Лавли.

— Нет, это оказывается, был не он. Оказывается, там была такая история. Это был парень из другого мира. Он подговорил всех покататься на волшебном шкафу. Потому что сам был чумачечий по жизни! Но вот, черт! Я опять отвлеклась. А потом, как знаешь, шкаф сломался, его на моих глазах сожгли. Починить уже нельзя было. А через несколько дней я просыпаюсь. Смотрю: а в моей комнате он стоит. Ну, я естественно, села в него и полетела скорее от этих приемных родителей. Они меня бесили ужасно. И вот от одних к другим. Так бы была уже взрослой… А чего ты такая грустная?

Лавли рассказала ей свою историю, как умерла ее малютка, и как теперь она ищет способ ее вернуть.

— Ну, ты, конечно, сумасшедшая мамаша! — закричала Аделька. — Одобряю. Надеюсь, сумасшедшая мамаша не сдаст меня в детдом?

— Нет, — ответила Лавли. — Можешь пока пожить у меня.

— Вот и заметано! — закричала Аделька и опять стукнула Лавли по плечу. — Только шмотки мне купи. Посмотри на мои. — Аделька была в штанах и рубашке. — Эти вышли из моды уже лет десять назад. Столько же прошло и времени, да?

— Больше, больше…

Они, наконец, прилетели в большой и уютный дом Лавелины. Она была по-настоящему рада этому. У Адельки было столько энергии. Она тут же выскочила из шкафа и стала осматривать комнату.

— А твой домик ничего внешне. Кто у тебя богатый в семье? Родители? Или, может, муж?

— Никого, — ответила Лавли. — Я разведена.

— Значит, отхапала половину наследства. Одобряю.

Внезапно в комнату зашел Женька. Было часов десять утра. И он был на ногах! В своей вчерашней одежде, каких-то тапках и весь замотанный — перемотанный разными проводами.

— Вы чего здесь орете? — сказал он сонным и явно недовольным голосом, потирая слипшиеся глаза. Да, видимо, Аделька его разбудила. — Это кто?

— Это кто? — почти одновременно с ним произнесла Аделька.

— Это мой брат, Женька. А это… — Лавли не успела закончить. Аделька уже протягивала руку Женьке.

— Аделька я. Здорово, — она пожала ему руку, потом вдруг увидела провода. — Это что — наушники такие? Ничего себе! Вот что, значит, десять лет меня не было!

— Где тебя не было десять лет? — сказал Женька довольно грубым голосом. Еще бы. Разбудить его, Женьку, в десять утра на каникулах. Девушкам еще повезло, а то ведь мог и скандал устроить, а потом целый день ругался бы и жаловался. Но он не стал этого делать. Видимо, были причины.

— Прикидываешь, я ровесница твоей сестры. Просто была в другом мире и не взрослела. А теперь показывай мне все свои наушники, игрухи, чтобы я знала, чем занимаются подростки этого времени.

— Хорошо, — неуверенно сказал Женька. На такой напор ему нечего было возразить.

Женька и Аделька тут же убежали в его комнату. Прибежал и Ханс, забрал Пуффи. Лавли осталась одна.

— А я пойду, приготовлю завтрак, — сказала она — стенам, что ли.

И пошла вниз. Она слышала, как Аделька бегает и кричит наверху, то есть говорит, да у нее такой тембр голоса, что похоже, как будто она все время кричит. Лавелина слышала, как ей что-то отвечает Женька намного тише. А еще она слышала, как Пуффи и Ханс играют в мячик. А она здесь одна готовит яичницу. Почему-то даже с приходом Адельки ее жизнь не изменилась. Теперь дом не был пустым, в нем жило столько людей и еще кот, но это ничего не меняло для Лавли. Она все равно была одинока. Она почувствовала себя вновь невидимкой, никому не нужной. Но, как она потом поняла, если в твоем доме поселяется Аделька, то на грусть времени уже не находится, потому что Аделька может быть три секунды назад наверху, а через две уже рядом с Лавли, а через пять уже гуляет в саду. Такой был у нее характер — она не могла усидеть на месте.

— Лавли, — она спустилась с лестницы, подбежала к ней и ухватила за руку. — Я уже выбрала комнату. Но у меня там нет вещей. Ты мне должна сказать, где бельевой шкаф, и одолжи пару одежек.

— У меня подгорит яичница! — воскликнула Лавелина.

Аделька быстро выключила ее и вывалила на тарелку.

— Недожаренная лучше пережаренной, да? — сказала она и потащила Лавли наверх, как до этого она тащила Пуффи. — Вот! — она открыла дверь в комнату. — Ну что, какую одежку вы, госпожа хозяйка дома, мне можете предложить?!

Лавли открыла шкаф и села на свою кровать — выбирай, мол, любую. У Адельки просто загорелись глаза. Она стала вытаскивать одежки, примерять их одну за другой. Размер у них оказался почти одинаковым, только у Лавли чуть больше. Аделька в конечном итоге набрала себе кучу одежки, среди которой были, в основном, шорты, футболки, штаны и, кажется, всего две юбки. К платьям она почти не притронулась. И переоделась в спортивный красный костюм, завязав из своих коротких волос хвостик.

— Откуда столько шмоток? Ты же сказала, что половину продала! — спросила Аделька.

Завтрак. Все сидели за столом и ели недожаренную яичницу. На самом деле нравилась такая яичница только Адельке и Пуффи. Ханс посмотрел на нее так, будто бы ему предложили не яичницу, а улиток под лягушачьим соусом. Все это время Аделька без умолку болтала, умудряясь отправлять порции Женьки и Ханса в один рот — свой! При этом она сидела на стуле, задрав коленку и сгорбившись.

— А вот Женька мне сказал, что ты недавно купила этот дом. И что ты уволилась с работы и на новую, кажется, не собираешься устраиваться. Ты чем за дом платишь-то?