Звезда тут же подлетела к ней, она уже хотела исцелить маму Ханса, но вдруг остановилась, она взглянула на Лавли глазами, полные ужаса и сожаления.

— Прости меня, — сказала Звезда. — Я не могу исцелять мертвых.

Весь остров наполнился гробовым молчанием. Были только слышны слезы маленького мальчика, только что потерявшего маму. Они сидели на месте, не смея сказать ни слова. Ее похоронили там, на острове, под деревом с красивыми розовыми лепестками. Лавли еще долго не могла сказать ни слова Хансу. Она просто не знала, как дальше быть.

— Ты должна с ним поговорить, — вдруг обратился к ней кот. На этот раз его пальцы лишь слегка прикасались к струнам гитары, музыки почти не было слышно, а то, что доносилось, было очень грустным.

— Я не могу, — дрожащим голосом ответила она. — Я должна его утешить, но я сама неутешна. Мне придется забрать его к себе, а я не могу, не могу снова впустить в свою жизнь маленького ребенка, после того, как потеряла своего. Я не могу. Понимаешь, просто не могу.

— Если ты не сможешь, — сказал Пуффи, — ты обречешь этого ребенка на жизнь без семьи, жизнь впроголодь, жизнь на улице, в воровстве. Он или погибнет с голоду, или в конечном итоге отправится в колонию. Теперь подумай, можешь ли ты обречь его на это?

— Нет, — сказала девушка после минуты раздумья. — Я должна его взять с собой.

Она медленными шажочками направилась к Хансу. Рядом с ней летела звезда: «Я буду с тобой, чтобы тебе не было так страшно», — сказала она. Мальчик сидел на пляже, обняв колени, не глядя ни на кого. Лавли присела рядом с ним.

— Знаешь, — сказала она, смотря вдаль. — Прости меня. Я не должна была обещать того, что не исполню. Я должна была попросить звезду, но… не смогла. Слишком страшно потерять последнюю надежду. Всегда тяжело терять близких, и я не могу себе даже представить, что ты чувствуешь. Но нужно жить дальше, — она даже и не поняла, что сейчас сказала то, чему всегда противоречила. — А знаешь, звезда мне поведала, что в каждом мире свои правила, и что, возможно, есть тот мир, где можно воскресить того, кого потерял.

Мальчик поднял на нее свои красные глаза.

— Я не обещаю тебе, что я смогу найти этот мир, и что твоя мама снова будет жить. Я этого не могу обещать. Но я обещаю, что сделаю все, чтобы исполнить это желание, — сказала Лавли.

— Честно? — промолвил впервые за это время Ханс.

— Да, честно, — сказала Лавли. — А теперь нужно идти.

— Куда?

— Ко мне домой. Ты не спал всю ночь.

Жизнь в доме заиграла по-новому, после того как в ней появился маленький человечек. Несколько дней он ходил разбитый, кот всячески пытался его утешить, а Лавли не могла вымолвить ни слова. Единственное, что она могла предложить ему — телевизор и еду в качестве утешения. Но ему все равно было плохо. Лавли поместила нового постояльца в одной из комнат. Там была кровать, старый письменный стол и шкаф. Многие вещи своей дочери, самые любимые из них, Лавли хранила у себя в сундуке. А остальные ей посоветовали выкинуть или отдать в детдом. С этим она тянула долго. Но, кажется, сейчас она не жалела об этом, потому что ей было бы слишком больно, если бы другой ребенок лежал на той же кровати, где когда-то спала ее Аврора.

Потом Ханс понемногу стал отходить. Он уже бродил по дому, изучал разные комнаты. Пуффи уговорил Лавли сходить на рынок за детскими вещами для Ханса. Накупили ему одежды, игрушек и всяких принадлежностей для рисования. Мальчуган стал рисовать. Нарисует какую-нибудь каляку и бежит показывать Лавли, а она молчит, и слезы стоят в глазах. Так же делала и Аврора. Наверное, Ханс понял, что бесполезно показывать рисунки Лавли, и стал рисовать с котом. То они вместе рисуют, то кот позирует, то играют. В отличие от Лавли, кот любил играть постоянно.

Как-то они сидели на кухне и пили чай, и Пуффи увидел микроволновку.

— Что это за интересная коробочка? — сказал он.

— Это как раз и есть микроволновка, — ответила Лавли.

— Значит, это мой дом? — спросил кот.

— Нет, в ней разогревают еду, — сказала Лавли.

Но Пуффи ее не слушал. Он принялся изучать микроволновку, открыл дверцу и попытался в нее залезть. От этого зрелища Ханс залился смехом.

А кот не сдавался. «Она для тебя слишком маленькая», — сказала Лавли. На это кот лишь что-то ей мяукнул, а потом закрыл микроволновку, и вдруг поставил ее на время. В ней зажегся свет. Вдруг тело кота пропало, осталась только мордочка — и его большие глаза загорелись вдруг в микроволновке, он улыбался и мурлыкал, опять испуская искорки. Это было удивительное зрелище.

Лавли думала, пугаться ей или нет: ей всегда казалось, что, если залезть в микроволновку — взорвешься как яйцо. Но ведь это был необычный кот. Он мурлыкал, и его голову кружило в микроволновке. А Ханс смеялся.

Через несколько дней мальчик прибежал к Лавли, сказав, что у него кончилась бумага. «Но я же покупала две стопки, — удивилась Лавли. — Как ты ее истратил за два дня?». Она не стала покупать ему другую бумагу. «И что мне делать?» — спросил он. «Что хочешь, то и делай», — безучастно отвечала Лавли.

Вечером она зашла к нему в комнату, чтобы уложить спать, и обнаружила, что все стены разрисованы. Где-то он нарисовал Пуффи, где-то волшебный шкаф, и еще много чего другого. Ханс тут же сделал вид, будто бы спит, забравшись с головой под одеяло. Но Лавли не ругалась, она только тяжело вздохнула, кажется, у нее не было сил ругаться. Пуффи стал часто ложиться рядом с Хансом, но в любой момент мог улететь в неизвестном направлении.

На следующий день в гости к ней наведался какой-то странный человек в смешной шапочке. Он сказал, что его зовут Валентин Колесников. «И что?» — спросила она. Оказывается, это был тот сосед, что приходил к ней в гости несколько дней назад, которого она вообще не помнила. Ну, ладно. Пригласила его на чай. Он все что-то там рассказывал, а она думала о своем, только изредка поддакивая. Вниз спустился Ханс, у них с гостем разговор пошел, они о чем-то оживленно говорили. Потом Валентин Колесников ушел. Так и прошел очередной день.

И так же, незаметно и непонятно прошла неделя. О том, что к Лавли должен был приехать брат, она вспомнила только тогда, когда мама пришла с Женькой, обняла ее, достала большой чемодан. Они сели пить чай. В комнату забежал Ханс. Мама удивленно посмотрела на дочь. Она сначала подумала, что Лавли решила взять ребенка из детдома, но та наплела ей, будто соседка оставила ей сына на время. Мол, услышали, что вы на меня Женьку оставляете, решили, что я отличная нянька. Мама со спокойной совестью уехала к себе домой готовиться к отпуску. Женька только этого и ждал, он быстро куда-то смотался, ничего не сказав. Лавли подозревала, что пошел он в местный компьютерный клуб. Кот проследил за ним и подтвердил подозрения Лавли.

К вечеру брат вернулся. Было часов восемь пополудни. Они вчетвером сидели за столом. Лавли не хотела стеснять брата, поэтому почти с ним не общалась. А вот Хансу и Пуффи было интересно понаблюдать за новым человеком в доме.

— А ты брат тети Лавли? — спросил Ханс.

— Да, — ответил Женька, не отрываясь от телефона. Он постоянно нажимал на какие-то кнопки.

— А что ты делаешь? — продолжал расспрашивать Ханс, пытаясь заглянуть, чем же таким интересным занимается Женька. Но тот отодвинулся от ребенка.

— Что, не видишь? В телефоне сижу.

— Ты не сидишь в телефоне, — сказал Пуффи. — Ты бы в нем не поместился. Зачем ты нас обманываешь?

Женька зыркнул на кота. Кот подумал, что это вызов. И переместил свою мордочку, как тогда в микроволновку, только на этот раз в телефон.

— Эй, что за глюк! — воскликнул Женька и попытался что-то сделать с телефоном.

— Это не глюк, это Вильям, — сказал Ханс.

— Да вы все здесь психи. Достали! — сказал Женька, бросил телефон на стол и ушел наверх.

— А твой брат еще общительнее тебя, — сказал Пуффи.