Бросив прощальный взгляд на эскалатор, концентрирую все свое внимание на Палачёве.

Его энергия увлекает меня за собой, как воронка. Сопротивляться невозможно. Моя грусть рассеивается, как туман. Рядом с ним никогда по-другому и не бывало.

Артур двигается, невзначай себя притормаживая, ведь на мне туфли с шестисантиметровым каблуком, и подстроиться под мой шаг у него получается невероятно естественно.

— Ты с ним созвонишься? — спрашиваю.

— Да. На днях попробую…

Вообще-то, у меня уже есть один спонсор, и я держу его за руку, но его возможности позволяют покрыть только маленькую часть расходов, так что нам нужны еще желающие.

Три года назад они с Рафой открыли свой первый спортзал бизнес класса, для этого нужно было здание с возможностью организовать бассейн. Без “воды” такой статус залу приобрести невозможно, но из-за бассейна стоимость проекта сразу улетала в стратосферу, поэтому к своей цели они пришли не так быстро.

А сейчас… сейчас у них уже три таких зала, и в этом году Артур приобрел маленький отель в горах. Он еще не запущен, ждет ремонта.

Мы спускаемся на подземную парковку и садимся в машину, где я с удовольствием сбрасываю с ног туфли.

На улице стемнело и моросит мелкий дождь, хотя еще утром было ясно. Артур делает погромче радио, по которому зачитывают метеосводку.

— Погода мне не нравится, — замечает категорично. — Если будет штормить, домой поедем.

Я соглашаюсь, глядя на то, как дворники гоняют по лобовому стеклу дождевые капли.

Я собираюсь искупаться, и мне бы хотелось, чтобы это испытание не усугублялось дождем, но когда я открыла свою традицию, решила, что не буду ориентироваться на погоду.

Я купаюсь в море каждую первую пятницу каждого месяца уже на протяжении года. Сегодня как раз годовщина. Я начала в декабре год назад, но не уверена, что у меня выработалось хоть какое-то привыкание к ледяной воде.

А что касается Палачева, он даже не пытался заставить себя разделить мое хобби. Его нелюбовь к холодной воде настолько детская, что это даже забавно.

Это его слабость. И я люблю ее в нем.

— Ты подумала над моим предложением? — спрашивает он.

Посмотрев на него, встречаю максимально деловой и профессиональный взгляд. Именно таким он смотрел на меня неделю назад, когда выдвинул мне предложение взять на себя тот самый маленький отель, вместо того, чтобы нанимать стороннего менеджера.

— Нет еще, — отвечаю, растирая свою уставшую после каблуков ногу.

— Ответ мне нужен на следующей неделе, — ненавязчиво напоминает.

— Хорошо, — говорю, игнорируя его пытливый взгляд.

Предложение, которое он сделал, просто космос, гнетет лишь то, что этот отель его бизнесу был совершенно не нужен, и мы оба это знаем…

После университета я некоторое время работала менеджером в “Четырех сезонах”. В штате, как и планировала, но пришлось прерваться. Я так туда и не вернулась, а потом попала в Администрацию города. Помощником руководителя в маленький департамент. Моего начальника перевели на другую должность, и я временно исполняю его обязанности. Скорее всего я долго там не задержусь, недавно в голову пришла мысль, что я могла бы заниматься тем же самым самостоятельно. Организовывать мероприятия без довлеющей над головой Администрации города, а как предприниматель…

Пляж, на который мы приезжаем, совершенно пуст.

Я переодеваюсь на заднем сидении машины. Когда, закутанная в плед, выхожу из нее, Артур уже сидит на раскладном стуле на берегу. На голову он накинул капюшон толстовки, а бомбер застегнул под самое горло.

На коленях у него сложено полотенце, на гальке возле стула лежит фонарь, хотя видимость здесь отличная благодаря недавнему благоустройству.

Если и будет шторм, то до него еще далеко. Палачёв того же мнения, раз позволил мне раздеться.

Отдав ему плед, я остаюсь в одном купальнике. Сбросив рядом со стулом угги, с замиранием сердца смотрю на темную бурлящую воду. Когда в нее вхожу, холод иглами впивается в кожу. Я успеваю тонко пискнуть, прежде чем дыхание спирает.

Беспорядочно шевеля руками и ногами, визжу. Меня с головой накрывает маленькая волна, выбравшись из-под которой я пулей вылетаю из воды…

Артур кутает меня в полотенце, как только оказываюсь рядом. Активно трет плечи и спину, разгоняя кровь, пока я стучу зубами, пытаясь попасть ногами в угги.

— Снимай купальник, — велит, накидывая мне на плечи плед.

Копошась под пледом, я негнущимися пальцами стаскиваю с себя мокрую ткань и жадно впитываю тепло большого сильного тела, когда Палачёв поверх пледа закутывает меня в свой бомбер, прижав к груди.

Я смеюсь.

Тепло постепенно возвращается в каждую клетку, и этот контраст сумасшедше бодрящий.

Сжимая вокруг меня руки, Артур дает мне возможность прийти в себя. Восстановить дыхание и согреться, прежде чем отправимся в машину, где печка работает на полную.

К тому времени, как покидаем пляж, я отогреваюсь окончательно. Переодевшись в спортивные штаны и толстовку, наслаждаюсь подогревом сидения под собой. Адреналиновая бодрость сменяется усыпляющей расслабленностью. Когда машина паркуется у знакомых ворот, я понимаю, что уснула.

Встряхнувшись, прошу:

— Передай маме, что я завтра к ней заеду…

Промычав “угу”, Палачёв покидает салон. Его темная фигура скрывается в калитке, и уже через пять минут он появляется оттуда снова, неся на руках маленькое вертящееся создание — нашу дочь.

В свете фар мелькает ее черная беретка, красное пальто и полосатые колготки.

Отстегнув ремень, я перебираюсь на заднее сиденье, в ожидании, пока Артур посадит дочь в детское кресло.

— Мама, — звенит ее голосок. — У бабы вода пипит!

Пристегивая Василису к креслу, я слушаю сумбурный лепет о том, чем она занималась в гостях у бабушки, и ослабляю на ее шее шарф. Целую теплый висок дочери, ее губы мажут по моей щеке и на них что-то липкое. Судя по всему, блеск для губ.

Моя беременность и рождение дочери перевернули вверх дном нашу жизнь, ведь это было не запланировано, но ни разу в жизни я не жаловалась на то, что это случилось именно так.

Нашей с Артуром дочери два года. Я стала мамой в двадцать четыре.

Из-за этого мне пришлось уйти из “Четырех сезонов”, а потом и вовсе про работу забыть, но я могла бы начинать сначала хоть сотню раз, если это цена того, чтобы сейчас целовать маленькую пухлую ладонь.

Но Палачёв, кажется, решил, что должен любыми способами компенсировать мне то, что из-за Василисы я была вынуждена оставить свою первую работу, а на вторую могу тратить не больше четырех часов в день.

Словно покупкой того отеля хочет компенсировать мне то, что я компенсировать никогда не просила. Ни тот выбор, который сделала семь лет назад, ни тот, который встал передо мной, когда я увидела две полоски на тесте. Хотя это и не выбор был вовсе. Скорее испуг. Я жутко испугалась. Ответственности, материнства, всего, а потом просто поняла, что счастлива…

Дома мы с дочерью сразу отправляемся в ванную. Ей скоро в постель, так что после купания я заворачиваю Василису в махровый халат и вручаю Артуру, ведь мне тоже не мешает принять душ.

Дочь дремлет вместе с ним на диване к тому времени, как, высушив волосы, я выхожу из ванной. Еле-еле поднимая тяжелые веки, она сопит у него на груди и что-то бессвязно бормочет, пока длинные пальцы отца играют с ее кудряшками.

Артур относит ее в постель, когда возвращается, на обеденном столе его ждет подарок.

Почесав грудь, он смотрит на маленькую коробку, перевязанную красной ленточкой.

— Что это? — спрашивает, посмотрев на меня.

— Открой, — говорю, сложив на груди руки.

— Подарок? — удивляется. — Я какой-то праздник пропустил?

— Нет. Это без повода.

Он возится с коробкой. Срывает ленточку, рвет бумагу. Внутри часы, на которые я потратила свою полугодовую зарплату.

— Там гравировка, — подсказываю.

— Моему единственному, — читает. — От счастливой жены и матери.